Разоренное гнездо - Алла Холод

не нужна, равно как и его жене, ибо он не получит ничего. Родители… про них я вообще не хочу даже думать, ибо убить своего собственного сына не смог бы ни один нормальный человек, тем более что и выгоды у них никакой нет. Наташа? Что она выгадает от моей смерти? Ровным счетом ничего. Ее мальчик Алекс вызывал у меня в последнее время опасения, но ведь и тут надо меру знать – не подгонять же свои смутные ощущения под сюжеты, которые я сам себе нафантазировал. Странный Алекс, вопреки моему первоначальному убеждению, не жил за счет Наташи. Более того, он сам ее содержал. Во всяком случае, продукты покупал он, я не раз сталкивался с ним в ближайшем магазине, где он расплачивался картой. Вряд ли Наташиной. С полгода назад, было дело, Наташа плохо себя почувствовала, и мальчик затрезвонил к нам в квартиру.

– Евген Петрович, – так он меня называл, – я не пойму, что с ней, не подскажите, к кому обратиться? Что-то мне не по себе.

– Температура?

– Да, есть температура, а вдруг это ковид?

Я напялил маску, пошел к Наташе. Она, вопреки моему ожиданию, не лежала плашмя на кровати, а сидела и вся тряслась.

– Женик, не заходи, вдруг у меня оно, то самое? Иди отсюда, а то сейчас по всему дому разнесешь!

Я позвонил кому надо, и Наташе сделали ПЦР-тест очень быстро, но счет за диагностическую процедуру Алекс оплатил сам, от моего участия категорически отказался. Никакого ковида у Наташи, слава богу, не оказалось, налицо были все симптомы ротовирусной инфекции: два дня мою кузину периодически рвало, и она практически не выходила из туалета. Густой чай и активированный уголь сделали свое дело. Два дня она пила холодную воду и чай, ела только черные сухари, когда температура зашкаливала, принимала парацетамол, на третий день ей полегчало. В эти дни, как я не без удивления заметил, мальчик Алекс вился вокруг нее, как мошка. Было видно, что он переживает и старается помочь. Он следил за перепадами Наташиной температуры, кормил ее, поил чаем, бегал к маме в поисках каких-то особых сортов, которые могли бы оказать целебный эффект. Когда у Наташи спала температура, сварил ей курицу, купленную на рынке. А потом завалился спать и продрых почти 12 часов. Даже при всей кажущейся странности их альянса я начал думать, что пацан, видимо, относится к ней искренне.

Провалявшись в кровати еще час в тщетной попытке поймать ускользающий сон, я встал и уселся на кухне с чашкой капучино, поглядывая на часы. Я ждал, когда проснется и умоется Борька, которому по укоренившейся в студенчестве привычке я привык рассказывать все. Я терзался до половины восьмого, после чего решил, что друг, даже если еще рано, меня простит – все-таки и тема моего звонка, мягко говоря, не рядовая.

– Мне надо срочно тебя увидеть, – забыв поздороваться, выпалил я.

– Что-то случилось? – насторожился мой товарищ.

– Случилось, Борь, в меня вчера стреляли, надо подумать вместе, а то у меня голова уже лопается.

– А что полиция?

– Я не заявлял, – тихо пробормотал я, потому что услышал, что Рита тоже встала и где-то бродит, издает какие-то шумы. Это точно была не Алиса, потому что ритмы у них разные, да и спутать их шаги я не мог. Меня несколько удивило, что Рита не прошла сразу в кухню, ведь она не могла не ощутить аромата капучино, который сварила мне кофемашина. Но, видимо, она слышала, что я с кем-то говорю по телефону. А ведь раньше она обязательно зашла бы в кухню поинтересоваться, кому я названиваю в такую рань. Мысль кольнула меня и уползла. Вернее, я постарался ее прогнать.

– Ну, Джексон, ты даешь, почему ты не заявил-то? Это что, шутки? – возмутился Борька.

– Есть причины, и именно это я и хотел с тобой обсудить, – объяснил я. – Где встретимся? Может, позавтракаем где-нибудь у меня? Как у тебя день, напряженный?

– Вообще-то, сегодня нет, – сказал Борька, – но даже если бы что и планировал, я бы все отменил. Но как раз сегодня у меня ничего срочного. Всякая текучка, которую вполне можно отложить на пару часов. Я вообще сегодня могу не показываться в офисе, если нужно.

Я поблагодарил его, и мы договорились встретиться в моем итальянском ресторанчике. Он рядом с Борькиным домом, и мне на такси пять минут – садиться за руль в таком состоянии я не собирался. Кроме того, там удобно уединиться – есть несколько полуоткрытых кабинетов. «Траттория» открывалась в одиннадцать, но рабочий день у поваров начинается в девять утра: они делали заготовки на день пораньше. Это не шикарный ресторан, а скорее добротное, элегантное кафе, поэтому часовое ожидание заказов я считаю в таком заведении просто неприемлемым. Возможно, благодаря своему удачному расположению и скорости обслуживания «Траттория» и пользовалась хорошей репутацией.

Борька прибыл настолько быстро, насколько это было возможно, и мы уселись в уединении, попросили сделать нам блинчики, а пока принялись за кофе. Я немного подумал и решил добавить в чашку немного ликера, Борька – завидущие глаза – немедленно потребовал того же.

После первого глотка я рассказал ему о том, что случилось в «Матрешке», как я прибежал домой и обнаружил пропажу пистолета. Упомянул и о том, что застал своих девушек – жену и дочь – полностью одетыми. Борька мрачнел с каждой минутой.

– А ты раньше никогда не замечал за Ритой ничего подозрительного? – Друг осторожно прощупал почву. – В смысле того… ну… может, у нее кто-то есть?

– Никаких доказательств ее измен у меня нет, – ответил я, – но со мной она почти не спит. Так, изредка… А бельишко дорогое покупает. Для кого – неизвестно.

– Ну так, может, просто для себя? – гуманно предположил мой друг.

– Так и носила бы, если для себя. Но я его на ней не видел.

Борька немного помолчал.

– И ты считаешь, что это могла быть она, раз не заявляешь в полицию?

– Откуда мне знать, – пожал плечами я, – но и мотивы у нее есть, и возможности были. Во-первых, все мои деньги после моей смерти достанутся ей. Во-вторых, она знала про пистолет. В-третьих, я не могу исключать, что бельишко покупается для кого-то другого. Ну и самое главное – наши отношения в последнее время совсем не те, что были раньше. Мы живем как соседи. И если она и занимается со мной сексом иногда, то скорее по расчету – не хочет, чтобы я метнулся куда-то на сторону.

– И ты ничего ей не сказал? Не стал ни о чем спрашивать? Например, почему она в джинсах завалилась