Элита - Кира Касс

Во-первых, все правда. Когда мы приезжали тебя навестить, я говорил с Максоном, и он высказался касательно своих намерений в отношении тебя совершенно однозначно. Он произвел на меня впечатление человека, не склонного к неискренности, и мне показалась (и до сих пор кажется), что он питает к тебе глубокие чувства. Думаю, если бы вся процедура была проще, он бы уже выбрал тебя. У меня есть подозрения, что процесс затягивает не столько он, сколько ты. Я ошибаюсь?

Мой однозначный ответ — да. Максон пришелся мне па душе, и если ты хочешь быть с ним, я поддерживаю твое решение. Если же ты этого не хочешь, я поддерживаю и такое твое решение тоже. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива. Если это значит, что ты и дальше будешь жить в нашем убогом маленьком домишке, а не во дворце, что ж, так тому и быть.

Относительно второю твоею вопроса, я отвечу «да» и на него тоже.

Америка, я знаю, что ты многого в себе не видишь, но нужно с чего-то начинать, Мы долгие годы твердили тебе, что ты талантлива, но ты не верила в это, пока тебя не начали наперебой приглашать на концерты. Я помню, как ты увидела, что у тебя расписаны все дни на неделе, и поняла, что это из-за твоего пения и игры, и была очень горда. Такое впечатление, что ты вдруг прозрела и осознала, на что способна. И точно так же мы, сколько я себя помню, твердили тебе, что ты красавица, но ты, по-моему, взглянула на себя другими глазами лишь после того, как попала в Отбор.

Америка, ты способна вести за собой других. У тебя есть голова на плечах, ты готова учиться, и, пожалуй, что самое важное, ты умеешь сострадать. Ты не представляешь себе, как сильно в этом нуждается наш народ.

Если ты хочешь носить корону, Америка, прими ее. Прими ее.

Потому что она должна быть твоей.

И тем не менее… если ты не захочешь принять на себя это бремя, я никогда не брошу в тебя камень. Я встречу тебя дома с распростертыми объятиями. Я люблю тебя.

Папа

Глава 20

По щекам у меня потекли слезы. Он действительно считал, что я способна на это. Он один. Ну, еще Николетта. Николетта!

Я начисто забыла о записке. Я сунула руку в вырез платья и выудила сложенный клочок бумаги. На ней был телефонный номер. И ничего больше, даже имени. Не представляю, как она рисковала, чтобы сделать мне это предложение. Я сжала в руках письмо от папы и эту крошечную записку. Мне вспомнились уверенные слова Аспена, что из меня не выйдет принцессы. Вспомнилось последнее место в голосовании. Загадочное обещание Максона…

Я закрыла глаза и попыталась разобраться в себе. Неужели я действительно на это способна? Я могу стать следующей королевой Иллеа?

Наутро после приема мы позавтракали и собрались в Женском зале. Королева отсутствовала, и все терялись в догадках, где она.

— Может, помогает Сильвии писать отчет по результатам конкурса, — предположила Элиза.

— Не думаю, чтобы ее мнение было так важно, — возразила Крисс.

— А вдруг ей плохо, — буркнула Натали, потирая виски кончиками пальцев.

— Если у тебя похмелье, это еще не значит, что оно должно быть у всех, — фыркнула Селеста.

— Или ей просто нездоровится, — сказала я. — У нее часто бывают недомогания.

— Это еще почему, — поинтересовалась Крисс.

— Она ведь вроде бы выросла на юге, — подала голос Элиза. — Я слышала, там не очень чистые воздух и вода. Может, причина в этом.

— Да, а южнее Самнера все совсем ужасно, — поддакнула Селеста.

— Возможно, она всего лишь отдыхает, — перебила ее я. — Вечером эфир «Вестей», и она хочет подготовиться. Это разумно с ее стороны. Сейчас еще десяти утра нет, а я уже не прочь бы прилечь.

— Да, нам всем не помешало бы расслабиться, — устало произнесла Натали.

В зал бесшумно вошла служанка с небольшим подносом. Она двигалась так проворно, что почти не привлекала к себе ничьего внимания.

— Погодите, — встрепенулась Натали. — Они ведь не будут обсуждать приемы в прямом эфире, как думаете?

— Надо же было затеять такую глупость, — простонала Селеста. — Вам с Америкой просто повезло.

— Ты шутишь, да? У тебя что… — Крисс не договорила: служанка остановилась слева от меня и протянула мне поднос, на котором лежал небольшой сложенный лист бумаги.

Под внимательными взглядами девушек я нерешительно взяла записку и развернула ее.

— Это от Максона? — спросила Крисс, пытаясь изобразить равнодушие.

— Да, — ответила я, не отрываясь от чтения.

