«Стальной кит – повелитель мира» - Сергей Карпущенко

– Ты за границей когда-нибудь был?!

– Нет, не был! – твердо ответил Володя, начиная понимать замысел Кошмарика. – И не хочу там быть! Мне и в России интересно!

В ответ на это твердое заявление Ленька лишь растянул свой широкий рот от уха до уха и, стукнув себя пальцем по виску, сказал:

– Бам! Бам! Ну и шиз ты, Вовчик! А еще интеллигентом себя считаешь! Книги читаешь умные, а за границей побывать не хочешь! Ну, я с тебя торчу! Да ведь всякий мало-мальски развитый мужик хоть раз за рубежом побывать должен, для умственного развития так сказать! Батя твой и мамка, я знаю, люди небогатые, тебя не повезут никуда, а сам ты, интеллигентик, всю жизнь с хлеба на воду перебиваться будешь – никогда бабок не соберешь. Вот я тебе и предлагаю: давай смотаем за границу, коль она рядом…

– Куда-куда?! – плаксиво спросила Иринка, будто ей предлагали смотать по крайней мере на Луну. – Ты что, Леня, переохладился в воде, да?!

– Ничего я не переохладился! – совсем незло парировал Ленька Ирочкин укор. – Ну сами подумайте, мы под водой где хотим, там и пройдем, никакой для нас границы не существует! Так почему же такой возможностью не воспользоваться? Редчайший случай!

Володя насупленно молчал. В Лужской губе больше нечего было делать, а домой возвращаться не хотелось. Он знал, что теперь родители не подпустят его к «Стальному киту» и на пушечный выстрел, запрут в квартире, а поэтому – прощай свобода! А ведь свободу мальчик любил, наверное, больше всего на свете. Здесь, на субмарине, он ощущал себя не просто человеком, крутящим штурвал подводного судна. Нет, он был еще и повелителем этого залива, командиром Кошмарика и Иринки, он казался сам себе властелином мира, а дома он стал бы пусть не рабом, но уж во всяком случае подданным, жалким и боязливым, способным быть уязвленным взрослыми, их глупыми приставаниями и придирками.

– А куда ты хочешь за границу? – едва переведя от волнения дух, спросил Володя немного дрожащим голосом. – В Эстонию?

Кошмарик презрительно улыбнулся:

– Чего не видел я в твоей Эстонии? Возили нас туда, когда я еще в школе учился, на экскурсию. Я к финикам хочу поплыть!

– К каким финикам? – охнула Иринка, внимательно прислушивавшаяся к разговору парней. – К тем, что на пальмах?

Кошмарик просто задохнулся от смеха, хоть и дурашливого, наигранного:

– Ой, давно я так не смеялся! Ну с тобой умора! Живот от смеха лопнет! Финики – это же финны, глупышка! В Финляндию я хочу смотать!

Володя усмехнулся:

– А может, сразу в Америку? Нам бы только до Атлантики дотянуть, а там и рукой подать!

Иринка внезапно рассмеялась, оценив шутку Володи, зато Кошмарик, услышав этот смех, неожиданно оскорбился, да так горячо, будто его унизили в самых лучших чувствах:

– А чё, чё издеваетесь?! – Даже сжал он свои кулаки так, что побелели костяшки пальцев. – Я чё, глупость какую сморозил? Да? Почему ж не сплавать, если до Финляндии рукой подать! Границу под водой проплывем, подрулим к Хельсинки, оттянемся там как следует денек-другой и назад вернемся! Зато хороший навар сделать сможем на крестах! Медальон тоже скинем, так ведь у нас еще больше восьми сотен баксов имеется! Мы на них товару купим у фиников по дешевке, а здесь скинем, вот и наварим с каждого доллара два, а то и три! Мозгой шуровать надо!

Иринка хотела было, по своему обыкновению, прочитать ребятам мораль о том, что спекуляция – дело неблагородное, но ей вдруг представилась Финляндия, с соснами и скалами, с молчаливым, но приветливым народом, с уютными кафе на улочках Хельсинки, о котором она, признаться, давно мечтала. Девочке, конечно, было страшновато – как же станут они проплывать под водой государственную границу, но события последних двух дней подсказывали ей, что с этими мальчишками можно плыть куда угодно. И она лишь сказала:

– А как же наши родители?

И в этих словах Володя прочел решимость девочки плыть в Финляндию, и он хотел было успокоить Иринку, но за это дело взялся Кошмарик, сказавший:

– А мы из Хельсинки всем позвоним! Вот уж удивятся!

Володя дотянулся до полки, на которой лежали у него карты, быстро развернул одну из них, потом схватил линейку и соединил предполагаемое место их нахождения с кружочком, обозначенным словом «Хельсинки».

