Оракул - А. Веста

– Отец знал, как из обыкновенной воды приготовить универсальную. При помощи струи такой воды можно растворять камни и прокладывать тоннели в горных пластах. Его слова понимали даже камни, не говоря уже о растениях и животных. Посмотри, это здесь…

Элиза осветила факелом бронзовую крышку, похожую на гигантскую старинную монету, упавшую в этот подвал в незапамятные времена.

– Вход в тартарары? – пошутил Ксаверий, разглядывая люк.

– Сейчас ты все узнаешь, – Элиза закрепила факел на стене, потом нажала на неприметный камень в стене и легко сдвинула люк.

Она первая спустились в округлый лаз. Узкая металлическая лесенка напоминала спуск в корабельный трюм – едва они сошли с лестницы, люк над их головами плавно закрылся.

Они уходили все глубже в земные недра. Элиза поочередно отпирала замки на кованых дверях и герметичных переборках внутри странного подземного чертога. Внезапно им в лицо подул легкий упругий ветер. Теплая волна несла шелест листьев и аромат цветов. Еще шаг, и они очутились в пышном саду, освещенном мягким, точно утренним светом.

– Сады внутри горы? Цветущий Тартар? – спросил потрясенный Ксаверий. – Как в сказке: чтобы попасть сюда, надо нырнуть в колодец или пройти сквозь каминную трубу?

– Да, так написано в старинных книгах.

– Но почему это чудо спрятано под землей? Разве под солнцем мало места?

– Отец спрятал этот кусочек рая под землю, чтобы сберечь его. Он говорил, что точно такие же сады еще существуют в Тибете, на полюсах, под полярными шапками и даже на дне Атлантики.

В воздухе кружили бабочки. Птицы доверчиво опускались на плечи Ксаверия. В хрустальном ручье плескались рыбы. Ксаверий опустил руку, и рыбы тотчас же окружили его ладонь.

Они дошли до живописного водопада. Вода широкой, прозрачной струей падала в озерцо с серебристыми лилиями у берега. Над озером, на невысоком холме, стояла хрустальная башенка, похожая на ледяную рождественскую часовню, из-под нее выбивался родник. Его светлые струи сплетались в тихих, нешумливых водопадах и вновь разбегались по саду, как артерии и вены, словно хрустальная часовенка была сердцем подземного сада.

Внутри часовни, на возвышении, похожем на широкую наковальню, лежал округлый кристалл. В его туманной сердцевине рождался пульсирующий свет.

Элиза взяла кристалл в руки. Поверхность шара была покрыта сверкающей подрагивающей росой, как кожа живого существа.

– Камень Прави насыщает воду силами жизни, – сказала она, – и человек, испивший живой воды, уже не нуждается в грубой пище и не стареет пятьдесят лет. Я помню, как моя мама пела мне, там… в России: Пьем же ту воду, она от Сварога к нам жизнью течет. Пьем ее, как источник жизни на Божьей на земле …

– Так ты русская?

– Да… В той жизни меня звали Василиса, – девушка задумалась, глядя на кристалл, – мы жили в волшебном лесу на берегу холодного озера.

– Кто вы?

– Мы берегини от века Троянова.

– Век Троянов – это время Троянской войны? – неуверенно спросил Ксаверий. – Впрочем ничего невозможного в этом нет. Троянцы и славяне были близкими по крови народами. В те времена все население Эллады было белокурым и голубоглазым. К тому же древняя Троя хранила великое сокровище – Копье Энея. Тысячелетиями оно вершило судьбы Белых Народов, пока этот первый дар Богов не растаял среди смешений и утрат, и вот Копье вернулось к своему истоку, в руки Белых Дев, берегинь! Великий круг истории завершен?

Элиза завернула копье в алый, исписанный рунами шелк и спрятала в часовенке, под куполом из цветного стекла.

– Ксаверий, давай останемся здесь, – Элиза с надеждой заглянула в его глаза. – В этом саду не бывает осени, здесь нет старости и забот. Здесь все дышит теплом и любовью. Нам двоим хватит света, воздуха и воды.

– Нет, милая, – с горечью прошептал Ксаверий, – больше всего на свете я хотел бы быть с тобою, но не здесь, в золотом яйце, а в большом солнечном мире.

– Тот мир так же конечен, как и этот. И даже солнце тоже когда-нибудь погаснет. Этот сад – зерно жизни и духа. Отсюда мы можем уходить в звездные странствия по Млечному Пути – Тропе Трояновой. Я помню, как мы с мамой странствовали по звездным теремам.

– Но это невозможно…

– Возможно! Наши тела оставались на земле в тонком, едва различимом сне. Я помню, как мама укладывала меня осенью в дупле старого дерева… И как будила весной с первыми лучами жаркого солнца, когда на озеро возвращались стаи белых птиц…

Элиза поднесла к губам Ксаверия сложенные ковшом ладони, полные искрящейся воды.

