Игра Джеральда - Стивен Кинг

Тогда она просыпалась вся в поту, но была слишком слаба, чтобы дотянуться до стакана с водой на ночном столике. Она вспомнила, как лежала тогда, потная и липкая, горя в лихорадке; тогда она думала, что действительно болеет; но не бронхитом или гриппом. Сейчас, спустя столько лет, Джесси чувствовала себя точно так же.

Ее мысли все время возвращались к тому ужасному моменту, когда она поняла, что не сможет преодолеть последнюю лучинку расстояния, отделявшего ее от стакана. Она продолжала видеть маленькие пузырьки, застывшие в кусочках тающего льда, ощущала слабый запах минеральных солей, исходящий от воды. Эти образы как бы насмехались над ней.

Однако Джесси заставила себя подождать. Часть ее, бывшая Отличной Женушкой Белингейм, сказала, что ей необходима передышка, несмотря на издевающиеся над ней образы и агонизирующее горло. Ей необходимо подождать, пока сердце не успокоится, мышцы не перестанут дрожать, а эмоции немного улягутся.

На дворе угасали последние краски; мир становился одиноко унылым и меланхолично грустным. На озере гагара послала пронзительный крик в вечерний сумеречный воздух.

— Заткнись, мистер Гагара, — сказала Джесси и хихикнула. Этот звук прозвучал, как скрип давно не смазывавшихся шарниров.

«Хорошо, милая, — произнесла Женушка. — Мне кажется, что пора попробовать. Однако прежде лучше снова вытри руки».

Джесси обеими руками обняла столбики кровати, потирая их вверх и вниз, пока дерево не заскрипело. Она вытянула вперед правую руку и помахала ею перед глазами. «Они смеялись, когда я сидела за пианино», — подумала она. Затем, очень осторожно, Джесси дотянулась до того места, где на полке стоял стакан. Она снова стала постукивать пальцами вдоль кромки полки. Наручник звякнул о стекло стакана, и Джесси застыла в ожидании, что тот перевернется. Когда этого не случилось, она продолжила свои осторожные поиски.

Она уже почти решила, что то, что она ищет на полке, соскользнуло вглубь — когда наконец-то притронулась к рекламной карточке — Джесси зажала ее между указательным и средним пальцами правой руки и, осторожно приподняв, потянула с полки вниз и с удивлением уставилась на нее.

Карточка была ярко-алой, слова текста располагались вперемешку с цветным конфетти и серпантином.

«Ньюсуик» отмечал БОЛЬШОЙ-БОЛЬШОЙ ПРАЗДНИК.

Те же слова были написаны и на карточке, которая хотела, чтобы Джесси присоединилась к ним. Журналисты, работающие в «Ньюсуик», будет держать ее в курсе событий, происходящих в мире, познакомят с тайной стороной жизни политических лидеров и предложат ей обширный обзор политических, культурных и спортивных новостей. Хотя там и не было сказано об этом напрямую, но карточка достаточно ясно намекала, что «Ньюсуик» поможет Джесси объять весь Космос. Кроме того, эти сумасшедшие из отдела подписки «Ньюсуик» делали настолько необычное предложение, что оно могло заставить вас ужасаться, а голову — взорваться: если она использует ИМЕННО ЭТУ КАРТОЧКУ, чтобы подписаться на «Ньюсуик» на три года, то будет получать каждый номер НАПОЛОВИНУ ДЕШЕВЛЕ, ЧЕМ В РОЗНИЧНОЙ ПРОДАЖЕ! Разве проблема в деньгах? Вовсе нет! Она заплатит позже.

«Интересно, есть ли у них служба по доставке журналов прямо в постель, обслуживающая прикованных наручниками дамочек, — подумала Джесси. — Да еще чтобы Джордж Вилл или Джейн Брайан Куинн, или один из стареющих придурков переворачивал мне страницы — видите ли, в наручниках делать это чертовски трудно и неудобно».

Однако под сарказмом скрывалось странное нервное изумление, казалось, что она просто не могла оторваться от алой карточки, приглашающей присоединиться к ним, от пустых линий, куда ей следовало вписать свой адрес и имя. «Всю жизнь я страдала от подобных карточек — особенно когда мне приходилось наклоняться и подбирать одну из этих проклятых вещей и думать, что тебя считают мусоросборщиком — даже не предполагая, что однажды мой здравый рассудок и даже моя жизнь будут зависеть от них».

Ее жизнь? Неужели такое возможно? Неужели она действительно принимает такую ужасную мысль в расчет? Неохотно, но Джесси все же верила в возможность такого исхода. Она могла пробыть здесь очень долго, прежде чем кто-нибудь обнаружит ее, и, конечно же, она считала вполне допустимым и возможным, что состояние жизни или смерти будет зависеть от одного единственного глотка воды. Эта мысль была сюрреалистичной, но она уже не казалась абсолютно смешной или странной.

«Все, как и раньше, милая: тише едешь — дальше будешь».

Да… но кто же поверит, что конечный пункт находится в такой глуши.

Она действовала медленно и осторожно, с облегчением поняв, что манипулировать такой карточкой одной рукой не так уж и трудно. Частично из-за того, что та была шесть дюймов на четыре — как две игральные карты, приложенные одна к другой, но в основном потому, что Джесси не пыталась производить с ней никаких особенно трудных фокусов.

Джесси зажала карточку между указательным и средним пальцами и стала скатывать ее у трубочку. Сгибы были неровными, но никто ведь не придет проверять ее работу.

Зажав алую карточку поплотнее между двумя пальцами, Джесси завернула еще полдюйма. На это у нее ушло почти три минуты. Когда она проделала свою работу до конца, то получилось нечто, напоминающее бомбометатель, неуклюже завернутый в веселенькую алую обертку.

Конечно, если немного напрячь воображение.

Джесси засунула это в рот, пытаясь плотно обхватить зубами скрученную карточку. Когда она достаточно плотно зажала ее, то снова возобновила поиски стакана.

«Будь осторожна, Джесси. Не испорть все ненужной поспешностью».

«Спасибо за совет. А также за идею. Это было великолепно — я действительно так считаю. Теперь, однако, мне бы хотелось, чтобы ты заткнулась, пока я сделаю свое дело. Согласна?»

Когда ее пальцы прикоснулись к гладкой поверхности стакана, Джесси обвила его с такой нежностью и осторожностью, с какой юный любовник обнимает свою возлюбленную в первый раз.

Захватить стакан в его новом положении было простым делом. Джесси сняла его с полки и подняла на максимальную высоту, которую позволяла длина цепочки. Последние кусочки льда совсем растаяли; все идет своим чередом, несмотря на то, что ее чувства замерли и время для нее остановилось, когда собака появилась впервые. Но она не думала о собаке. Действительно, она трудилась не покладая рук, уверяя себя, что здесь вообще никогда не было никакой собаки.