Плохорошо - Ашаи

в сущности это не имеет никакого значения. Единственное, что действительно важно – как это будет выглядеть с позиции совести. Я процеживаю ситуацию через фильтр этики – с моей стороны всё чисто. Говорить буду вежливо, без резкого повышения тона.

Вызываю на помощь чувство уважения к людям. Я знаю, что генеральный пашет сутками напролёт ради улучшения обстановки. Кроме оклада, он платит нам щедрый процент от заказа. Наверняка у него есть веские причины задерживать выплаты. Я объясню ему, что у меня заканчиваются деньги, и я вынужден заняться подработкой, за которую платят в тот же день. Когда со мной рассчитаются, я поблагодарю всех за совместную работу и напишу заявление об уходе.

Я сажусь за стол и пишу первые строфы ещё одного романтического стиха про Кроночку. Творчество помогает мне сформулировать чувства, прибраться внутри. Словосочетания создают новые образы, а через образы приходит новое понимание жизни. В этом смысл моего существования.

Рифма получается на тоненького. Тогда я ложусь на кровать и открываю Джека Лондона “Мартин Иден”.

Чтение прерывает звонок в дверь. Это с репетиции вернулся Рисс, коллега по работе. Он носит очки и модный сейчас полубокс с длинной чёлкой. Очки смешно запотели из-за перепада температур. Рисс временно живёт у меня. Он расстался с девушкой и теперь не может снять жильё из-за задержки по зарплате. Мне нравится его необычный, музыкальный склад ума, потому он остался у меня.

Неординарный подход ко всему часто впутывает его в забавные истории. Вот и сейчас Рисс решает разогреть куриный суп. Он ставит кастрюлю на одну конфорку электроплиты, но по ошибке включает другую. В запотевших очках перепутал ручки включения. В первый раз пользования плитой со мной было тоже самое, хоть я и не ношу очки. В нашей с Риссом системе координат последовательность расположения ручек этой плиты была нарушена и интуитивно не понятна.

Через несколько минут в комнате запахло смазкой нагревательных элементов. Не критично, но Рисс об этом не знает. Он вскакивает со словами, что ему жарко и спрашивает, не буду ли я против, если он откроет балкон на проветривание. Я решаю подыграть ему и говорю, что и вправду душно.

Рисс открывает балконную дверь и подходит к плите. Он прячет лицо, потому что оно выражает катастрофу. Рисс быстро понимает в чём тут дело и переставляет кастрюлю с супом с холодной на горячую конфорку. Потом выключает её.

“Мы забыли про неё. Боюсь открывать, вдруг курица там зажарилась,” – неожиданно заключает Рисс. Всё это выглядит крайне театрально, и я тихо ликую, что смотрю такую потрясающую сцену. Рисс осторожно трогает как будто бы горячую кастрюлю, берёт полотенце, чтобы не обжечься, открывает крышку и выносит решение: “Нет, нужно ещё подогреть”. Включает конфорку снова.

Это было великолепно.

Завибрировал Айфон. Смартфон – основной инструмент переговорщика. Как скальпель у хирурга, должен быть из лучших материалов и по наилучшим технологиям. Для меня внешний вид Айфон 7 – это произведение дизайна. Особенно, когда он лежит экраном вниз. Зеркальная эмблема надкушенного яблока в тон цвета панели. Изгибы, миниатюрные кнопки, белый пластик по краям. Ну и изюминка – плеохромное покрытие задней панели, меняющее оттенок под разными углами наблюдения. Более трёх лет я с восхищением вглядываюсь в цвет панели. В искусственном освещении она солнечно-жёлтая, при дневном свете – цвета белого золота, а иногда – что-то между. И гедонистическая адаптация (фу, приелось) не наступает. Я стойко ожидаю, а она не приходит. Такую красоту совсем не хочется прятать в чехол, с ней хочется обращаться нежно. Я эстетически неравнодушен. Я беру в руки Айфон 7 и чувствую прилив уверенности. И сейчас она мне особенно понадобится.

Звонит генеральный. Я встаю из-за стола и прикладываю палец к губам, показывая Риссу, чтобы тот не шумел. Пришла моя очередь выступать. Начинаю ходить по комнате. Я часто так делаю в телефонных разговорах. Движение повышает тонус, кровь приливает к мозгу.

На том конце спокойный, низкий голос: “Что случилось, Антон? Выскажись.”

Я рассказываю всё как репетировал. Даже лучше – у меня был зритель.

Рисс поднимает большой палец вверх.

“Я понял. – прерывает меня генеральный. – Порешаем. Ты планируешь работать в компании дальше?”

К такому я не готовился. Вопрос застаёт меня врасплох, хотя выглядит вполне логичным. Вот так в переговорах перехватывается инициатива. По щелчку пальцев. Одним вопросом.

Сами понимаете, я не мог ответить “Нет” – на кону стояли очень нужные мне деньги. “Нет” означал проигрыш.

“Хорошо, – продолжает генеральный, услышав положительный ответ, – тогда выходи с утра на работу, а с деньгами порешаем в обед.”

Мне оставалось только согласиться. Я не придумал ничего лучшего.

Я сажусь на стул с опущенной головой.

Нужно признать, я провалил переговоры. Цели не достигнуты. “Порешаем” не значит “выплатим”. И где было моё твёрдое “Сначала деньги – потом работа”, а?!

Я спускаюсь в местную кофейню, чтобы взбодриться.

Окей – хоккей. Что можно сделать?

Можно не приходить с утра, но тогда придётся оправдываться и, следовательно, сдать позиции в следующем раунде переговоров.

Можно сказать: “Я ждал зарплаты больше месяца, теперь и Вы меня подождите.” Звучит неплохо, но грубо. И считывается как открытая конфронтация.

Нужно подумать.

У генерального директора всегда много хлопот. По моим расчётам за один день с ним контактируют как минимум 20 сотрудников компании, примерно такое же количество ключевых клиентов и такое же количество партнёров. Итого 60 людей в день. Многие контактируют несколько раз, так что смело умножаем цифру в 2 раза. 120 людей в день. Прибавим половину от погрешности в 10%. Получается, 126 задач решает генеральный за день. С учетом того, что мой вопрос в масштабах компании далеко не самый важный, есть большая вероятность, что к концу дня он забудет, на чём мы остановились.

Дождавшись вечера, как ни в чём не бывало, пишу генеральному, чтобы он заранее сообщил, когда приедет в офис, чтобы тоже подъехать. Самый худший исход – он вспомнит концовку разговора и напишет что-то в духе: “Мы с тобой договорились. Ты приезжаешь с утра”.

Ответ пришёл в форме вопроса:” Ты остаёшься или уходишь?”. И переговоры начались заново с той лишь разницей, что у меня было время более доходчиво формулировать суть. Беседа заканчивается стандартным расплывчатым “Приезжай с утра, порешаем.” Я парирую очень просто: “Хорошо, жду отмашки по зарплате.” Такой расклад, закреплённый в письменной форме, меня вполне устраивает. Я доволен результатом и уже начинаю делить в уме шкуру неубитого медведя.