Вечный пасьянс - Борис Зеленский

— Неужели мистер Этвуд способен на такой подвиг?

— Тащить на горбу или приготовить ужин?..

— Естественно, я не сомневаюсь в крепости ваших мускулов, а вот как насчет кулинарных способностей?

— У мистера Этвуда, — воскликнул мистер Этвуд, — в доме нет киберкухарки! Мистер Этвуд занимается стряпней сам!

— Представляю, какой кавардак творится на вашей кухне, бедный, одинокий мистер Этвуд! — поцокала языком Дженни, но позволила бедному одинокому мистеру Этвуду втереть в свой свадебный скафандр профилактическую смазку Смита.

— Теперь бедный мистер Этвуд совсем не одинок! — парировал Первожитель и дал легонький шлепок по тому месту свадебного оборудования, которое скрывало часть тела, специально предназначенную природой для шлепания.

Дженнифер не успела обидеться — на них снова напали. Но уже не сверху, как печальной памяти песчаная жаба, а из-под земли, что было для невесты гораздо неожиданнее.

Справа от ее ступни вспучился песчаный горб, от которого во все стороны побежали змеистые трещины. Потом горб раскрылся наподобие бутона и из него выстрелили какие-то узкие плоские ленты, покрытые неисчислимым количеством крючочков и зазубрин. Ленты судорожно извивались, дергались толчками, норовя вцепиться в ноги. Девушка взвизгнула и мигом спряталась за спину Первожителя.

Кристофер Этвуд и здесь оказался достоин своего статуса пионера планеты. Одной рукой он совершал кругообразные движения над эпицентром клокочущего клубка, словно завораживая непонятное чудовище, а из ладони второй резко метнул ловчую сеть, которая плавно опустилась на песчаный горб и сковала движения то ли животного, то ли растения. Ленты еще некоторое время дергались, пытаясь освободиться, потом замерли и только медленно вздымающийся бутон говорил о том, что тварь еще жива.

Этвуд подцепил сеть метательной струной, уперся сапогом в землю и напряг мышцы. Из горба выполз сморщенный комок величиной с голову взрослого человека. Комок слабо подрагивал, превратившись из хищника в добычу.

— Разрешите представить, Деликатесный Корень! — сказал Этвуд и шмякнул сеть с тварью к ногам невесты. Дженнифер отпрянула. — Истинное украшение свадебного стола!

— Эту дрянь можно кушать?

— Еще как! — с энтузиазмом отозвался Первожитель. — Это — самая вкусная „дрянь“ на всей Погибели!

— Да, но аппетита оно у меня не вызывает! — усомнились в его заявлении.

— Конечно, планктонный ростбиф или гидропонная курятина смотрится на стандартных тарелках куда привлекательнее! — ядовито отметил Крис. — Но только смотрится! Я никогда не пробовал омаров, но читал про них в старинных фильмокнигах. Готов держать пари на месячное мытье грязной посуды, Деликатесный Корень им не уступит! Кроме того, в нем масса необходимых для человека аминокислот, и если мы хотим, чтобы наше потомство обходилось здесь без скафандров…

— Об этом говорить рано! — отрезала невеста. — Не 41 забывайтесь, Этвуд, в Брачной Формуле есть пункт, если условия жизни супруги не соответствуют среднестатистическому стандарту, она имеет право покинуть дом мужа, не дожидаясь бракоразводного звездолета!

Кристофер сматывал ловчую сеть, делая вид, что не слышит. На самом деле он пытался представить, как можно покинуть Черную Погибель без звездолета. Добычу он приторочил к поясу. „Ничего, попробует — понравится!“ — подумал он.

— Дженни, идем быстрее! Скоро солнце сядет, и тогда на охоту выйдут твари поопаснее песчаных жаб и деликатесных корней.

Но беда подстерегала людей с другой стороны. Глаза Этвуда уже различали рубиновый фонарь на приемной мачте Индивидуального Купола, когда девушка внезапно опустилась на одно колено.

— Постойте, Крис! У меня кружится голова…

— Пройдет! — попытался успокоить спутницу Первожитель. — Ты просто забыла, как ходят. Известное дело — полгода в анабиозе. Обычное переутомление.

Дженнифер не ответила. Она качнулась и стала оседать набок. Этвуд хотел поднять ее на ноги, но это ему не удалось. Дженни явно была в обмороке.

— Что с тобой, дорогая?! — Кристофер склонился над ее непроницаемым шлемом.

Девушка застонала.

— Боже, всего миля до дома! — Крис растерялся. Тащить спутницу на спине? Но тогда уйдут драгоценные минуты. Оставить ее здесь и сбегать за лекарством налегке? Но кто даст гарантию, что рядом не бродит гнилоящер или серпокрыл?!

