Искатель. 1982. Выпуск №1 - Евгений Гуляковский

— Я схожу в магазин. Здесь недалеко.

Она выронила батон и загородила мне дорогу.

— Нет! Вы никуда не уйдете! Не уйдете, пока не объясните мне, что произошло!

— Но я понимаю в этом меньше вас! Я встретил вас совершенно случайно, подвез, и вот теперь вы еще предъявляете какие-то претензии!

— А вчера… Где вы были вчера?

— В институте, на лекции! Потом у меня был коллоквиум, потом семинар. — Я сам не понимал, почему оправдывался с таким раздражением, почему вообще оправдывался.

— И вчера… — Она собралась с духом, прежде чем задать следующий вопрос: — Вчера тоже был октябрь?

— И вчера и позавчера! Вот уже двенадцать дней.

— Да… Это странно… Вы можете уйти, если хотите. — Она отошла в сторону, села на стул и уставилась в противоположную стену.

Я не помнил, как оказался в лифте. И только когда начал открывать дверцу машины, заметил, что у меня дрожали руки.

«Итак, ты попросту решил сбежать?» — спросил я себя.

Я тут же понял, что никуда не сбегу и, в какую запутанную, нелепую историю я бы ни попал, голос здравого смысла уже был надо мной не властен.

Когда я вернулся с покупками, она сидела за тем же столиком в кухне. Кажется, она не сразу заметила мое возвращение и, только когда я молча стал возиться у плиты, вдруг тяжело вздохнула, словно просыпаясь, и с отвращением посмотрела на пакеты с едой.

— Вы не могли бы обойтись без кофе?

— Конечно… Собственно, я для вас стараюсь.

— Меня мутит от одного вида пищи: какой-то странный привкус во рту.

— Так бывает, если человек наглотался морской воды. — Я внимательно посмотрел на нее. — Ваше платье было совершенно мокрым… Может быть…

— Не старайтесь понять то, что непонятно мне самой. Я очень устала. Извините, но сегодня я неважный собеседник.

Я медленно складывал в холодильник пакеты с едой, раздумывая, как мне поступить и можно ли оставить ее одну. В ее настроении, пока я ходил в магазин, произошла какая-то перемена. Теперь она выглядела раздраженной, нетерпеливой, казалось, она жалеет о том, что пригласила меня.

— У вас, наверно, есть какие-то свои планы на сегодняшний вечер?

— В общем, ничего особенного. Я хотел заехать в лабораторию, но это не спешно. Если я могу быть вам чем-то полезным…

— Нет, нет. Не хочу вам мешать. Вы и так провозились со мной целый вечер.

Она встала, всем своим видом выражая нетерпеливое ожидание, и мне ничего не осталось, как шагнуть в прихожую. Уже натягивая плащ, я все пытался ее утешить, но нужных слов не находилось, и я нес чушь о том, что провалы в памяти не такое уж редкое явление и каждый человек хоть раз в жизни теряет несколько месяцев, а иногда и лет. И вдруг она улыбнулась. Улыбка, словно вспышка света, на секунду озарила ее угрюмое, замкнутое лицо.

— Вы можете прийти завтра, если захотите. Возможно, к тому времени я разберусь в этом сама. И вот еще что… — Конец фразы она сказала мимоходом, уже отпирая дверь. Я не то, чтобы не расслышал ее последних слов, просто они скользнули мимо сознания.

Я чувствовал себя почти оглушенным событиями этого вечера. И то, что она пригласила меня завтра, казалось сейчас самым важным. Я не стал уточнять время. Ничего не хотелось уточнять. Я торопливо простился, и машина понесла меня сквозь вечерний, залитый дождем город. Пустые мокрые улицы казались странно чужими, словно я видел их в первый раз.

Настенные часы у нас на кухне пробили шесть раз. Удары гонга следовали с большими перерывами. Интервалы отрегулировали специально из-за красивого звука. Но сейчас каждая пауза казалась неоправданно долгой, и я напряженно ждал следующего удара. Шесть часов… Час назад я поставил во дворе машину, открыл дверь своей квартиры, перебросился с женой обычными, ничего не значащими фразами и сел ужинать. Впечатление было такое, словно я вернулся из какого-то иного времени и сейчас часы напомнили мне об этом… Жена заметила мое состояние. Она уже несколько раз искоса и тревожно поглядывала на меня и теперь наконец спросила:

— Что с тобой?

— Да вот промок… Немного лихорадит. Ты не обращай внимания. Я сейчас приму аспирин, лягу, и все пройдет.

В этом была доля правды, но главное — мне хотелось поскорее остаться одному. Сославшись на возможный грипп, я лег на кухне. Здесь у нас стоял топчан для приезжих гостей. Прямо над ним, под потолком, раскинул свои длинные зеленые лапы ореандум сфангиника. Отросток этого редкого растения мне подарили на каком-то симпозиуме, и вот теперь он постепенно захватывал всю кухню, каждый месяц отвоевывая себе новое жизненное пространство.

Дождь усиливался. Это был какой-то вселенский потоп. Струя воды из проржавевшей водосточной трубы била прямо в окно, и, когда сквозь мутную желтоватую толщу, залившую стекло, пробивались фары проезжавших по улице машин, создавалось полное впечатление, что я нахожусь в воздушном аквариуме, а весь наружный мир давно и безвозвратно погрузился на морское дно.

Этот дождь… С него началось… Именно с него. Она села в машину, потом дорога, ее квартира… Я даже имени у нее не спросил… Интересно, почему?

Холод пробирался под одеяло, казалось, ледяные брызги проникли сквозь стекло, наполнили комнату своим мокрым, пронизывающим дыханием. Заснуть не удавалось. Я встал и, чтобы хоть немного согреться, поставил на плиту чайник.

Кофе она пить не стала… И уже на пороге, когда я уходил, она сказала мимоходом что-то важное…

Что же это было? Не вспомнить, хоть убей. Мысли назойливо возвращались к батону, покрытому бахромой плесени, к запыленному календарю. Вспоминались ничего не значащие фразы из нашего не такого уж длинного разговора, но те, последние, сказанные на пороге слова я начисто забыл. Она сказала: «Вы можете приехать завтра, если захотите…» Это оказалось настолько важным, что заслонило собой конец фразы. Сейчас я подумал, что она специально произнесла эти слова в таком сочетании, чтобы я не сразу их понял. Возможно, в них таился какой-то скрытый важный смысл, но она не хотела вопросов, не хотела ничего объяснять и вполне достигла своей цели. И тут я вспомнил… «Лаборатория!» Она просила меня не ходить сегодня в лабораторию… Сейчас, отделенные от остальных, эти слова показались мне самыми странными из всего сказанного. Какое ей дело до моей лаборатории? С чего вообще она взяла, что лаборатория имеет ко мне какое-то отношение? Кажется, я что-то такое упомянул про свою лабораторию… Или нет? Но я готов был поклясться, что никакого серьезного разговора о моей работе не было, и вдруг эта просьба… Для человека, не помнящего, где он был в течение нескольких месяцев, это, пожалуй, слишком… Почему я не должен быть в лаборатории именно сегодня?