University. Повести - Алексей Александрович Федотов

а не иначе проходил памятник по документам) стоило столько же, сколько стоило бы выстроить вновь рухнувшее здание классического университета.

В связи с завершением этого строительства к активному участию в научно-образовательном процессе смогли вернуться руководившие им Оксана Александровна Бубнова, Акакий Павсикахиевич Заподлянский и Эдуард Леонидович Цирков. Бубнова стала проректором по инновациям, Заподлянский первым проректором, а Цирков проректором по науке. Единственным утешением для Разумовского было то, что ему разрешили назначить проректором по общим вопросам Гочу Малхазовича, несмотря на то, что у него был превышен предельный возраст для занимания таких должностей. Но и здесь было не все так просто. Полностью должность называлась проректор по общим вопросам – главный завхоз. Для Гочи Малхазовича предъявлялась первая часть названия должности, для проверяющих вторая. Главное теперь было то, чтобы никто не рассказал обидчивому профессору про полное название его должности. Впрочем, эти размышления как-то мало отвлекали ректора от мыслей о том, что впервые он оказался «обложен» со всех сторон в своем собственном вузе…

Подхрюкивающие сателлиты

Впрочем, Разумовскому и до того, как он узнал о назначении к нему новых проректоров (точнее, назначить их он сам должен был, своим приказом, и это было особенно обидно), нашлось бы из-за чего переживать. К нему в полном составе после расформирования классического университета перевели (ну как перевели – опять же он их сам принимал на работу) весь «цвет кафедры экономики» (так назвал их человек в находившемся в министерском подвале кабинете).

– Зачем в техническом вузе научно-исследовательский институт экономики? – пробовал слабо сопротивляться ректор.

– Алексей Григорьевич, – улыбнулся его собеседник скорее жутко, чем весело, – мы живем во время инноваций, развития цифровых технологий. Не мне вам говорить, что тенденции опережающего развития связаны с тем, что развитие опережает возможности развивающегося. В результате происходит конфликт между уровнем знания и уровнем понимания. Человеческий мозг уже не в силах обрабатывать те объемы информации, которые в него поступают, а поэтому он будет все больше передоверять искусственному интеллекту. Человек сейчас с одной стороны, казалось бы, знает во много раз больше, чем человек даже девятнадцатого века; но человек девятнадцатого века имел знания, которые умел применить на практике, а у современного человека они бестолковые. За редким исключением большинство наших современников могут выполнять на полуавтомате какие-то несложные функции, а все свои внутренние силы направляют на удовлетворение своих желаний, развлечения и потребление. Впрочем, такова цель тех на кого мы работаем – мой друг Андрюша не зря говорил, что мы должны воспитывать не творцов, а грамотных потребителей…

– А на кого мы работаем? – некстати спросил Разумовский и осекся под недовольным взглядом чиновника.

– Все тебе скажи, – ухмыльнулся тот. – Ваш уровень доступа недостаточен для получения этой информации, сэр.

– Разве не на государство? – продолжал допытываться тот.

– Помните, нас учили? – спросил чиновник и продолжил: – Государство есть продукт и проявление непримиримости классовых противоречий. Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку классовые противоречия объективно не могут быть примирены. Тип государства определяется тем, какому классу (или классам) оно служит, а значит, в конечном счёте – экономическим базисом данного общества.

– Да читал я Ленина, при чем тут это? – удивился ректор.

– При том, что государство, и шире – государства в современном мире все чаще служат узкому кругу избранных, олигархии, при этом многих наиболее влиятельных ее представителей никто не знает. А демократия, выборы – декорации и пустышка.

– А как же тогда олигархии удерживать власть, если она меняется после выборов, а новые люди могут не захотеть их слушать?

– Резонный вопрос. Он решается с помощью несменяемой бюрократии на внешне иногда незаметных, но ключевых постах, контроля за каждым, кто пытается пройти во власть, манипулирования общественным мнением… Но мы, однако, слишком разговорились, у нас ведь рабочие вопросы есть.

– Да, вы не ответили мне, зачем НИИ экономики в техническом вузе.

– Алексей Григорьевич, я все-таки надеялся, что даже если у вас и есть олигофрения, то она не перешла границу дебильности, а ваш вопрос заставляет опасаться не держим ли мы на должности ректора имбецила, что с одной стороны может быть и хорошо с точки зрения развития прав человека, гуманности и общества равных возможностей, но с другой – для нас самих может быть чревато… Мы же говорили про цифровые технологии и искусственный интеллект. В экономике это важно как нигде. Поэтому и НИИ экономики в техническом вузе, все просто.

– Ну а зачем Геннадия Ивановича Грофа директором-то назначать: он же с компьютером разговаривает? – обреченно спросил Разумовский.

– По тем же причинам, по которым вас держат ректором – из соображений гуманности, толерантности, как яркий пример того, что наше общество – общество равных возможностей.

… Для НИИ экономики оборудовали еще ряд помещений под мемориальным комплексом, который на самом деле был памятником Невидимой Руке Рынка и Чешуйчатому Свинокрылу.

– Неплохо все получилось, – говорил Свинокрыл Невидимой Руке Рынка, – но все-таки озера здесь не хватает.

– Нам и без него неплохо. А Хэрона перевели на другую работу.

– А почему статуи Бафомета здесь нет? – придирчиво спросил Свинокрыл, оглядывая выполненный в черных тонах зал с большим круглым столом посередине.

– Есть желание, чтобы они напрямую на него работали, минуя нас? – удивилась Невидимая Рука Рынка.

– Нет, конечно, нет… Но что касается сфер влияния… Ведь памятник общий, а в этом месте будут собираться те, кто служит тебе, а ко мне почти никак не относится, – издалека начал Чешуйчатый.

– И что дальше?

– Может быть, в их названии определить то, что они и мне подчиняются?

– И как назвать их тайное общество?

– Подхрюкивающие сателлиты.

– Но это же недружественный нам политик ввел данный термин в научный обиход… – засомневалась Невидимая Рука Рынка.

– Зато насколько удачное название.

В итоге тайное общество экономистов получило название «Подхрюкивающие сателлиты». Его председателем и великим магистром стал Борис Анатольевич Чупс.

Забытое пророчество

Семен Семенович Горбуньков в этот воскресный день решил зайти к своему другу Филиппу Филипповичу Борменталю – семидесятилетнему бывшему ответственному руководящему работнику, а в настоящее время забытому всеми кроме Горбунькова пенсионеру. Борменталь достаточно тяжело переживал то, что еще пять лет назад он руководил коллективом в несколько тысяч человек, его телефон разрывался от звонков, день был расписан по минутам, а сейчас к нему никто не звонит и не приходит в его большой дом, кроме Семена Семеновича, да и то всегда пьяного. Впрочем, Филипп Филиппович и пьяному был ему рад: в промежутках между их встречами весь круг его общения составляли только домашние животные: три жившие во дворе собаки, две жившие