На балу грёз - Дэй Леклер

— Как — пора?

— Я ухожу, Раф. — Элла остановилась в дверях. — Возвращаюсь в Неваду. А что касается письменной гарантии… Да пропади ты пропадом!

— Уже, amada. — Горькая улыбка скривила его губы.

Шейн выступила из тени от фонтана во внутреннем дворике и подошла к Рафу.

— Ты смотришь на эту мозаику, словно ждешь от La Estrella решения всех проблем?

— Хорошо бы. — Раф взглянул на ладонь, где тускло мерцало оставленное Эллой обручальное кольцо. — Но так не бывает.

— Ты так и не поверил Элле? — Шейн робко посмотрела на Рафа. — Все из-за бала?

— Из-за многого. — Голос Шейн был странным. Раф спрятал кольцо в карман. — Или я ошибаюсь, сваливая все на нее? — нарочито спокойно спросил он.

— Да, — прошептала она. — Ошибаешься.

— Никакого приглашения на бал не было? — Внутри у Рафа все мучительно сжалось. Он почувствовал, как с глаз спадает пелена. — Элла не знала, что ты решила найти себе мужа?

— Да, — тихо-тихо вымолвила сестра.

Но Раф услышал. Услышал и поверил.

— Ах, mi pobrecita pichor[42]. Почему ты раньше не сказала?

— Потому что… — губы Шейн задрожали, и она бессильно махнула рукой, — потому что боялась: скажу правду, и ты возненавидишь меня. Спихнешь, как Джеки.

— Dios, nunса[43], — Раф вскочил со скамьи и прижал Шейн к себе. — Я никогда этого не сделаю! Клянусь, никогда! — Раф поймал ее за подбородок и заставил взглянуть ему в глаза. — Ничто в целом мире не изменит моего отношения к тебе.

— Теперь я знаю. — Слезы блеснули в глазах Шейн.

— А раньше?

— Не особенно.

Не Элла, а Джеки — вот кто будет расплачиваться до гробовой доски.

— А почему Элла молчала?

— Сказала — ради тебя. Боялась повредить нашим с тобой взаимоотношениям.

— Шейн, а почему ты поехала на бал? Разве тебе было так плохо, что хотелось поскорее выйти замуж?

— Что ты, наоборот. — По ее щекам бежали слезинки. — Когда ты приехал за мной во Флориду, это было как чудо. И мне так захотелось встретить человека, который любил бы меня, как ты, Раф. Чтобы отправился за мной хоть на край света.

— Ты ошибаешься, — Раф опешил, — я не такой.

— Почему же? — Шейн вырвалась из его рук и уставилась на него своими огромными черными очами. — Разве ты не любишь меня? Разве не любовь ты мне дал, когда я была ребенком?

— Нет. Джеки…

— Все, что ты делал для меня, все было из любви и желания защитить меня. Даже Джеки.

— А Макинтайр?

— Он тоже дал мне чудо. Чудо любви. Не навсегда. Когда — нибудь это будет навсегда. И тогда я никому не позволю отнять это у меня.

— Ты все еще его любишь? — Восторженность Шейн разъедала Рафу душу.

— Всем сердцем. Даже если не полюблю снова, я никогда не забуду ту ночь. — Шейн сцепила пальцы. — Уверена, Элла чувствует то же самое.

— Это пройдет.

— Ты так уверен? Ты упускаешь свой шанс, Раф. И потом будешь сильно жалеть об этом.

— Не знаю, найду ли я слова, которые она захочет услышать. — Его руки сжались в кулаки.

— Тогда действуй. Покажи ей, что ты чувствуешь.

— Ты просишь невозможного.

— Из-за балов? Так их уже и в помине нет. Не нравятся причины, которые привели ее сюда? Думаешь, Элла приехала ради родителей? — Шейн нетерпеливо вздохнула. — Раф, тебе нужна хорошая трепка. Ответь, Элла любит своих родителей?

— Они для нее все.

— И она поставила их под удар, отказывая тебе в поручительстве, пытаясь отвоевать твою любовь? Ты смог бы поступить так же?

Рафа как громом поразило. Шейн права. Элла только по одной причине могла так рисковать судьбой своих родителей. И она кричала об этом с того самого момента, как он во второй раз объявился в ее жизни. Просто он не хотел слушать.

— Да, смеяться последним будет Дональд Монтегю, — скривился Раф.

— Ты о чем?

— В игре «разум против сердца» он сделал ставку на сердце.

— А ты, разумеется, на разум? — Шейн хихикнула.

— Я был уверен, что у меня нет сердца, — он криво ухмыльнулся.

— И это лишний раз доказывает, — Шейн по-детски улыбнулась, — что ты далек от совершенства. Не хочешь обрадовать Эллу?

Элла стояла на поляне позади родительского дома. Она никогда не проводила здесь столько времени, как после возвращения из Коста-Рики.

Потупившись, она рассматривала свой безымянный палец. На месте, где некогда было кольцо, белела полоска, навевая самые горькие воспоминания. Сердце саднило: так заблуждаться насчет Рафа, насчет «Золушкиных балов»… А ведь так хотелось верить в волшебство, чудеса и сказки… И ни Золушки, ни La Estrella из нее не вышло…

— Так и знал, что найду тебя здесь.

Услышав до боли знакомый голос, Элла подняла голову и замерла: воображение опять сыграло злую шутку?

— Уже и «привет» не скажешь, — вздохнул Раф.

— Ты? — Не веря своим ушам, Элла обернулась. — Как ты здесь оказался? Или это глупый вопрос?

— Очень глупый, amada.

— Я просила не называть меня так! — Она сжала губы.

— А как тебя называть? — Раф подходил все ближе. — Mi alma? Mi corazon? Dulzura[44]?

— Прекрати.

— А может, лучше — La Estrella?

— Только не так. — Подбородок Эллы задрожал.

— Почему же? Ты больше не веришь?

— Какая разница. — Элла глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. — Ты приехал за поручительством?

— Теперь оно ни к чему.

— Понятно. — Значит, Раф уже знает о «Золушкиных балах». Опять разочарование. Она-то думала, что любовь захлестнула его, сметая на пути все преграды — его гнев, недоверие, даже жажду мести. Опять ожидание чуда? — Значит, папа уже переговорил с тобой?

— Еще нет, хотя нам есть о чем поговорить.

— Но ты уже знаешь? Поэтому приехал?

— Что ты имеешь в виду, amada! Что я уже знаю?

— Я имею в виду… — Элла сделала легкий вдох, — что… — Слабая надежда шевельнулась в ее душе. — Папа точно ничего тебе не передал?

— Я только что сказал, мы не говорили с ним. — Раф был нетерпелив. — Что такое? Что случилось?

— Перед прошлым «Золушкиным балом» мои родители решили, что тот будет последним — им уже не по силам организовывать такие грандиозные мероприятия. — Элла растерянно смотрела на Рафа. — Ты правда не знал?

— Madre de Dios! — Раф подскочил к Элле. — Это правда? — прогремел он, схватив ее за плечи. — Ты с самого начала знала, что балов не будет? — Да.

— Почему ты не сказала мне?! Почему держала в секрете, когда я угрожал тебе?!