Отпуск в другом мире, или Жених-колдун в наказание - Нора Арон

Я недоуменно глянула на Марту. Как она оказалась рядом? Я не заметила как она вошла в комнату. Хотя, много я замечаю вокруг последнее время… Я тяжко вздохнула.

— Не нужно, Марта. Со следующим блюдом случится та же история. Проблема не в поваре или продуктах, вы не волнуйтесь… Просто не хочется…

Марта выдохнула с таким облегчением, что я невольно улыбнулась.

— Ох, госпожа, какая же вы очаровательная женщина, а так печалитесь. Видимо, что-то серьезное случилось? Ну да это не мое дело… Правда, на днях, если позволите, пришла ко мне племянница и голосит… уж как рыдала, вы себе не представляете!?

Я впервые за долгое время чем-то заинтересовалась. Эта женщина не пыталась меня утешить, просто хотела поделиться сплетнями.

— Знаете, что с ней стряслось? — Марта всплеснула руками. — Влюбилась, дуреха. Да и в кого, в господского сынка, вот. Это ж надо такое отчудить-то!

Не к месту подало голос мое чувство справедливости. Упертый баран Катя была за равноправие.

— Почему вы так удивляетесь, Марта? Что в этом плохого, если они любят друг друга?

Я вопросительно приподняла бровь, желая услышать подробности.

— Скажете тоже… любят. Небось поиграется с ней, бестолковой и бросит, а скорее всего, вообще погонит. Или он сам, или его батюшка. Где ж это видано, чтобы служанка замуж на благородного выходила!? Помяните мое слово… любовь — не любовь… старый лорд разбираться не станет.

Мы так увлеклись, что Марта даже за господский стол присела, а я и рада. Хоть один нормальный человек появился.

— Вы мне расскажите, если что-то с вашей племянницей определится, хорошо?

— Приду, все расскажу, раз вам так интересно. А сейчас побегу, уж вы простите, заболталась и о делах запамятовала. Ну, доброго дня, госпожа. Вы бы почаще гуляли, быстрее румянец на щеках появится.

С Мартой мы стали часто видеться, я уже не стеснялась вместе с ней ходить по дому и помогать. То и дело выхватывала у нее то тряпку для пыли, то чистящий порошок и щетку. Она сначала руками махала, все отговаривала, а потом привыкла и стала, наверное, считать меня своей бесплатной помощницей.

Больше всего мне понравилось перестилать постели. Мы одновременно брались за края покрывала и все аккуратно расправляли. Марта умело взбивала подушки и без умолку болтала обо всем на свете. То, что мне было жизненно необходимо. Утренние солнечные лучи красиво отражались от разных стеклянных и металлических поверхностей, играли бликами на гранях моего кольца и кулона-подвески служанки.

И вот история с племянницей, наконец, разрешилась и самым неожиданным для тетки образом. Тем утром старая служанка была удивлена до глубины души и доверилась мне, расписав все в подробностях.

— Вы представляете, госпожа Кейт, сбежали… вдвоем сбежали. Мать ее мне записку передала, еще даже не рассвело. Полночь наступила и … улизнули ненаглядные голубки от жестокого тирана. Не стали никого слушать, по сторонам смотреть, все страхи отбросили и ушли в ночь. Вот так вот! Племянница-то сеструхе моей так накануне и заявила: любовь, говорит, решает все! Как вам это, мисс Кейт!? Любовь у них все решает! Уж не знаю, какими судьбами она, эта любовь, у них взаимная оказалась, да только видать посрамил сын отца и целый род. Он же своим будущим пожертвовал, понимаете? Ну что их ждет? Нищета и только! Ох, горюшко то какое…

Женщина продолжала причитать, а я застыла как вкопанная, застигнутая врасплох внезапной мыслью…

А потом, больше не раздумывая, совершила двойной «прыжок» в мой мир, в Москву, в усадьбу «Дубовые рощи». Слава Богу, слуги меня узнали и быстро сообщили, что Ратникова в доме не было уже пару недель. Как же это?

Где же ты, Арт? Я «скакнула» в свой маготдел в центре столицы — сообщили тоже самое. Артемий Дмитриевич вот уже вторую неделю отсутствует. А Киров сухо пояснил, что такое на его памяти впервые, чтобы его начальник отпуск брал. Отпуск в своем мире.

«Прыжок» и я в академии, в семейном крыле Маркшоу, спешу в единственное место, где может находиться мой упрямец. Оба мы хороши — два упертых барана.

Спускаюсь на подземный этаж и оказываюсь перед наглухо закрытой входной дверью. Последний переход — и я в гостиной, смотрю на еще одну закрытую дверь. Внутри которой, словно дикий зверь в клетке, мечется Арт.

Дура, Катя! Поверила его холодности, напускному спокойствию.

Я решительно постучала.

— Арт, это я… Открой и позволь мне войти, — тихо позвала и попросила. Тишина.

— Я знаю, что ты там! Или ты открываешь, или я сама «прыгну»!

Ультиматум сработал, дверь стала медленно отъезжать наружу.

Он стоял передо мной — потерянный, осунувшийся, измученный, глубоко несчастный… мой родной! Расстояние между нами не помогло, не сработало. Все правильно. От любви можно отказаться, но ее уже не вырвать из сердца.

— Кейт… — голос хриплый и осипший, словно он много кричал. Я подошла ближе и безмолвно протянула руку. Он замешкался лишь на секунду, но вскоре нежно коснулся моей руки своей. Она была шершавая и горячая.

— Зачем ты вернулась? — и столько муки в голосе и взгляде.

— Я пришла, чтобы дать свой ответ.

— О чем ты? — он недоуменно воззрился на меня, в глазах мелькнул и пропал интерес.

— Ты принял свое решение, но забыл одну маленькую деталь… — я крепче схватилась за мужское запястье. Он резко напрягся, а глаза потемнели, черты лица заострились.

Ну уж нет! Ты надо мной не властно!

— Ты лишил меня права выбора, Арт. И вот я решила исправить это досадное недоразумение. Я выбираю нас… Наше совместное будущее, нашу семью… Потому, что люблю тебя, таким какой ты есть. А иначе, что это за любовь такая!?

Его взгляд заметался, изучая мое лицо, пытаясь найти и не находя… сомнения. Их больше нет. Я подошла вплотную и коснулась губами сомкнутых сухих губ.

— Не бойся меня ранить… я всегда успею «прыгнуть» или тебя оттолкну, так, что тебе мало не покажется!

Наконец, слабая улыбка, еще робкая, едва заметный проблеск надежды.

— Правда, Кейт? Ты сделаешь это для меня?

— Знаешь, что я сделаю для тебя?..

Заглянула в любимые серые глаза, положила голову на плечо и тихо прошептала.

— Арт?

— Что любимая?

— Давай разделим это проклятье на двоих? — я резко вскинулась. — Ведь так будет правильно.

Мы соприкоснулись лбами.

— И в горе, и в радости?

— Даже не думай избавиться от меня в ближайшие сто лет, Аарон Маркшоу!

Он глухо засмеялся и наши губы, наконец, нашли друг друга. И вдруг солнечные лучи просочились в этот подземный