Встречи на дороге - Гнездилов Андрей Владимирович

Актеон зажмурился. «Беги прочь, несчастный! Ты и так удостоился лицезреть великую Диану!» — прошептал ему внутренний голос. Но он знал, что сейчас богиня сбросит свои покровы, чтобы окунуться в прохладные струи воды. В сердце его вспыхнул отчаянный порыв любви, ради которой он готов был расстаться с жизнью. Охотник разомкнул веки, и тут же его встретил леденящий холод, хлынувший из глаз богини. Он пронзил его ужасом смерти. Еще мгновение — и он превратился в оленя и, ломая кусты, бросился в чащу. Но не стрела Дианы оборвала его жизнь.

Его собственные страсти, родившиеся в душе, погубили его. Тело Актеона трепетало от страха и мчалось прочь из священной долины. Душа же рвалась назад, чтобы коснуться ног богини и остаться с ней навсегда. Безумие охотника передалось его собакам: они загнали оленя и, не узнав в нем хозяина, разорвали его…

Но сила любви не дала ему исчезнуть бесследно. Из горячей плоти, принявшей страшную смерть, вырвались легкокрылые бабочки и торопясь полетели назад в долину. Диана увидела летящие цветы и, подняв лук, стала пускать в них стрелу за стрелой. Тогда их крылышки приобрели золотую окраску и слились с осенними листьями. Стоило стреле богини коснуться бабочки, как раздавался звон и все животные, оповещенные о близости Дианы, бежали прочь от этих мест. Смеясь, Диана опустила лук:

— Так я останусь без дичи. Ты победил, Актеон. Я дозволяю тебе сопровождать меня и видеть мою красоту в любое время дня и ночи.

…Бакалавр проснулся поздно. Вечер приближался, и вновь он прокрался на Греческую звонницу. Сон и явь чередовались перед его глазами до тех пор, пока он не перестал различать их. Судьба Актеона, которую он пережил так ярко, ослепила его своей мечтой. Прошлое повторялось перед ним каждую ночь и властно звало его. Он знал, что может пережить его наяву. Он жаждал коснуться тайны прекрасной богини.

— О Диана! Великая охотница! Прими и меня, как Актеона, и пусть в мире станет больше волшебных бабочек, оживляющих древние звоны! — вот каковы были его последние слова.

Он поднялся на звонницу лунной ночью и изо всех сил ударил в колокола. Дивный перезвон поплыл над городом. Люди вскочили и бросились к заветной колокольне — но там никого не оказалось. Дивные бабочки мелькали в воздухе, а колокола сами раскачивались и били.

Утром жители сняли с дома табличку, гласившую, что бакалавр неизвестных наук Филипп Тульперус дает невероятные советы тем, кто в них не нуждается.

Выбор

Скульптор Лильбон с болью осознал, что лишается своего самого близкого друга. Лекарь, оглядев старого кота, обнаружил опухоль и развел руками: «Он обречен». Лильбон завернул кота в шарф и понес домой, глотая слезы. Он и подумать не мог о том, чтобы «милосердно» усыпить животное. Расстаться так просто, в одночасье, с существом, которое делило с тобой свою жизнь, радовалось твоему счастью, утешало в дни печали? Это невозможно.

По крайней мере Лильбон еще мог сделать десяток эскизов и вылепить достойный памятник своему другу. Пусть хоть образ кота останется в доме, в котором он жил.

Скульптор стал вспоминать эпизоды из их общей жизни. Она была необычной и обогащала и хозяина, и животное в равной мере. Двенадцать лет назад Лильбон возвращался ночью с вечеринки. Новогодняя луна светила так ярко, словно пыталась пропитать собою всю землю. У берега реки потрескивал лед, и ветер раскачивал голые ветви деревьев. Их тени метались по снегу, складываясь в кружевные узоры. В полынье недалеко от прибрежного тростника барахталось маленькое существо и отчаянно мяукало.

Верно чья-то, также милосердная, рука решила избавить котенка от страданий бытия и вместе со всем выводком отправила в прорубь. Одному удалось зацепиться за льдину, но выбраться он смог лишь благодаря Лильбону. О, тогда серый комочек шерсти, мокрый и дрожащий, и обещать не мог вырасти в пушистого красавца дымчатых тонов с колдовскими глазами, сохранившими в себе лунный свет новогодней ночи. Скульптор дал ему имя Мурр-кисс.

