Другая история войн. От палок до бомбард - Александр Жабинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Война и хронология
Гебраист не знает египтологии, египтолог не знает ассирологии, эллинолог не знает арабского языка, – пишет Н. А. Морозов. Арабист не знает санскрита. Индолог не знает ничего об истории индейцев. Если же всерьез сравнить «Историю государства инков» с, например, книгой «Поход Александра» или Книгой Иисуса Навина, или некоторыми другими, то неожиданно обнаружишь, что все они списаны с одного древнего текста. Только хронология разносит эти «истории» на тысячелетия друг от друга.
«Такими были наши первые инки и короли, – пишет Гарсиласо де ла Вега в «Истории государства инков». – Сколько лет тому назад наш отец Солнце послал этих своих первых детей, я не могу тебе точно сказать, ибо их прошло столько, что память не может их сохранить; мы считаем, что более четырехсот».
Отчего же всего лишь четырехсот? Почему автор не «растягивает» историю инков на несколько тысячелетий? И получается, что на то, на что людям Старого Света потребовалось от 6 до 10 тысяч лет, инки сделали за четыреста. А все дело в том, что автор – Инка Гарсиласо де ла Вега – не был знаком с хронологией Жозефа Скалигера.
А. Вотяков пишет по этому поводу: «Если бы донья Каталина (принцесса Португальская, которой был посвящен весь труд. – Авт.) могла поверить, что государству инков 600 лет, он написал бы «шестьсот лет», но она не готова была в это поверить, потому что до революции Скалигера «четыреста лет» было очень много». А поверить в то, что инки обладали историей более древней, чем история Старого Света, она бы не смогла.
Между прочим, Гарсиласо де ла Вега пишет следующее:
«Был у королей инков в Коско крест из ценного бело-красного мрамора, который христиане называют яшмой… Когда испанцы захватили тот имперский город и построили храм нашему всевышнему Богу, они повесили крест в том месте, о котором я рассказал (в ризнице католического собора. – Авт.)»
Короче говоря, испанские миссионеры, прибывшие для обращения индейцев в католическую веру, обнаружили, что индейцы уже были обращены в христианство апостолом Варфоломеем (его отождествляли с богом Вира-кочей), «но в дальнейшем дьявол совратил их…» Первые испанцы, попавшие в Америку, даже утверждали, что «Инка является Богом-отцом, а Бакаб – Богом-сыном, Эструак – Богом Святым духом и Чирипиа является святейшей Девой Марией… и что Бакаб, убитый Эопуком, является нашим Господом Христом, распятым Пилатом на кресте».
Все эти «недоразумения» историки считают или поздними вставками, или фантазиями автора. Но такими же поздними вставками, живо заставляющими вспомнить Библию, полна и священная книга индейцев майя «Пополь-Вух».
Все это противоречит скалигеровской хронологии и вообще традиционной истории. Даже здравый смысл протестует, обнаруживая, что человечество способно, достигнув высочайшего расцвета, разом остановиться, чтобы вновь начать свое движение столетия спустя.
«… Не только Россия, вся Восточная Европа, Германия, Англия, Скандинавия, Испания, Франция, Египет, Арабские страны – вдруг в варварстве, дикости и невежестве возникли в XIII веке и, не очень чтобы заметно отставая друг от друга в техническом и культурном отношении, продолжили как ни в чем не бывало свой исторический путь из того самого состояния, в котором их оставил Геродот, – пишет А. Вотяков. – Разве это ни странно, что ничто не изменилось, никто никого не завоевал и никто новый не появился? Персы жили в Персии, армяне – в Армении, итальянцы – в Италии, французы – во Франции, испанцы – в Испании, греки – в Греции, египтяне – в Египте, македонцы – в Македонии, англичане – в Англии, потомки скифов – в России; как не было нигде евреев при Геродоте, так их нигде не было и в XIII веке…»
И все это «погружение в дикость, безвестность и небытие» сотворил миллиардам людей всего только один человек, Иосиф Скалигер. Уцепившись в его версию, адепты нумерологической хронологии начали подверстывать к ней все новые и новые «научные» труды, и много позже дошло до изобретения специального термина: «Возрождение», как будто объясняющего несуразности этой истории.
Но разве можно объяснить необъяснимое?
Чтобы вернуться к нашей военной теме, обратимся к книге И. Хейзинги «Homo Ludans». Книга любопытна сама по себе, мы же берем ее потому, что в ней есть глава, посвященная ратному делу.