–  Пьем же ту воду, она от Сварога к нам жизнью течет. Пьем ее, как источник жизни на Божьей на земле … – пропела девушка.

Благоговейно склонившись, Ксаверий выпил воду жизни, чувствуя как возвращается в тело, вымороженное варандейскими морозами, ограбленное лагерем и долгим голодом, молодая, яростная сила. Но он все еще медлил, боясь поверить этой переменчивой волне.

– Пусть омоет нас вода живая, Звездное Слово, немеркнущий свет… – прошептала Элиза.

Она сняла с головы траурную ленту и выпустила на волю мерцающий водопад золотистых волос, и Ксаверий прикрыл внезапно ослепшие глаза. Послышался шорох скатившегося в траву платья и ласковый плеск…

– Иди ко мне, – позвала Элиза чужим, внезапно охрипшим голосом, и он слепо шагнул на голос, и, словно взломанный солнцем зимний торос, обрушилась и растаяла ледяная плотина в его сердце. Когда немного отхлынуло и погасло мгновение их доверчивой и безоглядной близости, они снова смогли дышать и говорить, Ксаверий прошептал:

– Элиза… Я всегда знал, что это не для меня… Думал так и умру, сойду в могилу ни разу не полюбив, и вдруг ты! Ты подарила мне жизнь… Но даже эти слова – ложь. Слово изреченное есть ложь ! Я буду молчать и молча любить Тебя!

– Слово изреченное есть Логос , – тихо поправила его Элиза.

Они забыли о времени, и лишь сиреневый сумрак в волшебном саду напомнил им, что на земле должно быть уже вечер.

– Пора, Элиза! Нас ищут, – горестно напомнил Ксаверий.

Они оделись, стыдясь своей торопливости в этом волшебном саду.

На обратном пути Ксаверий, ловко подтянувшись, выпрыгнул из люка и наклонился, чтобы помочь Элизе, но вместо этого вдруг резко пошатнулся и неловко взмахнул рукой, словно прогоняя назойливую муху, но муха не желала улетать. В височную ямку уперся короткий ствол.

– Но-но, не дергаться, – на него, издевательски скалясь, смотрел Нихиль.

Внутри тоннеля мелькнуло испуганное лицо Элизы.

– Элиза, закрой люк! – успел крикнуть Ксаверий, но девушка решительно покачала головой.

– Милые мои, – с сытой хитрецой облизнулся Нихиль, точно кот, отведавший сметаны, – голубки сизые, занавески надо закрывать, когда милуетесь!

С запоздалым раскаяньем Ксаверий понял, что недооценил своего соглядатая. Прячась за окнами подвала, Нихиль выследил их спуск в подземелье. Потом, мягко ступая кавказскими сапогами, крался между надгробий. Он видел, как разгоряченные и радостные, они скрылись под крышкой бронзового люка, и остался караулить добычу.

– Ну, девушка, думай: или ты мне все расскажешь и покажешь, или я твоему женишку башку прострелю, – мурлыкал Нихиль, поигрывая маузером.

– Не соглашайся! – простонал Ксаверий.

Не отрывая глаз от лица Нихиля, Элиза кивком пригласила их в люк.

Удерживая Ксаверия на мушке и часто озираясь, Нихиль шел по тропе между деревьев. Короткими пальцами в рыжеватом пуху он успевал трогать налитые румяные яблоки, жадно втягивая запах меда.

– Светло-то как! Пчелки звенят… Вы что сюда электричество провели? – не отрывая дула маузера от лопатки Ксаверия, выспрашивал он у Элизы.

– Это светящиеся бактерии, – спокойно отвечала девушка. – В древности их называли «Солнце подземелий». В Египте их разводили для освещения пирамид. Поэтому на потолках и стенах тоннелей внутри пирамид не находят копоти.

– Разве какие-то букашки могут дать столько света? Ведь здесь вокруг – настоящие джунгли, – недоумевал Нихиль.

– Кристаллы усиливают свет, – ответила Элиза. – Эти растения забыли солнечный год, они цветут и плодоносят одновременно. Им не так важен свет, как любовь, которую дают люди…

– Вот так так… Значит, здесь могут жить люди?

– Этот маленький мир создан подобно нашей планете. Он дышит, живет и рождает живое.

– Так это золотое яичко можно установить и в Каракумах, и на Таймыре? И яблоньки зацветут даже на Марсе?

– Все, что нужно для существования подземного сада, – это плотная оболочка и изоляция от внешнего мира, – добавила Элиза.

– Я не верю в эти россказни, – внезапно насупился Нихиль.