История и география загробного мира - Олег Ивик

Брак Аида и Персефоны – бездетный. Правда, представители религиозно-философского учения орфиков утверждали, что Персефона родила от Аида богинь мщения Эриний, но, поскольку существуют еще по крайней мере две версии происхождения Эриний, нет особых оснований возводить их родословную к владыкам загробного царства. Что касается Персефоны, то у нее есть внебрачные дети. От Зевса она родила Диониса-Загрея (Сабасия), растерзанного титанами. Но еще до гибели сына Персефона от кровосмесительной связи с ним родила Иакха-Диониса и Кору-Персефону… У Персефоны существуют не вполне понятные отношения с Адонисом: формально он никогда не был ее любовником, но тем не менее Персефона ежегодно на несколько месяцев удерживает юношу в подземном царстве, хотя его и ожидает на земле Афродита, поссорившаяся с Персефоной в результате этой истории.

Все это дает основания думать, что Аид – крайне покладистый муж. Столь же покладист он, судя по всему, и как политик. Когда в загробном мире греков стали выделяться территории с правами автономии – Елисейские поля, Аид не сопротивлялся и не стал навязывать им свою юрисдикцию.

По некоторым сведениям, земли эти попали в конечном итоге под власть Крона, частично амнистированного Зевсом.

Начало заселения Елисейских полей, или Островов Блаженных, предположительно связано с временами Троянской войны. О них пишет Гомер (хотя существует мнение, что это позднейшая вставка). По сообщению Гомера, вещий старец Протей предсказал Менелаю:

Но для тебя, Менелай, приготовили боги иное:В конепитательном Аргосе ты не подвергнешься смерти.Будешь ты послан богами в поля Елисейские, к самымКрайним пределам земли, где живет Радамант русокудрый.В этих местах человека легчайшая жизнь ожидает.Нет ни дождя там, ни снега, ни бурь не бывает жестоких.Вечно там Океан бодрящим дыханьем ЗефираВеет с дующим свистом, чтоб людям прохладу доставить.Ибо супруг ты Елены и зятем приходишься Зевсу.

Есть основания думать, что Острова Блаженных не составляли один архипелаг, а были разбросаны, причем по разным климатическим зонам. Павсаний сообщает, что Елена после смерти была перенесена на остров Левка (современный остров Змеиный2, напротив устья Дуная). Остров Змеиный отнюдь не похож на Елисейские поля, описанные божественным старцем Протеем. Достаточно вспомнить, что позднее в эти места – суровую северную окраину ойкумены – ссылали опальных граждан римские императоры. Неподалеку, в Томах, в первые годы новой эры томился от холода и варварства Публий Овидий Назон. Теплым курортом черноморское побережье считают лишь жители северной России, причем только летом. Все это наводит на мысли, что Менелай и Елена попали на разные острова и что Елисейские поля были построены по тому же принципу, что и описанный Данте рай: слабо связанные друг с другом регионы, каждый из которых предназначен для праведников одного вида. При распределении семейные связи во внимание не принимаются.

Тот же Павсаний пишет, что Елена, попав на остров Левку, вышла замуж за Ахилла. Информация о том, что жители Елисейских полей могли вступать в браки, подтверждается Аполлодором (правда, он называет загробной женой Ахилла Медею, но у знаменитого воителя могло быть и несколько жен). Особо надо отметить, что, хотя некоторые переселенцы и попадали на Острова живыми, Ахилл, во всяком случае, умер и был похоронен, что не помешало ему дважды связать себя узами брака уже после смерти. Интересно, что Елена в этой ситуации предпочла его «телесному» Менелаю, который, согласно Гомеру, был перенесен на Елисейские поля при жизни. Но Менелай, уставший от десятилетней Троянской войны, не стал вторично настаивать на возвращении супруги.

Надо отметить, что Пенелопа, несмотря на свою прославленную в веках верность, на Островах Блаженных была женой Телегона, сына Одиссея от Цирцеи. Об этом сообщает тот же Аполлодор (впрочем, Пенелопа и Телегон, в отличие от Елены и Ахилла, вступили в брак еще при жизни). В защиту царицы надо сказать, что не выйди Пенелопа за Телегона, ей пришлось бы коротать вечность в одиночестве, поскольку Одиссей, безусловно, не мог попасть на Острова Блаженных. В общественном сознании Одиссей, с легкой руки Гомера, считался образцом разнообразных добродетелей. Но великому поэту простительно испытывать слабость к своим героям, что же касается судей, то у них существуют другие критерии. Минос и Радамант не могли не знать подробностей жизни Одиссея, которые почему‐то ускользнули от внимания читающей публики. Они не могли, например, не помнить о том, что царь Итаки, посоветовавший отцу Елены связать женихов клятвой о помощи избраннику и сам давший эту клятву, позднее постыднейшим образом пытался отвертеться от участия в Троянской войне, симулируя безумие, – об этом сообщают многие античные авторы, в том числе Аполлодор в своей «Мифологической библиотеке», Овидий в «Метаморфозах» и Софокл в не дошедшей до нас трагедии «Одиссей безумствующий».

