Десант в Забайкалье - Александр Юрьевич Силаев

Коля Карачуна за шиворот, скрутил жгутом вокруг шеи и выдернул из норы, удерживая в подвешенном состоянии, неторопливо нашарил у него запасную обойму, зарядил пистолет и засунул к себе за пояс, затем, не опасаясь сопротивления, больно ткнул автоматом в спину.

— Иди, куда укажу.

В лагере идиллия: к бандитам не только здоровье вернулось, но и появилось желание сделать что-нибудь полезное — двое бревно пилят, двое, соревнуясь, чурбаки на ровные поленья колют. Настя подождала, когда Николай и Карачун подойдут поближе, и посадила дровосеков в кружок, раздала им карты и объявила:

— Вы теперь мастера спорта по игре в дурака с погонами. — Показала на Карачуна: — А он — арбитр, судья международного класса, будет следить, чтобы не жульничали.

У Егора от хохота даже пуговицы на рубашке затрещали. Настя шикнула, чтобы не отвлекал, а то гипноз перестанет действовать.

Лена смотрела на Карачуна без ненависти, а скорее сочувствуя, с ужасом представляя, что с ней сделают туристы, если она им не понравится. С укором глянула на Сергея и ушла в свою палатку. Он с недоумением переглянулся с Кузьмичом:

— Не пойму её: то говорила, что Карачун ей угрожал, то кричала, что убьёт, а когда на нас напал, чуть в объятия не бросилась, когда наконец поймали, так не только неприязнь не выказала, более того — жалела.

— Слова для того и нужны, — вздохнул Кузьмич, — чтобы мысли скрывать, вспомни — она заговорила о слитках только под гипнозом.

Игроков, будущих чемпионов, на ночь накормили, положили рядком на брезент и ещё одним укрыли от холода. За ужином все, но без Лены, решили, что оружие сдавать в полицию только лишняя морока, а если там окажутся люди Карачуна, то их, москвичей, обязательно за решётку упрячут — в общем, пришли к выводу, что молчание — золото, а банду лучше всего отвезти на трассу. Исполнить задуманное поручили Егору и Николаю.

Утром картёжников накормили, а Настя внушила, что их повезут на соревнования, а на любой вопрос, чтобы отвечали чётко и внятно: дурдом, тренировка перед чемпионатом мира по игре в дурака с погонами, и больше ни слова, но, если ещё что-нибудь скажут, то их замучают кошмарные сны, словно раскалённым паяльником пытают.

Егор, прежде чем сесть за руль, попросил Сергея оружие не уничтожать, а запереть в ящике для инструментов. Николай взял с собой только бинокль; будущих чемпионов затолкали в кузов и раздали карты, мол, не теряйте времени, тренируйтесь. Их высадили в хорошо просматриваемом месте: справа обрыв, слева сопка, поросшая лесом. Николай влез на сосну, пристроился поудобнее и приготовился наблюдать. Егор Кузьмич приподнял шляпу и попрощался с бандитами:

— Ну что, неуважаемые, надеюсь больше не встретимся.

Те, уже занятые игрой, не ответили. Убедившись, что всё происходит в соответствии с Настиной установкой, он залез в машину и поехал в посёлок за цементом для оборудования тайника, в котором надумал хранить изъятое оружие: кто знает, как жизнь сложится, может, и пригодится. Когда вернулся, игроков уже не было. Из леса вышел Николай, едва сдерживая смех, он поднял раскрытую ладонь.

— Потом, потом всем расскажу, с подробностями, потерпи.

Лена слушать не захотела, ушла в свою палатку. Николай рассказывал в лицах, стараясь передать интонацию и мимику.

— Ждал я недолго. Недалеко от спортсменов остановился «форд», из него выпрыгнул пёс, наверно, по малой нужде — а столбика нет! Подбежал к лысому (тот стоял, чтобы у соревнующихся карты лучше видеть), задрал лапу и начал облегчаться, да не тут-то было, — арбитр испугался, закричал, а собаки трусливых не любят и даже злят, потому что они пахнут противно. Пёс взъярился, взахлёб залаял, кидаться начал… Карачун замер, ноги широко расставил, я подумал: он так сделал, чтобы собаку не раздражать… Хозяева еле своего любимца оттащили, уехали, но судья позы не поменял! Я оставался в недоумении, пока не увидел, что игроки к нему тянутся, принюхиваются и при этом кривятся — вот тогда до меня наконец дошло, что арбитр от страха обделался. Его раздели, кое-как травой обтёрли и напялили вместо штанов рубашку, пуговицами спереди. А он даже не поблагодарил, не извинился за вынужденный перерыв, сделал строгое лицо и скомандовал, чтобы тренировку продолжили.

Я наблюдал дальше: на холме появилась «шкода», рядом с игроками она замедлила скорость, и я успел разглядеть в ней… — лесника, наверно, он всё ещё надеялся где-нибудь встретить бандитов, но когда увидел, что они заняты чем-то непотребным, проехал мимо. Лесник остановился в полукилометре, но из машины не вышел, а когда рядом с картёжниками затормозил полицейский УАЗ, сразу слинял. Стражи порядка попытались вежливо объяснить игрокам, что они немного перегораживают проезжую часть, но те их оттолкнули, тогда полицейские попробовали усадить в свою машину наиболее спокойного мужика в рубашке вместо штанов, но шофёр заупрямился, по жестам я понял, что он не хочет пачкать машину, показывая, что от этого чмо дерьмом несёт. В общем, вскоре прибыла медицинская помощь, люди в белых халатах ловко скрутили странных ребят, до меня донеслись крики:

— Игра в дурака! Чемпионат мира!.. — Но санитары профессиональными ударами не позволили доорать заученные слова и, пояснив полицейским, что отвезут в специальный дом для дураков, погрузили в свою машину. Сердобольный медбрат собрал карты и, не оглядываясь, сел рядом с шофёром и укатил. Тут подъехал Егор Кузьмич.

Николай закончил рассказ, слушатели с облегчением переглянулись: мол, как задумывалось, так и получилось. Он выждал ещё немного и стал убеждать Сергея свернуть лагерь и заняться реализацией слитков, но тот был непреклонен:

— Мы уедем, только тогда, когда у меня не останется никаких сомнений в экономической целесообразности разработки глубоких горизонтов россыпи.

Туристы, люди зависимые, не возразили: вдруг и, правда, им что-нибудь перепадёт от найденного клада. Кузьмич тоже не торопился с отъездом, сославшись в очередной раз, что ему надо отрегулировать зажигание и тормоза. На следующий день он дождался ухода мужчин и принялся сооружать тайник: за две ходки перенёс цемент в заранее выбранное место (женщины думали, что это нужно для работ на канавах), аккуратно надрезал и свернул дёрн, вырыл неглубокую яму и, обложив досками, залил дно и стенки раствором, оставшуюся часть использовал для изготовления крышки.

Раствор застывал трое суток. Всё это время Егор помогал старателям, вместе с ними он восстановил вороток над семиметровым шурфом. Когда ремонт закончили, Сергей, прихватив коловорот, сел в ведро, и его опустили на дно. Не вылезая на поверхность, он отбирал пробы, мужчины их промывали. Результаты подтвердили его гипотезу, что содержание золота увеличивается с глубиной.

Сергея подняли