Дикие сны Кассандры - Саша Лорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кассандре вдруг стало его жаль. В его голосе сквозило одиночество. Она чувствовала, что он нуждается в ней, сам не сознавая этого.
— А как развлекаетесь вы? — спросила она.
— Чаще всего мне не до развлечений, — ответил он.
— Не хитрите. Я уверена, у вас их множество, — заметила Кассандра. — А как насчет женщин? Вы сами сказали, что каждый мужчина нуждается в женщине для удовлетворения своих желаний.
Сердце Кедедрина сильно забилось. Он заставил себя успокоиться, стараясь ровно дышать. Хрипловатый голос Кассандры был очень похож на голос женщины, с которой он был вчера ночью. Выпрямившись в седле, он постарался взять себя в руки.
— Вам не следует задавать подобных вопросов, — оборвал ее Кедедрин.
— Но вы сами посвятили меня в мужские тайны, — не унималась Кассандра.
— Вы довели меня до такого состояния, что я тогда по неосторожности сболтнул лишнего.
Кассандра снова прислонилась к его спине, обвив руками его туловище.
— Мне кажется, вы напряжены, — сдерживая улыбку, сказала она. — Вам надо немного расслабиться.
— Это я и собираюсь сделать, — ответил Кедедрин, пытаясь высвободиться из ее рук.
— Хорошо. — Кассандра прислонилась щекой к его спине. — Надеюсь, вы найдете способ расслабиться.
— Не беспокойтесь, — сухо отрезал Кедедрин, — у меня есть такая возможность.
До вчерашнего дня у него была абсолютная ясность в жизни, а эта странная женщина полностью нарушила равновесие, заставив забыть о его планах. Кедедрин сделал для себя вывод: если он хочет достичь своей цели, ему надо держаться подальше от синеглазки.
— Кому еще, кроме меня, вы рассказывали о своих дурацких снах о вечной любви? Может быть, этот человек воспылал ревностью, решив отомстить вам?
Кассандра была уязвлена до глубины души его словами.
— Я никому ничего не рассказывала, и они вовсе не дурацкие. Даже ваш друг Кертис Маккеферти интересовался, что я видела в своих снах.
Кедедрин напрягся.
— О чем он вас еще спрашивал?
— Он спросил про убийцу вашего отца. Он ваш друг. Он вас любит, и ничего удивительно, что он хотел знать, кто убил вашего отца.
Ревность поднялась в Кедедрине.
— Не смейте говорить с ним об этом, прорычал Кедедрин, впившись в нее разъяренным взглядом.
Кассандра насмешливо повела бровью.
— Почему я не могу говорить с ним об этом? Мы очень по-дружески поговорили друг с другом.
— Но это он врезался в ваш караван, а вы обвинили меня!
Кассандра возмущенно отвернулась.
— Какой вы мелочный! — фыркнула она.
Схватив ее за плечо, Кедедрин повернул ее к себе лицом.
— Это не он убил для вас кабана. Он не рисковал ради вас! Так почему вы так восторженно говорите о нем, а меня ненавидите?
От удивления Кассандра широко раскрыла глаза. Его лицо исказилось от бешенства, а глаза почти почернели от боли. Кассандра чувствовала, что он глубоко страдает.
«Дагда, — прошептала она про себя. — Разве я могу тебя ненавидеть? Ты растерян… Ты потерялся в этом пустом мире. Ты запутался в своих желаниях. Ты боишься оскорбить короля, чтобы вернуть себе титул, — вот что тебя волнует больше всего на свете. Идем со мной. Будем вместе жить в нашем лесу, и ты забудешь о своих страданиях».
Кедедрин смотрел на Кассандру, ожидая увидеть ее гневные глаза, но они были полны сочувствия и понимания. Она ласково коснулась его руки, которой он держал ее за плечо, и Кедедрин почувствовал, как по его телу пробежала волнующая дрожь. Он резко вырвал руку и отступил назад.
— Я не люблю вас, миледи, — резко произнес он. — Оставьте меня в покое.
— Не я причина ваших страдании, — мягко заметила она.
— Но вы стали источником моих бед, — со злостью сказал он. — Мне надо идти. Вы заставили меня опоздать на важную встречу.
Одним махом вспрыгнув в седло, Кедедрин пустился в галоп.
Глава 10
Кедедрин проснулся в холодном поту. Лунный свет струился через открытое окно, а прохладный ветерок обдувал его взмокшие виски. Откинув одеяло, он опустил на пол голые ноги, ощутив приятный холодок камня, и застонал, уткнувшись лицом в ладони.
Кассандра не выходила у него из головы, преследуя его даже во сне. Кто и с какой целью решил погубить ее? Кедедрин встал с постели. Простыня соскользнула с него, обнажив сильное тело, но Кедедрин ничего не видел вокруг. Подойдя к окну, он посмотрел на небо, усеянное мириадами звезд.
Во сне он видел, как она поворачивается к нему спиной, оставляя его одного на вершине горы, овеваемой ветрами. Он тянет к ней руку, но ее уже нет рядом. Она исчезает, скатываясь вниз по склону, подобно туману, рассеивающемуся в лучах утреннего солнца.
Кассандра?
Нет. Во сне ему явилась не Кассандра. Это была другая женщина, рыжеволосая, с золотистой кожей, заставившая его сгорать от желания.
Это была не та, которую он ожидал увидеть в лесной хижине и не застал там. Он остро ощущал ее отсутствие.
После тягостного расставания с Кассандрой ему страстно хотелось найти успокоение в объятиях простой женщины, припасть к ее губам и встретить ее ответное чувство.
Вместо того чтобы возвратиться в замок, Кедедрин провел скучный вечер за ужином в огромном зале в обществе чопорных придворных дам и сеньоров. Его названный отец Дэвид Маккеферти был с ним сух и угрюм, обращаясь с ним, как с молодым сквайром. Рядом с ним сидела леди Моргана, с которой они обсуждали свои прежние отношения, а леди Корина подчеркнуто игнорировала его, любезничая с Кертисом, который был явно неравнодушен к ней. Кедедрин был в курсе того, что они знали друг друга с детства, но не мог скрыть своего раздражения их увлеченной беседой. Даже публичное одобрение короля одержанной им победы в охоте на кабана и последующее приглашение на обед не подняли настроения Кедедрину.
Сейчас, встав с кровати, он отшвырнул ногой стул вместо того, чтобы радоваться вчерашней победе и милости, проявленной королем, и ничего не мог с собой поделать. Все его мысли были заняты Кассандрой и ее сводной сестрой — крестьянкой.
Что, если Кассандра права, и он так сосредоточен на своих амбициях, что не в силах расслабиться, как подобает мужчине?
Кедедрин поднял стул, потом с силой швырнул его в сторону. Он был уже очень близок к заветной цели. Надо продолжать идти к ней, но почему бы не отвлечься на короткое время и не утешиться в объятиях своей «тигрицы». В этом нет ничего унизительного для мужчины. А потом он
