Последний удар - Эллери Квин

— Вряд ли он меня удивит, — отозвался Эллери. — Я знаю ваш сюрприз. Именно это и заставило меня обратиться к вам за помощью. Джон был не единственным ребенком, которого миссис Себастьян родила той ночью. Она произвела на свет двух однояйцевых мальчиков-близнецов, не так ли?

— Только послушайте его, — с отвращением произнес сержант Вели. — Если вы уже все знали, маэстро, чего ради вы заставили меня гоняться за собственным хвостом по всему округу Уэстчестер?

— Я не знал, Вели, а строил гипотезы. Наблюдая некоторые странности в событиях и поведении, я применил к ним Закон Квина о Перемещении Материальных Тел, который утверждает, что даже поэт не может находиться одновременно в двух местах. А также Закон Квина о Сомнительных Амнезиях, который гласит, что когда молодой человек не помнит инцидента, происшедшего только вчера, но помнит другие события того же дня — и это происходит в двух отдельных случаях, — то никакой амнезии нет, а инцидент произошел с кем-то другим. Все это подтверждает Закон Квина о Поднятой Брови. Согласно этому важному закону, когда человек вешает в стенные шкафы и кладет в ящики комода точные дубликаты всего, что он носит, — от серовато-коричневой шляпы с бантом позади до пары кожаных гетр с перламутровыми пуговицами, — и объясняет это тем, что «помешан на одежде» и всегда покупает все в двух экземплярах, бровь поднимается и остается в таком состоянии.

— Что он несет, инспектор? — осведомился сержант.

— Спросите что-нибудь полегче, — отозвался инспектор Квин. — Хотя, сынок, если я что-то понял из этого словесного поноса, тебя все-таки ожидает сюрприз.

— Какой? — спросил Эллери.

— Проучим немного нашего гения, а, Вели? Только сначала подготовь его.

— Да, сэр. — Сержант Вели чмокнул губами, которые подошли бы киту. — Понимаете, маэстро, когда я узнал, что второй младенец родился той же ночью, я спросил себя: что с ним произошло? Логичный вопрос, не так ли?

— Безусловно, — усмехнулся Эллери, — и на него есть логичный ответ. Поскольку о рождении второго сына ничего не сообщалось и Джон Себастьян-старший, очевидно, никогда не признавал его существования, то упомянутого второго сына, должно быть, растили посторонние, вероятно, под чужой фамилией и, скорее всего, не зная о его происхождении, по крайней мере, в течение многих лет. Очень многое об этом втором сыне мы, по-видимому, никогда не узнаем, особенно причину, по которой отец отказался его признать, но вы подтвердили мои выводы, и это все, что меня заботит в данный момент. У Джона есть однояйцевый брат-близнец, который просуществовал уже двадцать пять лет без пяти дней.

— Это все, мистер Квин? — осведомился его отец.

— Конечно. Что же еще?

— Небольшая деталь, — пробормотал инспектор. — Расскажи ему, Вели.

Сержант ухмыльнулся:

— Близнец умер 20 января 1905 года в возрасте четырнадцати дней.

— Нет! — воскликнул Эллери.

— Да, — кивнул сержант Вели.

— Это невозможно!

— Маэстро, я могу вам это доказать.

— Вы ошиблись!

— Как вам это нравится? — возмутился сержант. — За такое зубы вбивают в глотку! Если я говорю, что близнец умер в возрасте двух недель, значит, так оно и есть. Понятно?

— Вы не можете быть в этом уверены! — яростно произнес Эллери. — Это опрокинуло бы всю вселенную! Предъявите ваше так называемое доказательство, Вели, и я обещаю проделать в нем сорок две дырки!

— Вот как? К сожалению, лет девять тому назад мэрия Маунт-Кидрона сгорела дотла со всеми архивами, поэтому я не мог найти официальных документов о рождении близнеца, но...

— Ага! — прервал Эллери. — И ого!

— Но, — невозмутимо продолжал сержант Вели, — я нашел живых свидетелей. Мои информаторы говорят, что после того, как первого ребенка — вашего Джона — увезли в Рай, второго близнеца оставили у себя доктор Холл и его жена. Правда, заботиться о нем им довелось всего две недели. Он заболел пневмонией и умер. Холл вызывал другого врача из Маунт-Кидрона — некоего доктора Хэролда Дж. Мартина, который до сих пор там практикует. Доктор Мартин помнит, как выписывал свидетельство о смерти. У меня есть его письменные показания. Мартин также помнит, что Холл рассказал ему обо всем, когда близнец умер. Что второй ребенок родился сразу после первого в этом доме две недели назад и что мистер Джон Себастьян из Рая отдал его ему, так как его жена умерла и он винил в этом второго сына, не желая принимать в нем никакого участия. Очевидно, бедняга чокнулся, повредив башку во время аварии.

— Даже это имеет свое объяснение, — вставил инспектор Квин.

