Инженер 2.1 (СИ) - Нерский Эд

От Буна я узнал, что время на этой планете тоже измеряют. Есть аналог нашего часа, минуты, секунды. Но здесь нет двенадцатеричной системы. В сутках двадцать местных часов, в часе двадцать местных минут, в минуте сто местных секунд. Местная секунда приблизительно вдвое длиннее нашей. Узнав это, я сходил в лавку с механическими предметами и купил самые настоящие часы. Заполучив их, я устроил в своём компьютере вычисление времени.

Несколько дней наблюдая за точностью хода компьютерных часов, я убедился, что идут они стабильно и решил пока не волноваться об их точности. Если обнаружится, что при изменении каких-то внешних условий меняется скорость их хода — буду думать, а пока оставлю как есть.

А ещё я ввёл понятие “Шина данных” в свой компьютер. Тактовая частота у меня низкая, поскольку ячейка памяти представляет собой конденсатор. Чтоб его зарядить требуется время. А вот прочая моя “электроника” пределов по быстродействию похоже не имеет. Я сперва решил, что я наплюю на низкую скорость ячеек и просто наплету кучу ядер. Но если все ядра работают с одной и той же памятью, то нужна шина доступа к ячейкам памяти. Требования к шине такие, что с одной стороны она пускает ядра к ячейкам независимо, а с другой стороны, чтобы эта шина не была страшно сложной. Когда я делал второе ядро, то фактически сделал вторую параллельную шину данных и это усложнило стоимость подключения новых ячеек памяти ровно вдвое. А если мне хочется иметь тысячу ядер, то как тогда быть?

В общем, я разбил память на блоки, а основной тактовый генератор сделал многофазным. То есть каждый процессор получает фронт тактового сигнала от генератора тысячу раз в секунду, но такой же фронт для каждого следующего CPU немного сдвинут.

Ячейка памяти теперь представляет собой две ячейки: обычную и упрощённую. Упрощённая хранит флажок. При записи, флажок поднимается, а потом сбрасывается на следующем такте. Если два ядра придут в одну ячейку, то опоздавший будет ждать вхолостую целый такт, пока флажок не сбросится. Получается, что если процессоры не пытаются записывать в одну и ту же ячейку, то их производительность масштабируется при помощи увеличения их количества.

В общем, сейчас у меня пять ядер и две тысячи ячеек. Программы я всё ещё пишу в кодах, коды я всё ещё задаю в цветах, но разгадка кода включения пирамиды меня очень вдохновляет, поэтому я упорно двигаюсь по этой дороге.

Побег

Очнулся Маас от ноющей головной боли. Он лежал на острых камнях, похоже в загоне для животных. На шее были бусы.

“Он считал его мерзким” — почему-то вспомнились слова Кро.

Руки и ноги были связаны. Бусы выкачали всю энергию из ауры и теперь энергия потекла из накопителя. Этот поток проходил сквозь ауру, поэтому, вероятно, Маасу удалось очнуться.

Сконцентрировавшись на накопителе, Маас заполнил свою ауру энергией приблизительно наполовину. Стало значительно легче, после чего, приложив массу усилий, он принял сидячее положение.

“Ну, гады, в этот раз сгорит весь ваш городишко!” — злобно прошипел он, сооружая искру, пережигающую верёвки.

Неприятно запахло горелым. Верёвка лопнула и кровь стала, наконец, поступать в руки. Немного придя в себя он снял бусы, а затем перелил энергию из них в свой накопитель.

“Одинаковые действия повторяются из раза в раз!” — пробормотал он, активируя пять призывов подряд.

Сейчас есть время, поэтому он успеет не только призвать, но и направить. Совершая Призыв без какой-либо спешки, Маас точно знал когда Он откликнется, как Он откликнется, мог управлять этим процессом. Несколько притушив, но не остановив, накачку энергии в четыре призыва, он начал разговор с первым. Подарив ему порцию фиолетовой маны, уговорил его начать обед с восточной части города. Второго, таким же образом, он отправил на запад, третьего на север, четвёртого на юг.

А пятый? Пятый останется здесь. Он будет самый злой. Через несколько минут вместо фиолетовой маны Он наткнётся на плетение “Клетка”. Позже, он сможет выйти из неё, но тем, кого он встретит, придётся ой как несладко!

