Время колокольчиков - Смирнов Илья

Я не знал и до сих пор не знаю, к какому стилю относится ДДТ. А АКВАРИУМ в каком стиле выступал в 81-ом году на химзаводе в Перово? Или их стиль менялся пять раз в течение концерта? А БГ с акустической гитарой составлял уже нечто шестое? Нет, конечно. Я думаю, что талант находит собственный язык, чтобы говорить с Богом, и сегодня так же не исчерпывается очередным «измом», как Маяковский и Блок — футуризмом и символизмом 70 лет назад. «В рок- музыке стилистический подход совершенно неуместен, — писал в „Урлайте“ Д. Морозов. — Это прежде всего система ценностей».

Рок был жив ровно до тех пор, пока система ценностей существовала.

На мемориале лидера РОССИЯН Г. Ордановского новый состав ДДТ впервые вышел на сцену. (Я так написал, а потом подумал: как-будто бы старый выступал с концертами). Еще толком не сыгранные, второпях подготовившие «для Жоры» (которого знали и любили) всего 4 песни, они явно робели перед аудиторией, привыкшей за последние годы к фестивальным триумфам МАНУФАКТУРЫ и МОДЕЛИ. Шевчук стоял, чуть раскачиваясь, в длиннополом белом сюртуке, держался обеими руками за микрофонную стойку и грустно смотрел в зал. Первыми же аккордами «Церкви без крестов» лед был сломан:

Я птица без небес. Я каменное эхо. Полузабытых мест печатаная примета… Я память без добра, я знанье без стремлений. Остывшая звезда пропавших поколений.

Потом стало ясно, что многие слышали «Периферию», что половина знает Юрины песни наизусть, потом были крики «Юра!» и аплодисменты, но главное решилось в ту первую минуту — печальный человек на сцене и замершая в напряженном ожидании толпа.

Группа ДДТ родилась второй раз, как индийский брахман. Администратор Гена Зайцев объяснил ее формальный статус: официально зарегистрированная в рок-клубе, все свои деловые контакты команда оформляет через районный молодежный культурный центр.

— А как на это вольнодумство посмотрит клуб?

— Вот мы и посмотрим, как он посмотрит. Хотя в принципе нам наплевать.

Не мечите презервативы перед прессой

Рок-обозрение в МЭИ все-таки запретили: но для Дубовицкого это оказалось не ударом, а всего лишь тестом на человеческое достоинство. «Я обещал студентам — значит, фестиваль будет!» Он попросил вывести его на «подпольную мафию» рокеров, чтобы набрать на 8 концертов группы, не страдающие «медвежьей болезнью». Тет-а- тет он поставил еще одно условие: чтобы в эти дни не демонстрировать со сцены никакой «крутизны» (всему свое время) — не давать фактического материала для доносов, которые уже сыпались на него. С удивлением директор обнаружил, что «мафиози» — вовсе не обдолбанные уголовники с заточкой в одной руке и томиком Солженицына в другой, а вполне интеллигентные люди, с которыми иметь дело приятнее, чем с официальными лицами. Во всяком случае обозрение прошло как по маслу, разве что, на мой вкус, несколько скучновато. А присутствовавшие в зале «большие люди» возмущались поведением НМЦ: «Что они нас там за идиотов держат — какая антисоветчина?»

Между тем, собственный фестиваль НМЦ в ДК им. Горбунова (в Филевском парке), задуманный как парад педагогических достижений, вылился в нечто иное: мало интересная в творческом отношении панк- группа ЧУДО-ЮДО решила поиметь через НМД если не деньги, то хотя бы паблисити. Лидер группы Д. Куропятников («Хенк») сыпал прибаутками из тех, что пишут в сортире на стенах, а между двустишиями надувал презервативы и бросал в зал. Видимо, один презерватив больно ударил по голове кого-то из корреспондентов «Московского комсомольца» — во всяком случае именно там появился злобный «Репортаж с пристрастием. Обманутое доверие»[42]. Пафос сочинения заключался в том, что неблагодарные музыканты и примкнувшая к ним Ира «Авария» (танцевавшая на сцене в колготках), обманули органы, которые им «доверились». Тем не менее, в первопрестольной создалась атмосфера такой животворной неразберихи, в результате которой одним рештельным движением можно было сковырнуть бюрократический нарост с еще живого тела рок-н-ролла.