— Это доказательство номер один, — с довольным видом продолжал сержант. — А теперь номер два. Я отыскал владельца похоронного бюро, которому Холлы поручили хоронить младенца. Доктор Холл рассказал ему ту же историю. Доказательство номер три. Священник, читавший заупокойную службу над гробом, все еще живет в Маунт-Кидроне, хотя ушел на покой. Он повел меня в церковь и разыскал архивы, где написано черным по белому: «Второй сын Себастьяна умер в возрасте двух недель 20 января 1905 года». Зная вас, я сделал фотокопию. Хотите взглянуть?

— Ничего не понимаю, — слабым голосом промолвил Эллери.

— И номер четыре, — сказал его отец. — Вели нашел могилу ребенка на кладбище Маунт-Кидрона. Там дешевое надгробие с надписью: «Себастьян-Холл. Родился 6 января 1905 — умер 20 января 1905. Покойся в мире». Вероятно, мы могли бы получить ордер на эксгумацию, но едва ли это поможет установить что-либо, кроме того, что кости принадлежат младенцу двухнедельного возраста. У нас полно свидетельств, что родился второй ребенок и что он умер спустя две недели. Ты скверно выглядишь, сынок. Это плохая новость?

— Хуже некуда, — простонал Эллери. — Это абсурд. Этого не может быть. Сержант, что стало с Холлами?

— Они покинули Маунт-Кидрон в середине 1906 года, и после этого там их не видели и ничего о них не слышали. Я не смог найти никого, кто бы знал, куда они перебрались. В местных транспортных компаниях на этот счет нет никаких документов, так что они, вероятно, воспользовались фургоном из другого города.

Воцарилось молчание.

— Спасибо, Вели, — сказал наконец Эллери.

— Хочешь об этом поговорить? — мягко спросил его отец.

— Не знаю, что сказать. Я был уверен, что нашел ответ хоть на одну из загадок этого безумного дела. Но теперь... — Эллери снова помолчал. — Ну, это моя головная боль. Спасибо, папа. Езжайте поосторожнее, Вели. Доброй ночи.

Он вылез из полицейской машины и ощупью, как старик, двинулся к крыльцу.

Глава 11

Девятый вечер: четверг, 2 января 1930 года

В которой тайна Джона Себастьяна становится еще более таинственной, мистер Квин приходит в отчаяние, а в зверинце появляется еще один обитатель

В жизни молодых людей существуют приливы и отливы, причем последние нередко приводят к отупению. Не будет преувеличением сказать, что, когда Эллери метался в кровати всю нескончаемую ночь и окрашенные в пасмурные, дождливые тона первые часы утра, его мысли не изобиловали мудростью. В ходе его дальнейшей карьеры ему предстояло сталкиваться со многими трудностями и преодолевать их, но тогда он был очень молод, Дело о Странных Рождественских Подарках было только вторым его расследованием — точнее, первым самостоятельным, — и ему казалось, что грядет конец света. Все факты указывали на существование двух Джонов Себастьянов, а теперь оказалось, что в наличии имеется только один. Если Джон Второй и существовал, то лишь в виде ангела в небесах и скелета ребенка двухнедельного возраста в земле, похороненного почти двадцать пять лет назад. Это также были факты. А что происходит, когда факты противоречат фактам? Хаос.

Это приводило молодого мистера Квина в отчаяние. В голову ему лезли глупые мысли, о которых он спустя двадцать семь лет вспоминал со стыдом.

Эллери встал с кровати в полдень, искренне желая, чтобы он никогда не слышал о преступлении, Джоне Себастьяне и, коли на то пошло, о Рождестве.

Спустившись, он застал лейтенанта Луриа, подавляющего мятеж на палубе. Было 2 января, и мистер Пейн, адвокат, твердил своим медоточивым голосом, что его ожидает множество дел и ему нужно как можно скорее вернуться в Нью-Йорк. Лейтенант Луриа ответил, что он очень сожалеет, но это невозможно. Доктор Сэм Дарк настаивал, что должен вернуться к медицинской практике, поскольку он обещал сменить своего коллегу 2 января, а этот день уже наступил. На это лейтенант Луриа заявил, что выполняет свою работу, и попросил не осложнять положение ни ему, ни себе. Мистер Фримен, издатель, Мариус Карло, беженец из оркестра профессора Дамроша, мисс Валентина Уоррен, актриса, мисс Эллен Крейг из колледжа Уэлсли — все сообщали о неотложных делах с различной степенью жара и эмоций, и все получали категорический отказ лейтенанта Луриа. По его словам, труп все еще не опознали, область расследования распространилась на все континентальные Соединенные Штаты, и хотя ему очень не хочется требовать ордер на задержание всех, как важных свидетелей по делу об убийстве, он пойдет на это, если леди и джентльмены его вынудят. Это исторгло у мистера Пейна тираду юридических терминов, которая вывела лейтенанта из себя. В итоге конференция распалась на фрагментарные возбужденные реплики, а когда порядок восстановился, лейтенант Луриа успел уйти.