Файтин! - Андрей Геннадьевич Кощиенко

Тут она замечает, что все присутствующие люди в кафе внимательно смотрят на неё. ЮнМи немного смущается.

— Э-э-э… Guten abend… — продолжая сидеть на полу, по-немецки произносит она, приветственно поднимая правую руку вверх и пошевелив пальцами, — Э-э-э-э, точнее… ("точнее" произносит по-русски)… Buenas noches!

В глазах, смотрящих на неё людей, появляется совсем уж неподдельный интерес.

Увидев это, ЮнМи замолкает и, наклонив голову к полу напряжённо задумывается.

— Konbanwa? — скорее вопросительно, чем утвердительно произносит она, поднимая голову.

— Добрый вечер! — вежливо отзывается по-японски один из посетителей и ещё раз повторяет, делая кивок головою, — Konbanwa!

Юна встаёт и, нагнувшись, начинает оттряхивать на себе джинсы, продолжая размышлять. Все посетители и персонал с интересом наблюдают за ней, ожидая продолжения.

— Good evening! — закончив оттряхиваться и выпрямившись, решительно произносит ЮнМи, и, секунду подумав, кланяется.

— Good evening! Good evening! Good evening! — доброжелательно, по-английски, раздаются пожелания доброго вечера со всех сторон, сопровождаемые вежливыми кивками.

Юна несколько напряжённо улыбается и торопливо устремляется к выходу.

— Эмигрантка, — разворачиваясь к соседу за столиком, говорит один из посетителей кафе другому, перед этим проводив ЮнМи взглядом до закрывшейся за нею стеклянной двери кафе, — Едут, а их дети даже языка не знают. Ну и сидели бы там, в своей Америке… Места только занимают…

— Точно, — пьяненько кивает ему сосед, — Понаехали тут…

Время действия: около часа спустя

Место действия: дом мамы ЮнМи. Семья в полном составе сидит на полу перед маленьким столиком с чаем и "вкусняшками". Несмотря на то, что включённый телевизор показывает очередную серию очередной дорамы, на него никто не обращает внимания. В семье есть дела поважнее.

Сижу, никого не трогаю. Правой частью мозга размышляю над вопросом: "задушит ли меня сегодня ночью СунОк или не задушит?", левой частью мыслю о том, что наконец-то сработала моя "интернетовская ловушка" и сегодня появился первый заказ на перевод. Сумма небольшая, всего двадцать пять баксов, но лиха беда начало, как говорится! Вернувшись после наших с онни "посиделок" в кафе, я заглянул в интернет, а там — оп-па, заказ! Я быстренько перевёл один лист для образца, благо текст оказался несложным и "пульнул" его назад заказчику, на предмет тому подумать, устроит его или не устроит. Тут мама позвала ужинать, а едва мы с ней к нему приступили, как прилетела "энергичная" СунОк. Настолько "энергичная", что, наверное, если выключить бубнящий телек, то будет слышен треск электрических разрядов вокруг неё. Ну, воще-то да. Подложил я онни свинью, унизив её парня на глазах общественности. СунОк уже пожаловалась маме, что я вёл себя недостойно и оскорбил своим поведением её знакомого, старшего по возрасту, мужчину, который сказал, что даже и не подозревал, что у СунОк такая невоспитанная сестра! И ей было от этого очень стыдно. И теперь вроде непонятно, будет ли он с онни теперь общаться или это всё, звиздец их знакомству?

Мама от этого опечалилась и "загрузилась", обдумывая случившееся, онни же демонстративно со мною не разговаривает, общается только с мамой. Я же сижу и думаю оставшейся центральной частью мозга — что врать и как выкручиваться на этот раз? Хотел же, чтобы проверка "моего русского" прошла без эксцессов! Честно хотел, вот те истинный животворящий крест! Думал показать уровень начинающего, да и расстаться, но нет! Судьбе нужно было подкинуть мне именно этот перевод-анекдот! "Вольер для перчаток"! Я так хохотал, что даже потом забыл, на каком языке мне нужно говорить! От смеха буквально мозги отшибло. Перебрал все, кроме нужного. Уже только когда на улицу вышел и услышал корейскую речь — "врубился", где я, что я и кто я. Начудил… Хохотал, прилюдно валяясь под столом, а потом не мог вспомнить — на каком же языке тут разговаривают. Думаю, посетителям и персоналу кафе будет, что обсудить на досуге… Никогда больше не пойду туда!

— Юна, дочка, как же ты так? — укоризненно глядя на меня, спрашивает мама.

Ну как, как? Вот так. Как ворона из анекдота — птица сильная, но на голову слабая… Забываю уже, кому, когда и чего я конкретно наговорил. Впечатлений много, лица похожие, голова постоянно занята, на разведчика не учился. Зачем-то сказал онни, что знаю русский, хотя нужно было сказать — немецкий. Про русский я вообще тут никому не говорил! Тупо перепутал. Эх, дела наши неважнецкие, попаданческие! А люди-то помнят, помнят, что я им сказал! У них, в отличие от меня, с головами дела обстоят неплохо. Что мне маме отвечать? А онни? Извиняться перед ней, или, может, разыграть сценку "ревнивая сестра"? Взять за основу образ из дорамы, в котором младшая сестра гнобит всех женихов своей старшей. Но оно надо? Лишняя конфронтация, да и парень для корейской девушки — ценность большая, если судить опять же по дорамам… Онни от этого лучше не станет. Потом, я его не знаю, видел всего пять минут. Может, он и ничего… А то, что русского не знает… Ну, так это не грех…

— Прости, мама, — киваю я, — Я виновата. Мне стыдно. Прости.

Да ну его нафиг, эту конфронтацию!

— И ты меня, онни, прости, — обращаюсь я, к сестре ЮнМи, — Это было некрасиво и невежливо. Хочешь, я попрошу прощения у твоего знакомого?

Онни в ответ поджимает губы и молчит, но ощущаю, что уровень звука от её невидимых "электрических разрядов" снижается.

— Не молчи, дочка, — говорит ей мама, — Давай, Юна сходит и извинится? И всё будет хорошо. А?

— Не знаю, — недовольно отвечает ей СунОк, — Простит ли он её. Непросто простить, когда над тобою так смеялись, да ещё на людях…

— Попроси, — предлагает мама, — Как Юна просила господина Ким ЧжуВона за тебя. И ты тоже попроси за неё. Если чёболь тебя простил, то неужели твой знакомый не сможет сделать так же?

Оп-па! Вот это мама подкинула! Предлагает СунОк проверить знакомого на великодушие? Простит или не простит? Кто щедрее душой — нехороший богач ЧжуВон или хороший работяга-студент? Интересно, это она так случайно сказала или специально?

Услышав мамины слова, онни задумывается и опять начинает хмуриться.

— Ну… не знаю, — растягивая слова, говорит она, видно прикидывая, чем может