Наука Плоского мира. Книга 3. Часы Дарвина - Терри Пратчетт

Многие аспекты эволюции по сей день остаются за пределами понимания ученых. Некоторые тонкости теории Дарвина по-прежнему ждут своих объяснений, и каждый год приносит очередные новшества, возникающие, когда ученые пытаются в них разобраться. Жители Библейского пояса смыслят в эволюции еще меньше и чаще всего неверно воспринимают ее как карикатурный «слепой случай». Им вовсе не интересно совершенствовать свои знания, но они гораздо лучше избалованных европейцев понимают, что теория эволюции чревата для психологии религиозных убеждений. Не содержанием (ведь какие бы открытия ни совершились благодаря науке, их всегда можно приписать Богу и рассматривать как механизм, посредством которого Он проводит сопутствующие мероприятия), а отношением. Стоит убрать Бога из повседневной жизни планеты и поставить где-то за биохимией и вторым законом термодинамики, и Его фундаментальное значение для жизни людей будет уже не таким очевидным. В принципе веских причин верить, будто Он вообще имеет какое-то влияние на наши жизни, или желать в это верить нет, так что проповедники-фундаменталисты вполне могли бы остаться без работы. Но как бы то ни было, отсутствие Нобелевской премии у Дарвина все равно может стать предметом обсуждения на американском радио. Точно так же эволюционировало мышление самого Дарвина: он начал взрослую жизнь как студент-теолог, но в итоге стал измученным агностиком.

Со стороны – и еще сильнее изнутри – процесс научного исследования кажется сумбурным и запутанным. Это наводит на мысль, что ученые и сами сумбурны и запутанны. В некотором смысле так и есть – этого требует суть их исследований. Если вы понимаете, что делаете, значит, то, чем вы занимаетесь, нельзя назвать исследованием. Но это всего лишь оправдание, и полагаться на этот сумбур и ценить его стоит и по другим причинам. Лучшая из них состоит в том, что с его помощью весьма действенно можно понять мир и обрести полную уверенность в том, что это понимание верно.

Философ Сьюзен Хаек в своей книге «Защищая науку – в разумных пределах» проливает свет на беспорядочность жизни с помощью ее простого сравнения с кроссвордом. Любители их разгадывать знают, как беспорядочно это занятие. Его нельзя полностью решить, отвечая на вопросы по порядку и вписывая их в соответствующие клетки, – если, конечно, это не быстрый кроссворд, а вы не эксперт по их части. Вместо этого вы вписываете ответы вразнобой, руководствуясь лишь неуловимым чувством, которое помогает вам выбирать вопросы полегче (кое-кто, например, спокойно справляется с анаграммами, хотя другие их ненавидят). Затем проверяете ответы, сопоставляя их, чтобы убедиться, что все они подходят. Если находите ошибки, то стираете их и вписываете верные буквы.

Может, это и не похоже на рациональный процесс, но его итог совершенно рационален, а проверки того, вяжутся ли ответы с вопросами и подходят ли буквы своим клеткам, проходят со всей строгостью. Пара ошибок все равно может закрасться там, где одинаково подходят разные ответы, но такое случается редко (их даже можно не считать ошибками – ведь это просто неоднозначность, которую допустил составитель).

Хаек утверждает, что процесс научного исследования очень напоминает решение кроссворда. Ответы на загадки природы возникают беспорядочно и фрагментарно. Они не всегда выдерживают сверку с ответами на другие вопросы, и тогда приходится что-то менять. Даже признанные теории могут оказаться бессмыслицей и уйти в небытие. В объяснении происхождения звезд, которое несколько лет назад считалось лучшим, была маленькая трещинка: она подразумевала, что звезды появились раньше, чем вселенная, в которой они находятся. В каждый отдельно взятый момент одни научные ответы кажутся вполне правдивыми, другие – более-менее правдоподобными, третьи – сомнительными, а некоторые… явно неверными.

И все же, пусть это не похоже на рациональный процесс, зато ведет к рациональному результату. Все эти проверки, расчеты и поправки на самом деле укрепляют нашу уверенность в результате. При этом нельзя забывать, что ничто не гарантировано в полной мере, ничто не является окончательным.

