Искатель. 1989. Выпуск №5 - Веслав Анджеевский

— Вы тоже по поводу пса? — довольно холодно поинтересовался капитан и открыл второй глаз.

— Неужели госпожа Трентон вас тоже здесь навестила? — спросил шкипер провокационно равнодушным тоном.

Капитан машинально прикрылся газетой и уселся на лежаке.

— Не говорите глупостей. Она нашла меня на нижней палубе, я еле-еле от нее вырвался и сбежал сюда. Что вы сделали с этим псом?

— Я?.. — Шкипер насупился. — Уж не думаете ли вы, что я украл у этой отвратительной бабы ее карликовую скотину?

— Тише, черт возьми, Как вы выражаетесь о пассажирах? Не дай бог услышат… И не стройте из себя наивного. Никто не утверждает, что вы его украли, вы его потеряли.

— Бог мой! Может, я несу ответственность и за всех тараканов на этом судне? — Дерьел впервые обнаружил перед капитаном свое волнение.

— А как же… — спокойно подтвердил капитан, — за тараканов особенно, поскольку их становится все больше, а вместе с ними и грязи. Но об этом поговорим позже. Вы отвечаете за его исчезновение, так как он является частью багажа пассажиров, а багажом занимаетесь именно вы. И уж коль скоро он пропал, значит, вы не выполнили своих обязанностей.

Железная логика рассуждений подействовала на шкипера угнетающе.

— Капитан, я, конечно, понимаю, что формально все так и выглядит. Но ведь я же не могу нянчиться с этой Мими. А сейчас…

— А сейчас я должен из-за вас выслушивать всякий бред вместо того, чтобы как следует выспаться. Я устроился на это судно с единственной целью — спокойно поспать. Если бы у меня была безудержная тяга к подобного рода проблемам, я бы работал на пассажирском, а не на этом паршивом сухогрузе. Так что, будьте любезны, сделайте милость: восстановите порядок в пассажирском отсеке и не морочьте мне голову.

«Так бы тебе и дали пассажирский, — злорадно подумал Дерьел, — в лучшем случае индонезийскую джонку или паром в Гонконге…» — а вслух сказал:

— До того, как сюда прийти, я предпринял ряд мер для быстрейшего выяснения местонахождения собаки, я приказал своим людям добросовестно осмотреть все места, куда она могла бы залезть. Не исключено, что она проникла в трюм и сейчас охотится там на крыс. Эта порода, то есть таксы, проявляет на море некоторые особые инстинкты, которые вынуждают ее…

— Вы хорошо разбираетесь в собаках? — прервал его удивленный капитан.

Дерьел опомнился. Поняв, что его занесло, он пошел на попятную:

— Откуда, капитан, всего лишь небольшой опыт по перевозке багажа на пассажирских судах.

— Ну уж, наверное, не на военных…

Дерьел проникновенно заглянул капитану в глаза и только приготовился заверить его в своей компетентности, как от носового трюма донесся не поддающийся описанию вой.

— Что это может быть, черт… — Капитан, прислушиваясь, поднялся с лежака.

В этот момент откуда-то снизу, скорее всего с прогулочной палубы, раздался тягучий истеричный вопль:

— Ми-и-и-м-ми-и-и!

Кандер в ожидании, пока закипит вода, бездумно наблюдал за несколькими тараканами, прогуливающимися по полкам с чисто вымытой посудой. Одного из них он скинул вниз и еще минуту смотрел, как тот барахтается в остатках воды.

— Добрый вечер, господин радист, — послышалось за спиной.

Радист вздрогнул и резко обернулся. В дверях стоял чернокожий бой. Мальчик приветливо улыбался, хотя Кандер несколько секунд смотрел на него почти враждебно. Чуть позже он все-таки ответил улыбкой.

— Хорошая будет погода, господин радист?

— Спи спокойно, Боб. В любом случае дня два сможешь побездельничать с удовольствием, — ответил Кандер и принялся варить кофе.

— Побездельничать? — Боб недовольно скривился, сверкнув белками глаз. — Неужели вы слышали, что на этом судне бой может бездельничать?

— Шкипер закручивает гайки. — Голос Кандера прозвучал брезгливо.

— Ох, господин Дерьел слишком любит порядок. Всюду порядок… — Он не докончил, потому что Кандер вдруг одним прыжком очутился у двери, выглянул в коридор и минуту стоял неподвижно, во что-то вслушиваясь. Потом вернулся и стал наливать кофе в чашку. Мальчик с удивлением за ним наблюдал. Ему показалось, что у радиста дрожат руки.

— Что-то случилось, господин радист?

Маркони смерил мальчика взглядом.

— Нет… Что могло случиться?

— Вы вдруг так сорвались..

— Я? Тебе показалось. — Кандер заговорил деловым тоном: — Ты, Боб, чересчур флегматичен, и, когда кто-то просто быстро двигается, ты истолковываешь это как чрезвычайное происшествие. Тебе в работе никогда не приходилось побегать?

— А зачем? Ведь всегда можно сделать то же самое не суетясь. В нашей деревне старые мудрые люди говаривали: «Торопятся только блохи да шакал за падалью. Человек должен действовать медленно и рассудительно, потому что поспешность ослепляет, подобно ненависти».

— Счастливые люди, — произнес Кандер, — А я сегодня должен торопиться: бумажной работы хватит на целую ночь.

Кандер взял чашку и двинулся к выходу.

— Спокойной ночи, дитя природы, — В дверях он остановился, сунул руку в задний карман брюк и протянул мальчику два фунта.

— Ох, господин радист, столько денег…

Кандер махнул рукой.

— Для кого как.

С минуту Боб вертел банкноты, потом свернул их в тугой квадрат и засунул в правое ухо.

— Что за мерзкая ночь! — Третий офицер, опираясь на открытое окно штурманской рубки, всматривался в лунную полоску, разлитую на гладкой поверхности океана.

— Почему? — простодушно удивился рулевой. — Прекрасная ночь, господин Болл.

Отвратительная, спокойная ночь. Она дарит человеку иллюзию безопасности, разоружает его, а потом неожиданно бьет палкой по лбу. Спокойные ночи хороши на суше. Знаешь, Орланд, — он вдруг замолчал, обернулся и начал быстрыми шагами мерить рубку, — я познакомился в Сайгоне с девушкой. И бросил. Как всегда.

— Хоть попользовались? — Орланд был реалистом.

Болл неожиданно взорвался потоком банальных проклятий:

— Дурак! Кобель чертов.

Обиженный рулевой замолк и уткнулся в компас. Офицер вышел на крыло мостика и стал прогуливаться. Остановила его вырвавшаяся из спикера мелодия популярной песенки.

— О боже, — проворчал он, — опять радист за старое… Сколько раз говорил ему, чтобы во время моей вахты не запускал эти вопли…

Он подошел к динамику и попытался его выключить, но выключатель не работал. Выругавшись, Болл закурил и прошел в самый дальний конец крыла. Но музыка была слышна и здесь. Раздражение офицера росло. Наконец он не выдержал, подбежал к внешней стороне рубки, постучал в нее и рявкнул: