Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля. - Николай Зенькович

Маму Насти, Ирину, когда та была малышкой, Раиса Максимовна частенько брала с собой в институт. Она терпеливо сидела, играла в преподавательской, ожидая конца рабочего дня. Взрослые, заметив её, задавали вопросы. И она с детской непосредственностью, шокируя их, отвечала. «На кого ты похожа, девочка?» — «На папу — у нас совершенно одинаковая ладонь». — «Как тебя зовут, девочка?» — «Захареныш». — «Да?! А твою маму?» — «Захарик»…

Глава 4

На комсомоле

Возвращение в Ставрополь

В. Казначеев:

— После окончания МГУ Горбачёву предложили поступить в аспирантуру, но будущий генсек вместе с супругой решили отправиться на Ставрополье: лучше быть первым в деревне, чем вторым в городе; к тому же диплом Московского университета на периферии давал большие преимущества, чем в Москве, где у молодой четы не было ни связей, ни широких перспектив. По юридической линии Горбачёв идти не хотел, ещё будучи студентом-практикантом он хлебнул настоящей работы, и, так как панически боялся сверхусилий, решил свою энергию направить в комсомольское русло.

В. Болдин:

— Вкусивший прелести столичной жизни, Горбачёв беспокоился по поводу неопределённости в своей судьбе. Молодого юриста это волновало теперь вдвойне. В сентябре 1953 года он женился на Раисе Титаренко, студентке философского факультета МГУ, и думать надо было о работе и для неё. Поскольку достойного места в краевой прокуратуре никто не заготовил, вполне возможно, что его ждало захолустье. А это не входило в планы молодого специалиста, вполне обоснованно гордящегося своим московским дипломом. Горбачёв давно понял, в какие двери надо стучаться, чтобы не ждать милости от судьбы. Нравы в ту пору в партийных органах были не те, что в середине 70-х годов, и Михаила не только сразу приняли и выслушали в крайкоме, но и помогли ему сменить профиль работы. А хотел он потрудиться на общественном поприще в качестве комсомольского функционера, где, как считал, имел большой столичный опыт. И верно, московский опыт у ставропольских комсомольцев был в дефиците.

Судьба ещё раз улыбнулась Горбачёву, и его сразу утвердили заместителем заведующего отделом пропаганды крайкома ВЛКСМ. Это была должность, которая даже для выпускника московского вуза считалась весьма солидной.

Горбачёв с головой окунулся в круговерть комсомольской жизни. Та пора оставила в его душе много добрых воспоминаний. Нередко вечерами уже в должности генсека он вспоминал эти годы, рассказывал, как мотался по станицам, проводил собрания, организовывал диспуты и ответы на вопросы. Время тогда было необыкновенным. Начиналась оттепель. Повсюду царил оптимизм. Страна расправляла плечи, быстро развивалась промышленность, улучшалась жизнь на селе, возводились новые города, создавались научные центры. В небо взмывали ракеты, советские люди осваивали космос, время рождало таланты. Физики и лирики, лишённые возможности трудиться в «комках», спорили о величии мироздания, о значимости духовного и материального.

Свежие ветры перемен докатились и до степей Ставрополья. И в этой круговерти Горбачёв был на своём месте как организатор, пропагандист, трибун-трубач. Само время двигало его по кабинетам и коридорам ставропольской власти, пока весной 1970 года он не оказался на вершине той пирамиды, с которой хорошо просматривался Московский Кремль.

Р.М. Горбачёва:

— Ставрополь… Михаил Сергеевич приехал сюда из Москвы в год окончания университета, несколько раньше меня. Приехал с дипломом юриста в распоряжение краевой прокуратуры. Однако проработал там всего десять дней. Писал мне: «Нет, всё-таки не по мне служба в прокуратуре… Встретил товарищей по прежней работе в комсомоле». В другом письме: «С учётом моего комсомольского опыта в школе и в университете меня приглашают на работу в крайкомол. Ты знаешь моё отношение к комсомольской работе». И дальше: «Был длинный, неприятный разговор с прокурором края». В новом письме: «Со мной ещё раз побеседовали и, обругав кто как хотел, согласились на мой уход в крайком комсомола». Следующая фраза: «Меня утвердили в должности заместителя заведующего отделом агитации и пропаганды».

Кстати, прокурором края тогда работал В.Н. Петухов. Тот самый, с которым у Михаила Сергеевича был «длинный, неприятный разговор». Петухов — человек незаурядный. Почти пятьдесят лет посвятил прокурорско-следственной работе. Написал немало интересных очерков, связанных с этой работой. Две свои книги, изданные в 1970 году и 81-м, передал с дарственными надписями Михаилу Сергеевичу. И написал письмо: «Сегодня я с огромным удовлетворением думаю о том, что поступил тогда правильно, не встав на Вашем жизненном пути».

В. Максимов, писатель-диссидент, работавший в Ставрополе молодым журналистом:

— Этот город сводился тогда к единственной асфальтированной улице, без канализационной системы и весь покрытый пылью.

М. Горбачёв тоже подробно описал своё возвращение в родные пенаты. С 5 августа 1955 года началась его стажировка в краевой прокуратуре. По вечерам бродил по городу в поисках жилья. Прошёл день, второй, заходил в десятки домов, но каждый раз неудача. Наконец коллеги по работе посоветовали: обратись к маклерам. Прокуратура и милиция вели с ними отчаянную борьбу и многих держали на учёте. Дали адрес опытного маклера, женщины, — улица Ипатова, 26 (такие «важные» сведения врезаются в память). Пришёл, и она сразу поняла, что явился не для «борьбы», а за помощью. Взяла с него 50 рублей и дала адреса трёх домов. Один из них — на улице Казанской — и стал его жильем на ближайшие годы.

В доме жили симпатичные интеллигентные супруги-учителя, вышедшие на пенсию, их дочь и зять — Люба и Володя. Потом появился и внук — назвали Анатолием. Хозяева сдали столичным молодожёнам одиннадцатиметровую комнатку, одну треть которой занимала печь. Из трёх небольших окон открывался вид на прекрасный старый сад. Правда, сами окна приходилось закрывать с большим трудом — настолько всё перекосилось. Из мебели — длинная, узкая железная кровать с сеткой, провисавшей чуть ли не до самого пола. Да и вся комнатка была запущена до крайности, но лучшего выбора по деньгам молодого специалиста, видимо, не существовало. С хозяевами договорились, что они будут платить за комнату 250 рублей в месяц. О дровах, угле, керосине должны сами заботиться. В центре комнаты, в качестве стола и шкафа для книг одновременно, он поставил фанерный ящик, который хоть и «малой скоростью», но прибыл в целости из Москвы. Соорудил вешалку для одежды. А перед самым приездом Раисы Максимовны купил два стула. На этом меблировка была завершена.