Хейзинга замечает, что так называемая эпоха Возрождения (конец XIV–XV век) возрождает не только античность (пехоту, например), но и рыцарство. То есть рыцарство для XV века – та же античность:
«Ибо следует указать на тенденцию, которую обнаружил дух этого времени: воссоздание в реальной жизни идеального образа минувшей эпохи… Надо отметить, что связи между собственно Ренессансом и этим возрождением рыцарства в позднем Средневековье намного более сильны, чем это себе представляют. Рыцарское возрождение было как бы наивной и несовершенной прелюдией Ренессанса. Ибо полагали, что воскрешение рыцарства воскресит и античность (!). В сознании людей XIV столетия образ античности был все еще неотделим от образов рыцарей Круглого Стола».
Нужно ли что-либо добавлять к сказанному? Открытым текстом говорится, что рыцарское Средневековье – это и есть античность, по крайней мере, для людей, живших до откровений Скалигера.
«Ромул, таким образом, считался родоначальником рыцарства, ибо именно ему довелось собрать отряд в тысячу конных воинов. Бургундский хронист Лефевр де Сен-Реми писал во славу Генриха V Английского: «И усердно поддерживал правила рыцарства, как то некогда делали римляне».
Хронологи Средневековья представляли себе мировую историю в первую очередь как историю войн и царей. Поэтому свою главную задачу они видели в том, чтобы написать убедительную историю войн, которые вели эти цари. Убедительность истории искусства, науки или литературы их нисколько не волновала. Но даже в истории войн они не смогли избежать грубейших проколов, в частности, явных дубликатов некоторых битв, попавших и в античность, и в Средневековье, но расположенных по одним и тем же «линиям веков» обнаруженной нами синусоиды.
В Средние века существовало понятие о войне как о всего-навсего расширенном поединке, – и это ничем не отличалось от представлений Гомера. Вплоть до XVI века многие правители разных стран объявляли о намерении встретиться со своими противниками в рыцарском поединке, как это было и в греко-римском мире. Они посылали вызов по всей форме и с энтузиазмом начинали готовиться к схватке. Хейзинга видит в этом политическую рекламу, но это его мнение вытекает из того, что люди тех времен рассматриваются как «взрослые», то есть как люди, во всем подобные людям XX века. А это не так, они как раз были «детьми», людьми начального периода культуры. Отсюда и поразительная живучесть королевских дуэлей, эдаких «детских драк».
«Ричард II Английский предлагает, вместе со своими дядьями, герцогами Ланкастером, Йорком и Глостером, с одной стороны, сразиться с королем Франции Карлом VI и его дядьями, герцогами Анжуйским, Бургундским и Беррийским, с другой. Генрих V Английский послал вызов дофину перед началом битвы при Азенкуре. А герцог Бургундский Филипп Добрый обнаружил почти неистовое пристрастие к подобному способу разрешения споров». Он вызывал на дуэль герцога Саксонского, а на склоне лет дал обет сразиться один на один с «Великим Туркой».
«Франческо Гонзага сулит освободить Италию от Чезаре Борджа, сразив его на поединке мечом и кинжалом. Дважды Карл V сам по всем правилам предлагает королю Франции разрешить разногласия между ними личным единоборством».
Чем это отличается от правил времен Троянской войны?
«Первоначальные элементы международного права мы находим в смешении с казуистическими и часто ребяческими предписаниями о проведении схваток и поединков».
Как же сам Хейзинга относился к разделению истории на три основных периода? Вот его подлинные слова из статьи «Задачи истории культуры»:
«Потребность в подразделении мирового процесса на последовательность сменяющих друг друга временных периодов, каждый со своей собственной сутью и предназначением, имеет своим происхождением не занятия историей, но космологические размышления и астрологию… На протяжении всего Средневековья фикция (фикция ли? – Авт.) продолжающегося существования Римской империи позволяла понимать то, что уже произошло со времени пришествия Христа, и то, что еще должно будет произойти, как свершающееся в ходе последней из четырех мировых эпох, возвещенных пророками… Лишь к концу XVII в. трехчленная схема Античность – Средневековье – Новое время проникает из чисто литературного употребления в историографию».
Идею такого деления мировой истории предлагал в конце XVII века немецкий ученый Христиан Келлер (он называл себя Целлариусом), причем положив в основу членения не культурные, а политические мотивы. Ну, так и мы утверждаем то же самое. А ведь Хейзинга совсем не сторонник новых веяний в хронологии!