“Пора!” — хмыкнул Маас, после чего представил себя на высоте в сотню метров. “Свобода!” — мелькнула мысль, но почему-то этот побег не приносил ему тех эмоций, которые были в прошлый раз.

Он активировал Полёт и завис над городом, глядя на зарево разгорающихся пожаров. Зелёно-голубой огонь наступал на город с четырёх сторон. Маас взглянул вниз. Место, откуда он взлетел, пока ещё было тёмным. Энергии в Клетке должно хватить ещё минут на пять, а пока надо отлететь отсюда на приличное расстояние: фейерверк будет высоким!

Игнорируя расход маны, Маас плавно полетел на север. Пролетая над разгорающимся пожаром, он почувствовал жар восходящего к небу потока воздуха.

Что-то было не так. Зависнув и посмотрев на картину в целом, Маас увидел, что вместо движения к центру, каждый из вызванной четвёрки смещается в сторону: трое по часовой стрелке, а один против. Похоже, что вокруг центра города установлена или сработала какая-то защита, которую элементали не могут преодолеть.

Сильнейший взрыв отвлёк Мааса от мыслей об этом барьере: энергия в Клетке наконец закончилась и пятый получил свободу. Эпицентр взрыва находился не очень далеко от стен внутреннего города, поэтому взрывная волна проломила их. Вместе со стеной, похоже рухнул и барьер. Четвёрка, будто по команде, среагировала на появившуюся возможность и рванула к пролому. Прошло несколько минут и внутренний город целиком был объят пламенем. На месте взрыва росла, извергая в разные стороны потоки лавы, гора будущего вулкана.

Было похоже, что атака случилась столь неожиданно, что никто не успел ничего ей противопоставить. “Если они все сейчас погибнут, то может быть это и к лучшему?” — думал Маас глядя на пожар.

Внизу, в районе бывшего рынка вдруг началось движение. Открылось четыре телепорта и из них стали высыпать люди. Маас снизился, чтобы рассмотреть их. “Теперь меня точно никто не будет искать” — сказал он, разглядывая сотню тёмных эльфов, расходящуюся в разные стороны.

Мана кончалась, пришлось отвлечься, найти холм и приземлиться на него. Когда он вернулся к наблюдениям, то увидел, что ситуация снова переменилась. Огонь погас, дыма тоже не было. Вокруг города быстро росла, превращаясь в зелёную полусферу, живая стена из ветвей и листьев. Нападавших уже не было видно, впрочем и самого города тоже. Земля дрожала под ногами, но что происходило под полусферой оставалось загадкой. Через четверть часа цвет этого живого ограждения начал меняться с зелёного на жёлтый. Налетевший вдруг ветер заполнил воздух сухими листьями, унося их в сторону. Ворох листвы, веток на некоторое время скрыл от обзора всё что происходило, а когда видимость восстановилась, Маас увидел привычную глазу картину: внутренний город, окружённый стенами и внешний город. Всё было в таком виде, будто здесь не бушевала никакая стихия всего несколько минут назад!

“Может быть они и людей всех воскресили?” — подумалось Маасу, но он отогнал от себя эту мысль.

Натянув снова личину гнома, Маас решил вернуться в город. Но вернуться нужно так, чтобы в нём не заподозрили шпиона. Сориентировавшись он пошёл к ближайшему пути, протоптанному множеством караванов. Здесь не было проложенной дороги, но около города большинство караванов идут одинаково, поэтому дороги образуются сами собой. Вытаптываются тысячами ног и копыт.

У одной из таких дорог Маас и остановился, дожидаясь ближайшего каравана. Сколько придётся ждать? Неделю? День? Неизвестно. Но Маасу нужно было попасть в город и посмотреть что там теперь внутри. Стоит ли сундук на площади? Что происходит в таверне, в которой его последний раз пленили?

Новое назначение

Илли открыл бар и налил в стакан нектара. Ситуация едва не стала критической. Пол сотни тёмных прорвались во внутренний город, хорошо хоть успели среагировать!

Четыреста эльфов с верхних уровней погибло. Куча внешних, платящих налоги, видимо тоже. Их ещё не считали.