— Мне плохо, Крис! Спаси меня!

— Что с тобой?!

— Я чувствую, кто-то сильно хочет моей смерти!

— Что за чепуха! Кто может хотеть твоей смерти, Дженни? На планете никого нет, кроме меня…

— Это не на планете. Он где-то очень далеко и ему не нравится, что мы вместе… У него Сила, которая заставляет меня мучиться… Мне страшно, Крис!

— Ты просто бредишь, любимая! Это иногда бывает от непривычки к здешним условиям. Потерпи немного, сейчас я донесу тебя до теплой постельки, там ты сможешь отдохнуть…

— Нет, нет! Сила не даст нам добраться до Купола, я знаю!

— Но я-то никакой Силы не ощущаю! Наверное, это больное воображение…

— Сосредоточься, Крис, миленький, и ты тоже услышишь давление этой Силы! Она сгибает меня… О, как страшно!

— Хорошо, я попробую! — Первожитель закрыл веки и усилием воли заставил себя вслушаться в пустоту. Сперва он ничего не видел и не слышал, в напряженных глазных яблоках плавали какие-то амебы, да знакомым звуком работы магнитного плазмомета бухало в ушах кровяное давление. Но вот издали, из невообразимой глубины пространства к нему потянулись липкие щупальца, они норовили добраться до обнаженного мозга, они обволакивали сознание, пытались свести с ума, подавить волю к жизни… Да, это была Сила, и справиться с ней обычному человеку было не под силу. Этвуд попытался сбросить возникшее напряжение, но это ему не удалось…»

Ник Даарби пробежал взглядом незавершенную строку машинописи, поднялся из-за письменного стола, разгладил кулаками постанывающую поясницу и направил свои стопы в мягких тапочках в направлении кухни. После наступления полуночи его любимый организм настоятельно требовал очередной порции кофеина. Без этого мозг Даарби начинал бастовать. А подобное допускать было никак нельзя. Самое творческое время приходилось на ночь, именно тогда его окатывал «трепетный поток божественного откровения», как иронически называла состояние зуда на кончиках пальцев, нежно ласкающих клавиши пишущей машинки, бывшая жена. Кофе прояснял фабулу, оттачивал стиль и почти справлялся с грамматическими ошибками. Вот и теперь нечего было думать, что без кофе он управится с концовкой очередного фантастического рассказа. Ник зашел, что называется, в тупик. Он не мог придумать, что же делать дальше с героями… А время поджимает. Завтра, вернее уже сегодня, в семь часов утра посыльный из редакции журнала «Удивительные Миры Воображения» (УМВ) должен вынуть из абонентного ящика пакет с написанной через два интервала рукописью… Старина Стюарт терпеть не может, когда его авторы не укладываются в срок…

Здесь Ник Даабри позволил себе ухмыльнуться — все-таки он уел редактора! Хотелось бы посмотреть, какое выражение будет на его толстой физиономии, когда он прочтет о Натуральном Пшеничном Виски! В последний раз, когда Стюарт пригласил Ника в придорожный ресторанчик, он расщедрился максимум на мексиканскую кактусовую водку «текилу», жлоб!

Фантаст зажег газовую горелку, достал из встроенного шкафчика жестянку с улыбающимся львенком на этикетке, отсыпал в турку две столовые ложки с верхом заранее смолотых зерен, залил их водой, добавил щепотку соли и поставил посудину на бледный огонек. Все это проделывалось автоматически, по раз и навсегда заведенному порядку, а тем временем мозг генерировал десятки версий дальнейших событий в рассказе.

Даарби любил ночные часы. Хорошо работается, пальцы порхают по клавиатуре, как у пианиста-виртуоза, никто не отвлекает. Правда, после ухода Элис его и днем некому отвлекать. Один в квартире, как и его герой в незавершенном рассказе. Но герою осталось жить считанные страницы. Сперва покончим с девицей, потом примемся за Первожителя. Стюарт довольно прозрачно намекнул — публике перестал нравиться хэппи энд. Ладно, намек принят! Я такое напишу, ого-го! Вот только соображу, как с ним поступит Сила.

Задумавшись, Даарби чуть было не пропустил момент закипания. Турка покрылась шапкой пены, но писатель резво сорвал латунный сосуд с конфорки. Обжигая пальцы, перелил содержимое в чашку тонкого фарфора и вернулся в кабинет, освещенный настольной лампой. Очки он оставил на столе у пишущей машинки и сослепу не разглядел, что на его рабочем месте, спиной к нему, восседает незнакомец.

— Что вы потеряли за моим столом? — не теряя присутствия духа, спросил Ник (все ценное из квартиры Элис забрала с собой).