Фальшивая нота - Гордон Корман

— Смотрите, а это что такое? — спросил Дэн, заметив едва различимые буквы, написанные тем же карандашом на полях третьей страницы.

— Может, здесь у нее началась сильная икота: хик-хик…

— Подожди, Дэн, — перебила его Эми. — Смотрите, эти буквы стоят напротив еще какого-то имени — Фиделио Ракко.

— Так это же тот парень с афиши дяди Алистера! Помните? Моцарт играл у этого чувака дома!

Нелли стала дальше переводить текст:

— Здесь говорится, что Фиделио Ракко был богатым купцом и крупным предпринимателем. Моцарт заплатил ему огромную сумму за то, чтобы тот привез ему с Дальнего Востока какой-то супердорогой металл вроде стали. Наннерль обвиняет Ракко в излишней меркантильности, считая, что он до нитки обобрал ее брата, взяв с него слишком много денег и заставив его войти в долги. И как, вы думаете, она его называет?

— Извергом и кровопивцем?

— Нет. Она называет его кузеном!

— Как? Он тоже Кэхилл? — изумленно спросил Дэн.

Эми достала из рюкзака ноутбук:

— Что ж, давайте посмотрим, что мы сможем выгуглить по поводу нашего итальянского родственничка.

Глава 19

Из всех знаменитых Кэхиллов Фиделио Ракко единственный был богачом второго ряда. А может, и четвертого. Гугл что-то о нем слышал, но поставил его ниже автомастерской «Ракко» в Торонто и харчевни «Ракко» во Флоренции, однако чуть-чуть впереди ирландского мясного ресторана «Ракк О'Лэмб Хаус» в Ди Мойне, штат Айова. И хотя он и был крупной шишкой в восемнадцатом веке, но все же слава композитора, которого он довел до долговой ямы, «несколько» его пережила.

Будучи полной посредственностью и не обладая, в отличие от Моцарта, никакими талантами, он все же умудрился построить на свое баснословное состояние Коллеционе ди Ракко — частный музей, где были выставлены разные сокровища и произведения искусства, привезенные им со всего света во время его коммерческих вояжей. Музей сохранился и по сей день, и именно туда Эми с Дэном решили направить свои стопы на следующее утро. Нелли осталась в гостинице с Саладином и целой коллекцией итальянского кошачьего корма. Все-таки еще оставалась надежда, что новый климат и заграница как-то повлияют на аппетит кота, и он прекратит свою голодную забастовку.

Музей находился в доме восемнадцатого века, и это обстоятельство с самого начала стало сводить Дэна с пути истинного.

— Раккохаус, Моцартхаус, — ворчал он всю дорогу, — лучше б уж просто сказали Скукахаус.

Тут Эми потеряла терпение:

— Ну что ты вечно всем недоволен: то ему скучно, это скучно! Если там будет ключ, то, обещаю, тебе будет не до скуки.

— Аминь. Да будет так. Надеюсь, нам не придется долго ждать.

— Мы на верном пути, Дэн. Я чувствую это.

— А я пока чувствую только каналы, — поморщился Дэн. — Господи, кажется, я навсегда застрял в своих носовых проходах.

На самом деле, думала Эми, прогулка по Венеции была прекрасной. От их обшарпанного отеля до Коллеционе ди Ракко было всего минут двадцать пути, и вскоре они подошли к большому старинному палаццо, одного взгляда на который было достаточно, чтобы оценить благосостояние его бывшего владельца.

— Да… Сразу видно, этот парень не зря старался, обобрав Моцарта до последнего цента.

— И не только Моцарта. В те времена он играл первую скрипку в международной торговле Венеции. У него по всему миру был разбросан собственный флот.

— Все эти старые Кэхиллы были бы сейчас на первом месте в списке самых влиятельных людей планеты. Но что с ними случилось потом? — спросил Дэн. — Почему все они стали лузерами? Или такими, как мы с тобой, — простыми и бедными?

У входа в музей их приветствовала статуя самого Фиделио Ракко. Если ее размеры соответствовали истине, то ее оригинал, похоже, был не очень высокого роста — всего на пару дюймов выше Дэна. Ракко держал в руках мандолину и при этом еще что-то напевал.

— Очередной Янус, — констатировал Дэн.

— Да, похоже. Во всяком случае, это объясняет, почему Моцарт обратился именно к нему за тем особым сплавом. Он не ожидал никаких подвохов со стороны кого-то из своего же собственного клана.

— Ну что же ты, Вольфганг, — умудренный жизненным опытом, вздохнул Дэн. — Нельзя верить Кэхиллам.

Они вошли в особняк, заплатив за вход двадцать евро. Фиделио Ракко до сих пор продолжал наживаться на своих клиентах, по-прежнему заставляя их переплачивать.

Они прошлись по залам музея, в которых были выставлены сокровища, входящие в обязательный набор престижных коллекций восемнадцатого века: шелка, гобелены, фарфор с Востока; золото и серебро из обеих Америк; бриллианты, слоновая кость и редкие породы дерева из Африки; арабские и персидские ковры тонкой ручной работы.

— Это уникально! — благоговейно шептала Эми. — Только у Янусов мог быть такой изысканный вкус!

Красота красотой, однако большую часть своего состояния этот богач нажил при помощи менее возвышенных интересов: торговли такими элементарными вещами, как чай и специи. А еще при помощи поставок из Японии редчайшего и самого тугоплавкого и жаростойкого сплава в мире — вольфрамовой стали.

— Это и есть та самая сталь, которую Моцарт покупал у Ракко.

— Вольфрам, — задумчиво повторил Дэн. — Какое-то знакомое слово.

— Может, ты имеешь в виду Вольфганг?

— Нет. Вольфрам. Грейс мне о нем рассказывала, — и он прямо посмотрел на Эми. — Ты не одна такая, кому бабушка рассказывала разные вещи.

— Ну, ладно, так что она тебе рассказывала?

— Только у меня, кажется, выключился звук в тот момент.

— Поэтому-то она, в основном все мне и говорила, потому что знала, что ты все равно ничего слышишь.

Они прошли через галерею комнат с резной позолоченной мебелью, в конце оказался круглый зал с голубоватой подсветкой. В самом его центре стоял старинный клавесин из красного дерева.

— Я пошел, — сказал Дэн. — Это уже напоминает игру «Ты знаешь кто».

Эми сердито схватила его за руку:

— И ты знаешь, кто! И даже можешь назвать его имя! Вот, читай: «На этом инструменте в 1770 году в доме Ракко играл Моцарт».

— Да? Только существует маленькая проблемка. Это клавесин. И он нам не расскажет, что означает D > HIC. И еще у него нет ничего общего с пирожными, ни на французском, ни на каких других языках.

— Ну и что, — настаивала Эми. — Все, через что мы прошли, привело нас к этому инструменту. Он откроет нам следующий ключ. Я уверена.

Дэн засунул руку в карман и достал оттуда грязную помятую салфетку:

— Как хорошо, что я был в других джинсах, когда мы купались в канале.