– Так, – волнуясь, заговорил он, – отсюда до столицы фиников, как ты выражаешься, грубо говоря, двести километров. Сейчас, – взглянул он на часы, – девятнадцать сорок. Если мы пойдем со средней скоростью пятнадцать километров в час, то затратим на движение чуть больше тринадцати часов. Выходит, в Хельсинки мы окажемся в девять утра назавтра или в десятом часу. Как раз откроются кафе, и мы сможем позавтракать сосисками и горячей яичницей!

– А я хочу пирожных со взбитыми сливками и сыр! – была в восторге Иринка, и мальчики поняли, что давно не видели их соратницу по плаванию в таком настроении.

– Будут тебе пирожные и сыр! – согласился Володя.

– И какао с чаем! – подхватил Кошмарик, такой же возбужденный, как и Иринка, а Володя, напротив, казался нахмуренным и сердитым. Понятно – ведь от его мастерства зависело благополучие плавания под водой, да еще ночью, да еще за границу!

– Это хорошо, хорошо, что мы ночью поплывем! – говорил он как бы сам с собой. – Пограничники, я думаю, вряд ли нас засекут, потому что границу переплывать мы будем на ножном ходу, на педалях то есть, значит, никакой эхолот или гидроакустик нас не засечет. Иринка! – властно проговорил он. Давай-ка приготовь нам ужин! Разыщи все, что осталось, да прибавь пару банок тушенки – в том вот ящике лежит. Нужно хорошенько подкрепиться перед тем, как взять курс. – И снова углубился в изучение карты, потом подошел к гирокомпасу, посмотрел, как он действует, опять взял в руки карту и линейку.

– Ну что, капитан, промашки никакой не будет? – спросил Кошмарик, предложивший плыть к финикам, но теперь уже сомневающийся в успехе экспедиции. – Какой-нибудь «морской охотник» пограничников нас минами подводными не закидает? А то – прощай, моя дорогая мама и Россия!

– Я же сказал: границу перейдем тихо, безо всякого шума! – не отрывая глаз от карты, произнес Володя. – Ты что, сдрейфил уже?

Но Кошмарик, который на самом деле немного мандражировал, не мог, конечно, признаться в своих опасениях перед Иринкой, хлопотавшей неподалеку над приготовлением ужина. Да и осуждение Володи страшило его не меньше. Поэтому он лишь проговорил:

– Да какой там мандраж! Просто осторожными быть нужно, а то у нас хоть и демократия завелась, а все равно военные ведь не пожалеют – отправят на дно морское, не разобравшись, в чем дело. А идея сама хорошая! Когда бы ты еще в Финляндию попал? Я, например, там, может быть, и останусь навсегда. Зачем мне твоя Россия? Жить нужно там, где лучше и удобней, где кормят лучше, где к тебе отношение более вежливое, где мажоров всяких нет и живодеры по заливу на яхтах не разъезжают, только и мечтая, как бы у тебя печенку или селезенку выковырять.

– Ты что, Россию не любишь? – повернулась к Кошмарику Иринка, держа в одной руке нож, а в другой – колбасу. Выглядела она сердитой, и Кошмарику даже показалось, что она кинется на него с ножом или по крайней мере швырнет в него колбасой.

– А за что ее любить-то? – проворчал Кошмарик. – За то, что у нас здесь все наперекосяк, не как у людей нормальных? Затеяли дурни перестройку делать, так до того наперестраивали, что треск повсюду пошел! Изгадили только все, напакостили, людей нищими сделали, кругом развели преступность, промышленность разрушили, зато уж президентом обзавелись, как у них, да в газетах разрешили печатать, кому что угодно! Дурной же у нас народ! Не хочу с ними жить!

Иринка на самом деле была близка к тому, чтобы швырнуть в Кошмарика колбасой или чем-нибудь потяжелее. Обозлился и Володя:

– Кого это ты дураками здесь называешь, а? Может быть, отца моего, который своими руками эту субмарину построил? Да такой лодки никогда и ни у кого в мире не было! А мать моя, археолог, она что, тоже дура?! Да я и сам-то не дурак, приятель, и Иринка тоже не дура, хоть и в Бога верит! Так что, если разобраться, не такие уж мы и дураки! Может, ты сам себя… не слишком умным считаешь, тогда прости, спорить не буду, но других в дурни записывать не надо!

Кошмарик не ожидал, что ему возразят так решительно. Действительно, настоящих дураков он в жизни видел мало, но тогда почему же в жизни, окружавшей его, было так много глупости, несуразности, все вокруг него словно само собой разрушалось, расклеивалось, приходило в негодность.

– Ну, – смущенно сказал Ленька, – может быть, мы в отдельности и очень умные, а вместе, как народ, дураки. Вот что я хотел сказать!

Но Володя, внимательно рассматривавший карту, только махнул рукой чушь, дескать, несешь, – а Иринка, снова принявшаяся готовить ужин, холодно заметила: