Тенепад - Мария Введенская

Еще через некоторое время очередь дошла и до Евы, держащей на руках Джека с беззубой свернутой челюстью и откушенным наполовину языком. Она отправилась к двери № 312 за Брендоном и Агнес, которых не знала. В зале оставались еще пара тысяч человек, распределение которых заняло чуть более часа, а когда за последним закрылась дверь, в кабине зазвонил телефон. Распорядитель беспечно улыбнулся, зажав подмышкой айпад, и зашел внутрь, вслед за ним въехала и его красная ковровая дорожка. Самый обычный радиотелефон Сименс возлежал на пухлом бордовом диване с кистями на подлокотниках и бахромой. Пожалуй, его единственной отличительной чертой были клавиши с буквами вместо цифр. Двадцать одна клавиша. Также у этой трубки не имелось базы.

– Да-а-а? – мелодично растянул он, словно кот.

– Спасибо, друг. – ответили на другом конце.

– Всегда, пожалуйста, Каин. Но учти… Лимб – не место для живых. Он для мертвых-то сущее мученье, а для живых вообще кошмаром может обернуться. Там и умереть недолго….

– Я знаю. – приглушенно ответил Каин. – Но я должен отправить этих двоих, чтобы они взяли след. А иначе никак.

– Что ж… – вздохнул Распорядитель. – Вам вершителям видней. Но за ними надо будет присматривать.

– Знаю, друг. Сделаю всё, что смогу, но мои возможности, как ты знаешь, ограничены. Это здесь у себя я могу беспрепятственно вмешиваться, а в Лимб мне хода нет, как сказал один небезызвестный нам обоим персонаж.

– Понимаю-понимаю… – затараторил Распорядитель, испытывая острую необходимость уйти от этой темы, однако ж всё-таки заметил. – Но даже для всесильных дверь может не открыться, отдав предпочтение кому-то совершенно неожиданному, как ты помнишь. Чистые помыслы и сердце храбреца всегда в цене.

Каин инстинктивно дернулся рукой к груди, где под футболкой прятались его шрамы… его печать. Когда-то он пытался вырезать собственное сердце, чтобы проверить, умрет ли…. Храбрецы так себя не ведут. Хотя это было так давно.

Распорядитель прав, если он хочет спасти свою любимую и избавиться от проклятия, то, прежде всего, должен думать не о ней или о себе, а о всеобщем благополучии. Бог любит храбрых и чистых помыслами. А жизнь без Чарли вновь станет невыносимой. Ведь никто не хочет быть одиноким, даже если обречен на это. Если Каин потеряет ее, то превратиться в того, кем стал Джейк. Иронично, не правда ли? Легко давать советы, а внутри все одинаковы.

Он не верил в чудеса, зная, что рано или поздно, она умрет. Дни отбирали Шарлин, а ведь иллюзия вечности держалась какое-то время, пока Каин не понял, что его проклятие не распространяет на нее свою силу с той мощью, как ему хотелось бы. Дни отбирали у него всё. Дни даже не позволяли ему ничего иметь. Всё как планировалось. Первый человекоубийца, вечный символ, назидание всем. И плевать на причины. Кому вообще они интересны? Один как перст. А меж тем Каин испытывал неутолимую жажду счастья. Немудрено, что некоторые заскучавшие нарекли его вампиром. Весьма точная ассоциация.

Если она умрет, он просто закроется ото всех, засядет в какой-нибудь дыре и будет так жить до конца времен. И к черту добро и зло в своем нескончаемом противоборстве. Этому всё равно нет предела. Одной пешкой станет меньше на шахматной доске Бога. Ничего не изменится, всегда отыщется новый герой храбрый сердцем и с чистыми помыслами. Пусть поборется за Баланс, пока кровь кипит, а идеалы чего-то да стоят. А с Каина, пожалуй, хватит. В конце концов, он никогда не пытался выслужиться перед Богом, чтобы получить свое прощенье. Просто делал то, что должен был, что считал правильным. Вот и всё. А потом они встретились с Чарли спустя очень долгое время, и вот ради нее он бы потребовал награду, потому что теперь всё изменилось. И поэтому он доведет до конца задуманное. Хоть и сердце его стало потяжелее от бесконечных разочарований и обид, а чистота помыслов вызывает сомнения. Добрые дела ведь не делаются ради похвалы и награды?..

Каин понимал, что проценты на успех его невелики, хоть он и просчитал всё до мельчайших деталей, и всегда всё может пойти не так – особенно в Лимбе, где тяжело что-либо контролировать. Да и награды скорей всего не последует. А когда это произойдет, он просто повторит Джейка, и пропади оно всё пропадом.

– Я знаю, друг… – ответил Каин и попрощался.

Олден и Адель вышли на залитую солнцем поляну, на которой расположилось около сорока человек. Как только это произошло, дверь за их спинами исчезла, что вызвало небольшое смятение среди людей. Назад дороги нет. Они старались объединяться в небольшие группы, чтобы не остаться в одиночестве, и только Джеймс Харрис держался поодаль, стоя на холме и изучая горизонт, словно часовой, мрачный дозорный.

– Не так страшно, правда? – заметила Адель и несмело шагнула вперед. Ее до сих пор трясло мелкой дрожью – спадало напряжение.

– Я хочу подняться на холм. – сообщил Олден. – Ты как?

– Н…нормально. – выдохнула та. – Того, как оказалось….

– Пожмем друг другу руки? – улыбнулся Олден, хотя глаза остались серьезными, и протянул сломанную руку, осознав наконец, по каким причинам та не болела, а с переходом в Лимб и вовсе вернула себе былую подвижность. Он бы и трость выбросил, но хромота никуда не делась.

Адель слабо пожала его руку, а потом скривилась.

– Пойдем-ка лучше на холм. Здесь нечего праздновать.

Следуя задумчивой тенью за Олденом, она без конца щупала пульс, вспоминая, а делала ли вообще подобное хоть раз? Вряд ли. Никогда не мерила давление, не страдала головными болями, не становилась жертвой простуд. Так когда же она умерла? А главное, каким образом? Нет, наверняка произошла ошибка. Но возможно ли такое? Адель даже не знала толком, где этот пульс слушают, вдавливая пальцы в запястье. Но он был, потому что она не могла умереть. К тому же Адель дышала. Интересно, а дышит ли Олден? Может, это рефлекс какой-то? Или на территории смерти балом правят сплошные иллюзии?

Они брели вверх по живописному холму, по прижатой ветром траве. Небо представляло собой зависшее над ними марево с теплыми лучами, которые, словно иглы, его пронизывали. Кое-где росли карликовые деревья, а в воздухе пахло лесом и озерной водой. Умиротворение проникало под кожу, заражая собой, как вирусом. Всё время хотелось лечь и ничего не делать, никуда не торопиться и даже не думать. Может быть, болтать ни о чем, разлегшись звездой на мягкой траве. Но лучше просто смотреть в небо или прикрыть глаза, опустившись в медитацию, пока вся эта растительность не прорастет сквозь твое нутро, руки, ноги, голову, поглотив тебя, будто кашалот. И ты станешь частью этой земли, частью Лимба, так и не поняв великой идеи своего попадания сюда, так и не сделав даже единого шага. Так хорошо, спокойно, необходимо до слез. Просто лечь здесь и никуда больше не идти. Точно вирус, опасный вирус умиротворения.