Донецко-Криворожская республика: расстрелянная мечта - Владимир Корнилов

Карта боевых действий в Донбассе в январе 1918 г. (из воспоминаний Антонова — Овсеенко)

В последние годы написано немало восторженных книг и статей по поводу доблестных донских казаков, сражавшихся до последней капли крови против большевизма. Понятно, что современные авторы пытаются восполнить пробел, вызванный многолетним замалчиванием деятельности казаков и их атаманов, их огульным оплевыванием и однобокими оценками. Однако не стоит впадать и в другие крайности. Нельзя забывать, к примеру, грустные слова генерала Деникина, посвященные донским казакам образца 1917 года: «Замечательно, что даже в конце октября, когда, вследствие порыва связи, о событиях в Петрограде и Москве и о судьбе Временного правительства на Дону не было еще точных сведений, и предполагалось, что осколки его где — то еще функционируют, казачья старшина… искала связи с правительством, предлагая помощь против большевиков, но… обусловливая ее целым рядом экономических требований». Среди этих требований — «оставление за казаками всей «военной добычи» (?), которая будет взята в предстоящей междоусобной войне»[256]. То есть еще осенью 1917 г. казаки намеревались идти в соседние «большевистские» районы Донбасса за «военной добычей», не стесняясь того факта, что добычу доведется отбирать у своих соотечественников.

Не признав октябрьский переворот и новую большевистскую власть, казачьи войска активизировали свою деятельность не только в Донской области, но и в сопредельном рабочем Донбассе. Каледин заявил: «Охрана рудников — дело самих казаков»[257], после чего начались регулярные стычки рабочих отрядов с донцами. В Донецкий бассейн с фронта начали стягиваться различные казачьи формирования, которым киевская Центральная Рада давала возможность беспрепятственно проезжать территорию Украины, что в итоге вызвало конфликт Совнаркома с Киевом.

10 ноября большевики Харькова начали свою первую мобилизацию. «Донецкий пролетарий» в передовой статье провозгласил: «Донецкому бассейну грозит опасность удушения. А следовательно, и всей России грозит опасность остаться без угля… На помощь к Донецкому бассейну, на выручку к Ростову, Совету которого угрожает смертельная опасность!»[258].

«Все стороны глубоко осознавали стратегическую ценность Донбасса, — пишет Теодор Фридгут. — Для большевиков в Петрограде контроль донбасского угля и металла виделся как вопрос жизни и смерти, и преимущественно русский пролетариат Донбасса представлялся как главная надежда Советской России на вытеснение украинской Рады и сохранение контроля над индустриальным комплексом Донбасса так же, как над сельскохозяйственными богатствами и стратегической территорией Украины»[259].

Собственно, ради спасения Донбасса и прибыл в Харьков Антонов — Овсеенко со сравнительно небольшими вооруженными формированиями. Здесь он пополнился отрядами местных красногвардейцев, обученными Рудневым и Рухимовичем, а также рудневскими солдатами 30–го полка, которые уже с ноября принимали участие в стычках с калединцами. По ходу движения в Донбассе красные пополнялись за счет местных шахтеров и металлургов.

19 декабря, вступив в пределы Донбасса, Антонов — Овсеенко выпустил обращение к населению региона: «Революционный порядок будет установлен в Донецком бассейне решительной и твердой рукой. Калединцев и их пособников объявляю вне закона. Всем казачьим отрядам предписываю немедленно оставить рудники и вернуться на Дон»[260].

Отряд красногвардейцев из числа харьковских рабочих в декабре принял активное участие в операции по вытеснению казаков из Дебальцево. «Такой отряд был организован из рабочих (до 700 чел.) и послан под командой тт. Ганнуса и Рухимовича в Донбасс. Как только отряд прибыл в Дебальцево, наше положение здесь улучшилось, — вспоминает участник похода. — Затем отряду пришлось побывать не только в Дебальцево, но и в Енакиево, а позже, двигаясь по линии Дебальцево — Штеровка, заняться организацией Красной гвардии и восстановлением Советов в Кадиевском районе. В Щетово произошел первый бой с казаками, откуда отряд направился в Ровеньки». После боя за станцию Звереве красногвардейцы Харькова оказались обескровленными. «Утомившись в беспрерывных боях, потеряв за весь период операции свыше 50 человек, отряд возвращается в Харьков», — довершает свои воспоминания красногвардеец[261].

