Обманщики. Пустой сосуд (СИ) - Иорданская Дарья Алексеевна

— Не смотрите!

На голову Цзюрена опустился легкий покров, тонкий и почти прозрачный. В нем не было никакого смысла, Цзюрен все еще видел сияющую статую богини, разве что все теперь окрасилось красным.

— Зачем вы сюда пришли⁈

Цзюрен сдернул покров и посмотрел на девушку. В своем гневе она выглядела очаровательно, но несколько комично.

— Вам запрещено здесь появляться!

Юная ведьма пыталась выглядеть строго и грозно, но была слишком молода, слишком прелестна, и гнев ее выглядел скорее забавно. Казалось, она вот-вот топнет ножкой и губы надует, как капризные столичные красавицы.

Впрочем, девушка выбрала иную, разумную тактику.

— Господин…

— Цзюрен Дзянсин, — представился он, и впервые за долгое время имя не произвело никакого впечатления. Юной ведьме оно было попросту незнакомо.

— Цзюрен Дзянсин, я вижу, вы — просвещенный человек. Посмотрите на них, — девушка указала на пару «гулямов», поедающих жадно лепешки. — Местные считают, что я их заколдовала, но это не так. Эти двое не так давно были людьми, как вы и я, но они посмотрели на Богиню, и та свела их с ума.

— Я не… — начал Цзюрен и осекся.

Юная ведьма совершенно изменилась в лице, взгляд ее остекленел, лицо вдруг окаменело. Казалось, каждая мышца, точно струна, загудела от напряжения.

— Они… идут… — шевельнулись губы. А потом словно кто-то выдернул стержень, и девушка начала оседать, как кукла-марионетка, лишенная трости.

Цзюрен едва успел подскочить и поймать ее прежде, чем девушка ударится головой о валун.

Глава 11

В которой все оборачивается совсем плохо

— А с этой что случилось? — спросил Шен.

Мастер Цзюрен уложил Кала-ану на постель рядом со все еще бесчувственным лекарем и посмотрел хмуро.

— Потеряла сознание.

— Я бы проверил, — хмыкнул Шен, — не притворяется ли она. Врать она мастерица.

Раздражение, которое вызывала ведьма, было каким-то странным. Шен решил, все это оттого, что он ей рассказал слишком многое. Это было своего рода предательство: слушать чужую исповедь и делать вид, что ни слова не понимаешь.

— Идем, Ратама, осмотримся, — приказал Цзюрен тоном, не предполагающим неповиновения. — А ты оставайся и присмотри за ними.

Шену хотелось спорить, сам тон, приказной, непререкаемый, взывал к этому. Но разум победил. Если Цзюрен и кочевник найдут что-то, Шену же будет лучше. Он отнимет или выкрадет снадобье. А блуждать по этому подземному городу, населенному чудовищами, слишком опасно.

Цзюрен с кочевником ушли, и, оставшись один, Шен огляделся. Пожитков у Кала-аны было немного: несколько платьев в раскрытом сундуке, пара простых медных украшений для волос, пара браслетов местной, дикарской работы, тоже медных. Подбитый мехом плащ, явно знавший лучшие времена. Короткий меч в простых кожаных ножнах. Утварь самая обыкновенная. Единственной ценностью, и притом весьма условной, были несколько нефритовых и ониксовых флаконов в шкатулке. Вытащив пробку, Шен высыпал на ладонь несколько десятков мелких пилюль и поднес к носу. Пилюли ничем не пахли.

— Что это ты делаешь⁈

Шен высыпал пилюли обратно и обернулся.

— Роюсь в твоих вещах.

На прелестном лице юной ведьмы появилось на секунду весьма комичное выражение обиды. Опомнившись, она подскочила и попыталась отнять флакон. Шен вскинул руку.

— Ты ведь не рассказала Цзюрену всю правду, верно? Ты где-то прячешь сокровища Акаш?

— Ничего подобного! — вскинулась девушка.

Шен теперь не сомневался, что она врет, и притом — неумело: пряча глаза. Шен взял ее за подбородок и повернул к себе.

— Целый народ взял, собрался и ушел, ничего не оставив? Ни единой плошки, ни одной монетки? Кроме той статуи? Не слишком-то смешная история, госпожа Кала-ана, и не особенно ладная. Они несомненно должны были что-то оставить, спрятать надежно на случай, если появятся разбойники.

— Разбойники! — девушка вдруг переменилась в лице. — Точно! Разбойники!

Вырвавшись — Шен особенно и не удерживал, — девушка выпалила:

— Вам нужно уходить!