Многое открылось Лильбону через его друга, о чем он сам никогда бы и не догадался. Но самое главное — он обнаружил удивительную похожесть личности кота и своей собственной. Порой хозяин впадал в замешательство, ощущая раздвоенность, словно он проживает разом две жизни — свою и кошачью.

Начать с того, что Мурр-кисс был существом ночным, и Лильбон тоже предпочитал ночную тишину дневной суете и шуму. В эти часы, когда мир спит, так легко дышать, мечтать и творить! Свобода от гнета толпы, глубина мыслей, полнота чувств почти осязаема. Сама земля зализывает раны, восстанавливает силы, являет сокровенную сторону своего бытия.

Кроме того, как ни странно, кот обожал дождь. Особенно когда он стучит по крыше, а ты можешь свернуться у камина, в глубоком кресле и мурлыкать в полное свое удовольствие или играть со своей тенью. Так и для Лильбона наступал праздник в часы непогоды. Свирепый ветер, проливной дождь, гроза наполняли его душу неизъяснимой силой и восторгом.

Кот любил высоту и ненавидел подвалы. Лильбон обожал мансарды, разделяя вместе с Мурр-киссом титул принца чердаков, и чурался затхлой гнили подполья. Странная прихоть к табачному дыму, желтым хризантемам, старинным драгоценностям, испанским винам… Что только еще не объединяло вкусы хозяина и его друга.

Но более всего в коте привлекал ореол тайны. Конечно, каждый представитель кошачьей породы несет в себе какую-то загадку, но на Мурр-кисса достаточно было бросить один лишь взгляд, чтобы понять: этот кот — хранитель тайны.

Столько раз сны Лильбона смешивались с кошачьими и он сопутствовал похождениям Мурр-кисса и подозревал, что неслучайно попадает в его сны. Впрочем, были ли это сновидения, а не явь? Мурр-кисс, казалось, разрешал хозяину попадать в свой тайный мир, пользуясь своим телом, но взамен и сам мог переместить свою душу в тело хозяина. Иначе как объяснить случай, когда Лильбону приснилось, будто он крадется по какой-то незнакомой темной улице и натыкается на засаду. С десяток диких и злобных котов заступают ему дорогу, грозно мяукают и шипят. Только камни да суковатая палка разгоняют их прочь. И тогда тело Лильбона стремительно уменьшается, и в свете фонарей он видит, что отбрасывает кошачью тень. Хитроумный кот расправился со своими врагами, воспользовавшись хозяином.

Однако не всегда удача сопутствовала четвероногому герою. Однажды ночью кот полез на дерево, привлеченный тихим, зовущим блеском двух огромных глаз, больше и прекрасней которых он не встречал в своей жизни. Увы, это оказалась сова, и ее когти вцепились в шкурку Мурр-кисса, а кривой клюв ударил по голове. Трудно сказать, как ему удалось вырваться из лап хищницы. Обливаясь кровью, кот вернулся к хозяину и долго болел. С того дня на дереве против окон Лильбон стал замечать по ночам огромную птицу. Она садилась на ветви, и глаза ее искали несчастного кота, а Мурр-кисс стремглав кидался на руки хозяина или прятался под кроватью. Видимо, на месте рубцов у кота и образовалась опухоль.

Тревожным сном забылся скульптор после визита к лекарю. Ему снилось, что у кота вырастают крылья. Они оказываются в каком-то греческом храме у мраморной статуи Афины. На голове ее сверкает серебряный шлем, а на щите сидит живая белая сова.

На следующий день знакомые археологи предложили скульптору реставрировать скульптуру на раскопках греческого храма. Полный смутных предчувствия Лильбон дал согласие и через несколько дней оказался на месте. Естественно, больного кота он взял с собой. Храм и статуя Афины были именно такими, какими он видел их во сне. С трепетом работал Лильбон, и наконец труд его был с успехом завершен. Особенно удалась скульптору мраморная сова, которую пришлось воссоздавать заново. Бедный кот меж тем таял на глазах и почти не поднимался. Приближался конец года, и пышное празднование должно было увенчаться представлением, где сюжет, взятый из мифов Древней Греции, повторял историю Париса. Три богини предстали перед ним и предложили выбрать прекраснейшую из них и поднести ей чудесное яблоко из сада Гесперад. Парис предпочел богине Гере и Афине богиню любви Афродиту, за что был одарен сердцем красавицы Елены.