— И что он пишет? — закинула удочку она.

— Он просит меня подойти.

— По-моему, кое у кого неприятности, — рассмеялась Селеста.

Я вздохнула и поднялась:

— Посмотрим.

— Надеюсь, он наконец-то отправит ее домой, — прошептала Селеста так громко, что услышала даже я.

— Ты так думаешь? — оживилась Натали.

По спине у меня побежали мурашки. Может, он действительно собрался отправить меня домой! Если он хотел поговорить или повидаться, разве не сформулировал бы он это по-другому?

Максон ждал в коридоре. Я робко приблизилась. Он не казался расстроенным, но вид у него был слегка напряженный.

Я собралась с духом:

— Ну?

— У нас есть пятнадцать минут. Ты не должна никому рассказывать о том, что я хочу тебе показать. Поняла? — Он взял меня под локоть.

Я кивнула.

Мы поспешили по лестнице на третий этаж. Потом Максон осторожно, но быстро пошел по коридору к белой двустворчатой двери.

— Пятнадцать минут, — напомнил он.

— Пятнадцать минут.

Он вытащил из кармана ключ и, отперев одну из створок, приоткрыл ее так, чтобы я могла войти перед ним. За дверью оказалось просторное и светлое помещение с множеством окон и выходом на балкон. Из мебели имелись кровать, массивный гардероб и стол со стульями. В комнате не было ни картин, ни безделушек на украшенных инкрустацией полках. Даже краска на стенах оказалась какого-то унылого цвета.

— Это покои принцессы, — негромко произнес Максон.

Мои глаза расширились.

— Я понимаю, что сейчас смотреть тут особенно не на что. Выбор отделки — прерогатива принцессы, так что когда мама перебралась в королевские покои, отсюда все вынесли.

Здесь спала королева Эмберли. Меня охватило ощущение какого-то волшебства.

Максон остановился позади меня и начал показывать:

— Вот эти двери ведут на балкон. А вон те, — он указал в дальний конец комнаты, — в личный кабинет принцессы. Тут, — он махнул на дверь справа от нас, — коридор в мои покои. И ходить не слишком далеко.

При мысли о том, чтобы спать в такой близости от Максона, я залилась краской.

Он подошел к гардеробу:

— А это видишь? За шкафом потайной ход в убежище. В разные другие места во дворце через него тоже можно попасть, но это его главное назначение. — Он вздохнул. — Конечно, задуман он немного не с этой целью, но я решил, что дело того стоит.

Принц положил ладонь на потайную щеколду, и гардероб вместе с частью стены выехал вперед. Максон улыбнулся куда-то в пространство за ним.

— Точно вовремя.

— Ни за что бы это не пропустила, — послышался женский голос.

Я ахнула. Этот голос не мог принадлежать той, о ком я думала. Я обошла громоздкий шкаф и улыбающегося Максона и заглянула в открывшийся в стене проход. Там стояла Марли, одетая в самое простое платье и со стянутыми в пучок волосами.

— Марли? — прошептала я, совершенно уверенная, что грежу наяву. — Откуда ты взялась?

— Я так по тебе скучала! — воскликнула она и бросилась ко мне с раскрытыми объятиями. На ладонях краснели слегка поджившие рубцы. Это в самом деле была Марли.

Она обвила меня руками, и мы опустились на пол, так как ноги отказывались держать от потрясения. Меня переполняли чувства. Снова и снова я сквозь слезы спрашивала ее, как она здесь оказалась.

Когда я немного успокоилась, Максон привлек мое внимание:

— Десять минут. Я подожду снаружи. Марли, ты можешь уйти тем же путем, что и пришла.

Марли дала ему обещание, и Максон оставил нас наедине.

— Ничего не понимаю, — сказала я. — Тебя ведь должны были отправить на юг. И разжаловать до Восьмерки. Где Картер?

Она улыбнулась моему изумлению:

— Мы все это время были здесь. Я начала работать на кухне, а Картер еще лечится, но, думаю, уже скоро переберется в конюшню.

— Лечится?

В голове роилась уйма вопросов. Не знаю, почему вырвался именно этот.

— Да, он ходит и может сидеть и стоять, но сил у него еще не очень много. Он пока помогает на кухне. С ним все будет в порядке. И посмотри на меня, — сказала она, вытянув вперед обе руки. — О нас очень хорошо позаботились. Выглядят они не слишком, но зато больше не болят.

Я осторожно коснулась выпуклых красных рубцов на ее ладони, уверенная, что это не может не болеть. Но Марли не поморщилась, и в следующий миг я уже сжимала ее руку. Ощущение было странное, но совершенно естественное. Марли была со мной. Я держала ее за руку.