Почему — то советские официальные учебники отсчитывали хронологию Гражданской войны в России с мятежа «белочехов» весной 1918 г. Хотя можно утверждать, что первые широкомасштабные операции противоборствующих сторон начались осенью 1917 г. в Донбассе, именно здесь пролилась «первая кровь» этой войны. Можно сейчас долго спорить о том, кто начал проливать эту кровь, кто несет ответственность за эскалацию насилия. Известно, к примеру, что Каледин медлил с операцией против Советов Ростова в ноябре, поскольку, по его признанию, ему «было страшно пролить первую кровь»[262]. Однако операцию он провел, кровь полилась…

С каждой битвой, с каждой новой жертвой страсти накалялись, разжигая с обеих сторон ненависть друг к другу. Деникин, вспоминая о боях тех лет, писал о том, что армии действовали «без своей территории, без тыла, без баз». «Представлялось только два выхода: отпускать на волю захваченных большевиков или «не брать пленных»… Без всяких приказов жизнь приводила во многих случаях к тому ужасному способу войны «на истребление», который до известной степени напомнил мрачные страницы русской пугачевщины»[263]. Так действовали все без исключения — деникинцы, калединцы, большевики. Искать сейчас, спустя столетие, виновных и зачинщиков насилия не имеет смысла.

Особое ожесточение у большевиков вызвали действия легендарного казачьего есаула Василия Чернецова, получившего прозвище «усмиритель Донбасса». Его так прозвали за первую боевую операцию возглавляемого им партизанского отряда (Антонов — Овсеенко оценивал численность этого отряда в 600 сабель и 2 орудия) — по захвату станции Дебальцево, ранее занятой красногвардейцами Харькова. По приказу Чернецова был зверски убит начальник Красной гвардии Дебальцево Н. Коняев и расстреляны несколько большевиков (по разным данным — от 8 до 13). Сейчас в честь Коняева в Дебальцево назван рабочий поселок[264].

Сам Чернецов затем использовал этот случай для устрашения противников. К примеру, сохранились воспоминания чернецовцев о телеграфных переговорах их есаула с неким большевистским главковерхом, который вновь обосновался в Дебальцево. Чернецов продиктовал в адрес красных: «Позвольте же мне, старому вояке, сказать на прощание несколько частных слов вам, неведомый главковерх, стыдящийся своего имени. Я, конечно, не сомневаюсь в вашем блестящем знании и опытности в боевом деле, приобретенных вами, по всей вероятности, в бытность вашу чистильщиком сапог где — нибудь на улицах Ростова или Харькова. Все же мне почему — то кажется, что вас вскоре постигнет участь друга вашего Коняева (комиссар Коняев был пригвожден штыками к вагону во время налета партизан на Дебальцево). То же самое получат и все присные ваши: Бронштейны, Нахамкесы и прочие правители советской державы. Напоследок позвольте у вас спросить: все ли вы продали, или еще что осталось? Ну, до скорого свидания, ждите нас в гости!..»[265].

Родился в 1880 г. в станице Калитвенской Области Войска Донского в семье ветеринарного фельдшера. Казачий полковник, обладатель Георгиевского оружия.

Чернецов является легендой белого движения. О нем еще при жизни слагали былины, которые умножились после его трагической гибели. У красных же его имя было символом бессмысленной жестокости и насилия.

В 1909 г. окончил казачье юнкерское училище в Новочеркасске. В 1914 г. в чине сотника ушел на фронт, где покрыл себя славой, был трижды ранен. В чине есаула вернулся домой в 1917 г., был делегирован от казаков в Совет солдатских депутатов Макеевки. За поддержку корниловского мятежа в сентябре 1917 г. был арестован по приказу макеевского большевика Бажанова, позже возглавившего Совет народного хозяйства ДКР.

С ноября 1917 г. принимает активное участие в борьбе Каледина против большевиков в Донбассе, устраивает жестокие карательные экспедиции против шахтеров, проводит серию геройских атак против красногвардейцев, за что от Каледина получает звание полковника.

21 января 1918 г. раненым попадает в плен к большевикам под станицей Каменской, бежит, вновь попадает в плен. Версии гибели разные: одни утверждают, что он погиб, пытаясь напасть на конвой, другие представляют его смерть как хладнокровное убийство конвоирами. Последняя версия красочно описана в «Тихом Доне» Михаила Шолохова.