Плыть на войну Одиссею все‐таки пришлось. С эскадрой ахейских кораблей он прибывает к берегам Троады. Здесь обнаруживается, что никто из греков не хочет первым сходить на землю: предсказано, что смельчак первым падет в битве. Тогда Одиссей бросает на землю щит и прыгает на него. Таким образом он избегает смерти и обрекает на нее прыгнувшего следом Протесилая.

В стане ахейцев Одиссей, раздраженный тем, что Паламед оспаривает у него титул самого хитроумного, фабрикует поддельную переписку Паламеда с Приамом, и греки казнят своего товарища по оружию, обвинив его в измене. Гомер умалчивает о преступлении любимца Афины, но об этом сообщают другие античные авторы, например Аполлодор и Ксенофонт. Безвинно погибшему Паламеду Эсхил, Софокл и Еврипид посвятили трагедии, дошедшие до нас в отрывках.

По окончании войны в пещере Полифема Одиссей, рассчитывая на подарки от хозяина, отказывается увести своих спутников на корабль, и циклоп пожирает нескольких из них. Впрочем, царь Итаки, согласно Гомеру, без особых угрызений вспоминает это эпизод:

Я не послушался их, а намного б то выгодней было!Видеть его мне хотелось – не даст ли чего мне в подарок.

Вернувшись домой, Одиссей, вместо того чтобы выгнать неудалых женихов из дома или в крайнем случае вызвать их предводителя, Антиноя, на поединок, решает перебить несчастных юношей безоружными. Он приказывает тайно вынести из мегарона оружие, и лишь по случайности у женихов оказывается несколько копий (впрочем, это им не помогло).

Хладнокровно перебив 136 юношей, а заодно и прорицателя Леода, который был ни при чем, но подвернулся под руку, Одиссей в ту же ночь устраивает показательную казнь двенадцати своих рабынь. Он вешает их без суда и следствия, единственно по навету няньки Эвриклеи, которая сказала:

Есть двенадцать средь них, пошедших бесстыдной дорогой.Не почитают они ни меня, ни саму Пенелопу.

К казни непочтительных рабынь Одиссей привлекает своего сына, который знал этих женщин с пеленок и вырос с ними в одном доме. Пастуху Меланфию, принявшему сторону женихов, пришлось еще хуже:

Уши и нос отрубили ему беспощадною медью,Вырвали срам, чтоб сырым его бросить на пищу собакам,Руки и ноги потом в озлоблении яром отсекли.

По завершении расправы Одиссей приказывает оставшимся в живых рабыням инсценировать в доме веселый праздник (среди трупов своих подруг!) для обмана горожан. Сам же он отправился с Пенелопой в опочивальню, где «ложем супруги своей и сладостным сном насладился».

Список «деяний» знаменитого царя Итаки, которого Гомер по странной игре фантазии называет «богоравным», можно было бы продолжить. Во всяком случае, Минос с Радамантом, видимо, имели на этот счет точку зрения, отличную от Гомеровой, и, судя по всему, на Елисейские поля Одиссей не попал. Забегая вперед, скажем, что Данте встретит его в восьмом круге ада. Поскольку в католическом аду правосудие было доверено тому же Миносу (он взмахами хвоста назначал грешникам номер круга), есть основания думать, что и в Аиде Одиссей нес заслуженное наказание.

Елисейские поля подробно описаны у Вергилия, и это означает, что они уже существовали во времена Энея. Прародитель римлян попал сюда непосредственно из Аида, Вергилий подчеркивает, что для возвращения в мир живых надо «подняться на землю». Тем не менее эта местность описывается как «радостный край», где «солнце сияет свое, и свои загораются звезды». Это наводит на мысль, что территория полей, равно как и ведущий сюда путь, находятся в особой области пространства и их невозможно описать в рамках евклидовой геометрии (в ранее описанных подземных царствах солнце, как правило, сияет то же самое, что и над землей, оно спускается сюда ночью, а звезд нет совсем). Эней отмечает багряный свет солнца; это дает основания думать, что либо солнце Елисейских полей имеет другой спектр излучения, либо слой атмосферы здесь толще, чем в мире живых, что и ведет к искажению цвета. На последнее намекает и Вергилий: «Здесь над полями высок эфир». Конечно, можно было бы допустить, что блаженная обитель попросту располагалась в другой планетной системе, но это маловероятно. Медное (или железное) небо в те времена находилось, согласно подсчетам, вытекающим из свидетельства Гомера, в ста тысячах километров от Земли; известная грекам вселенная этим небом ограничивалась, и трудно представить себе души, совершающие прорыв за ее пределы.