— Это я уже слышал.

— Если вас убьют, я плакать не буду! — зло проговорила Кала-ана. — Дай сюда лекарства.

Шен молча поставил шкатулку на столик и, скрестив руки на груди, привалился к стене. Несколько минут Кала-ана перебирала флаконы, потом нашла нужный и вложила в приоткрытый рот лекаря пилюлю. Задумавшись на мгновение, Шен все же не стал ее останавливать, однако взял с полки меч. Пользоваться им Шен не умел, но полагал, что с девчонкой как-нибудь справится. Впрочем, он волновался зря: щеки мастера Ильяна порозовели, а парой минут спустя он открыл глаза. Сел. Схватился за голову.

— Вам нужно уйти, — снова затянула свою песню юная ведьма.

Ильян помассировал виски.

— Я не играю с вами и не вру. Скоро здесь будут вооруженные люди, и они убьют всех. Богиня меня укроет, вас же изрубят на куски.

— Что за люди? — хмыкнул Шен.

— Я почем знаю⁈ — огрызнулась девушка. — В моих видениях имен никто не называет.

Тут Шен не выдержал и расхохотался. В Карраске гаданиям уделяли много внимания, отводили им важную роль, но вот видения считали скорее нелепым кликушеством. Гадание предполагало знание и глубокое понимание ситуации, умение расшифровывать и трактовать предложенные знаки. Видения же… мало ли кому что мерещится?

Его ироничное недоверие Кала-ану, кажется, задело. Подойдя, она ткнула острым ногтем в шенову грудь.

— Тебе отрубят голову. Двумя ударами. Будешь мучиться.

Шен хотел посмеяться над этой весьма мрачной шуткой, но не успел. В комнату влетел Цзюрен Дзянсин с обнаженным мечом.

— Нужно уходить! Здесь люди Джуё!

Ильян поднялся, с трудом сдерживая стон. Боль нарастала, становясь все сильнее, и мешала мыслить здраво. В горле образовался горький, не дающий свободно дышать вязкий ком.

— Джуё? — выдавил он наконец.

— Наемники. Скоро они найдут вход в город, и тогда нам не поздоровится. Мы в ловушке.

Ильян покосился на ведьму, после чего спросил:

— Что им здесь нужно?

— Это, полагаю, — Цзюрен бросил на пол связку железных мечей. — Недалеко от входа есть кузня, а там я нашел это и несколько железных слитков.

— Слитков⁈

— Как я и сказал, должно существовать месторождение железа на земле. Акаш его, судя по всему, знали и разрабатывали, — Цзюрен повернулся к ведьме. — Какие еще секреты вы от нас скрываете, госпожа?

Девушка опустила взгляд вниз, на груду мечей. Несмотря на возраст, сохранились они великолепно; сухой воздух пустыни уберег клинки от ржавчины.

— Мастер! — голос Ратамы из коридора прозвучал встревоженно и как-то гулко, точно из могилы. — Они спускаются!

— В пещеру! — распорядился Цзюрен. — Уйдем западным выходом.

— Меня не тронут, — глупо и совершенно беспомощно пробормотала ведьма. — Меня никто не трогает. Уходите.

Ильян сомневался, что наемники Джуё девушку попросту заметят. Ее сметут, разорвут в клочья и позабудут об этом малом препятствии уже спустя мгновение.

— Люди князя даже не заметят, что ты существуешь, — грубо сказал Шен Шен. — Тебя просто убьют. Снесут голову двумя ударами.

Щеки юной ведьмы вспыхнули от гнева.

— Не время препираться, — Цзюрен поднял пару мечей, один сунул Ильяну, второй Шен Шену. — Госпожа, есть тут еще какие-то коридоры?

— Что ты спрашиваешь эту лгунью, Дзянсин? — фыркнул Шен. — Правду она нам не скажет. Идемте.

Ильян постоял минуту, пытаясь привыкнуть к тяжести меча. Боец был из него сейчас совсем никудышный, ему бы на ногах устоять. Впрочем, судя по судорожно сжавшим рукоять побелевшим пальцам, Шен Шен был и того хуже.

Нагнав товарищей, Ильян протянул меч ведьме.

— Госпожа, помогите нам уйти. Поверьте, наемники Джуё не какие-то бандиты или кочевники. Вас они не пожалеют.

Девушка замерла, сжав рукоятку меча, и прислушалась. В правом коридоре уже слышны были голоса. Слов было пока не разобрать, но голоса были грубые и злые и не сулили ничего хорошего. Ведьма размышляла несколько мгновений.