Вслед за ЧУДОМ-ЮДОМ не повезло ИНСТИТУТУ КОСМЕТИКИ. Это музыкально-эротическое шоу, поначалу довольно безобидное, основал молодой человек по кличке «Мефодий» вместе со своей веселой невестой Юлей. В их программе забавно переплетались «любовь, комсомол…» и кладбищенская тематика, только не всерьез, как у металлистов, a: «в старой небольшой часовне сегодня брэйк-данс! Танцуют все!» В американской глубинке такому зав. клубом цены бы не было — из его заведения выросли бы новые VILLAGE PEOPLE, а у нас получилось наоборот: после того как Мефодий разругался с одним влиятельным стукачем, приторговывавшем записями, НМЦ запретил три их выступления подряд, даже не удостоив директоров Домов культуры объяснением причин.

Визит к Минотавру

«Двадцать бед, — пел Майк, — один ответ». И я отправился в НМЦ поговорить по душам. Директор НМЦ Н. Базарова имиджем скорее походила на заведующую овощебазой. На всякий случай я прошу прошения у читателя за то, что уделяю столько внимания описанию этих деятелей: истина заключается в том, что именно такие люди определяли судьбы русской культуры, а заодно и биографии более достойных героев этой повести. Предупрежденная по телефону о визите корреспондента, Базарова тем не менее заявила, что не может говорить со мной наедине. «?» — «А у меня нет секретов от общественности!»

Действительно, в свой служебный кабинет, кроме штатных чиновников, она засунула человек 25: музыкантов было мало, в основном какие-то «шестерки», мелкие спекулянты билетами и прочие тусовщики. Вся эта компания при виде врага, покусившегося на уют ее дома, угрожающе зашипела. Под шумок в гостеприимный кабинет проник один из моих спутников — Петя Рец из казачьего клуба КРАЙ, на тот случай, если вдруг обнаружится, по заявлению хозяев, что я пьяный хулиган, ругаюсь матом или пытаюсь ударить почтенную директрису. На самом деле я очень, очень вежливо попросил собравшихся объяснить, за что запретили концерты. В ответ сидевший во главе стола Липнипкий рассказал, какой вред воспитанию молодежи наносят журналы «Зомби» и «Урлайт». Из-за его роскошной шевелюры периодически выскакивала чья-то голова и взвизгивала: «А я давалка! Тридцать сребренников!» — как кукушка из часов. Это был молодой человек, уличенный подпольной рок-прессой в неблагородных видах коммерческой деятельности. Очевидно, мне заодно старались внушить, что подпольная пресса напрасно обидела этим словом молодого человека, неподкупного, как Робеспьер. Дальнейшая беседа не имела смысла. Я пожелал им творческих успехов и вышел; тусовка при этом испуганно жалась к стенам. Одна только Базарова проявила мужество, украв мою редакционную бумагу с печатью.

В птичнике у Пегги

У Пегги жил веселый грач, Он по профессии… тук-тук-тук

Русская народнаяшотландская песня

Я поехал домой сочинять фельетон: «Бюрократиада в стиле рок». В кабинете Базаровой тоже занялись делом и составили обстоятельный, нн 5 страниц, донос в горком партии:

«На протяжении ряда лет в Москве издаются различные нелегальные журналы: „Ухо“, „Зомби“, „Урлайт“, ведущие непримиримую борьбу со всякими попытками социализации рок-музыки, проводящие жесткую антисоветскую линию, порочащие как отдельные государственные учреждения и организации, так и советскую идеологию и культуру в целом… Стало регулярным проведение ими концертов рок-музыки в нарушение порядка, установленного лабораторией, с участием группы НИИ КОСМЕТИКИ, групп, не вступивших в лабораторию, а также иногородних коллективов, приглашаемых для выступлений в обход существующих правил. Постоянно проводили квартирные концеры, заканчивающиеся употреблением спиртных напитков, наркотиков, непристойным поведением…»