Критики часто используют запутанный и запутывающий процесс открытия, чтобы выставить науку в дурном свете. Этим бестолковым ученым не по силам даже договориться между собой, они то и дело меняют свое мнение, говорят лишь условностями – почему вообще кто-то должен верить этим помешанным? Тем самым они искажают сильнейшую сторону ученых и представляют ее как слабость. Рационалисты всегда должны быть готовыми изменить свое мнение, если того потребуют очевидные свидетельства. В науке не бывает незыблемых утверждений. Конечно, отдельные ученые часто об этом забывают – ведь они всего лишь люди. Иногда в мысленном тупике оказываются целые научные школы, обреченные стать отринутыми. Впрочем, в большинстве своем ошибки рано или поздно выходят наружу – но уже благодаря другим ученым.

Естественные науки – не единственная область знаний, которая развивается по столь гибкому пути. Гуманитарные дисциплины делают то же самое – по-своему. Но они применяют такой подход более жестко, системно и действенно, чем при любом другом стиле мышления. И ставят опыты для проверки реальности.

Религии, культы и псевдонаучные движения ведут себя иначе. Духовные лидеры крайне редко меняют свое мнение о том, что уже записано в их священных книгах. Если ваши убеждения подаются как истина, полученная из Божьих уст, признавать ошибки становится непросто. Поэтому стоит с большим уважением относиться к католикам, которые еще при жизни Галилея признали, что ошибались, считая Землю центром вселенной, а не так давно даже согласились, что заблуждались насчет эволюции.

Религии, культы и псевдонаучные движения преследуют иные цели, нежели наука. Последняя – в лучшем своем проявлении – открыта для новых задач. Наука не прекращает искать варианты проверки старых теорий, даже если те кажутся устоявшимися. Она не заявляет, что возраст Земли составляет сто миллионов лет или более лишь на основе геологического разреза Гранд-Каньона. Она проводит перекрестную сверку, уже с учетом новых сведений. С открытием радиоактивности появилась возможность получать более точные даты геологических событий и сравнивать их с наблюдаемыми признаками отложения горных пород. После этого были скорректированы многие даты. Когда ученые внезапно узнали о континентальном дрейфе, появились и быстро нашли применение совершенно новые способы определения этих дат. И изменилось еще большее количество дат.

Говоря в собирательном смысле, ученые хотят находить свои ошибки и исправлять их.

Религии, культы и псевдонаучные движения стремятся пресекать любые новшества. Они хотят, чтобы их последователи перестали задавать вопросы и просто приняли их систему верований. Разница очевидна. Предположим на минуту, будто ученые пришли к убеждению, что теории Эриха фон Дэникена о причастности инопланетян к строительству древних сооружений нужно воспринимать всерьез. Тогда они начали бы задаваться вопросами. Откуда прибыли эти инопланетяне? На каких кораблях прилетели? Что им здесь нужно? Принадлежали ли они к одному виду или к нескольким? Была ли у их визитов какая-либо закономерность? Сторонникам теорий фон Дэникена вполне достаточно считать, что это были самые обычные инопланетяне, и они не задают лишних вопросов. Древние сооружения построены инопланетянами – и все тут, спорить не о чем.

Точно так же думали сторонники как ранней теории божественного замысла, так и ее современных воплощений – креационизма и «разумного замысла», новейшей квазирелигиозной фантазии: если мы знаем, что все живые существа были созданы (не важно, Богом ли, пришельцем или другим неведомым разумным творцом), значит, вопрос решен и больше над ним не стоит и размышлять. Мы не пытаемся искать доказательств, которые могли бы опровергнуть наши убеждения. Мы ищем только подтверждения. Примите на веру, что вам говорят, и не задавайте вопросов.

Ах да, наука тоже не поощряет лишних вопросов, говорят последователи культов и религий. Вы не принимаете всерьез наши взгляды, вы не допускаете подобных вопросов. В школах на уроках естественных наук вы не даете нам показывать наши идеи как альтернативу вашим взглядам на мир.

Отчасти это действительно так – особенно что касается школьных уроков. Но ведь речь идет об уроках естественных наук, значит, на них должны учить наукам. А притязания культистов, креационистов и закоснелых теистов, придерживающихся теории разумного замысла, к науке не относятся. Креационизм – это лишь несложная теистическая система убеждений, не подкрепленная каким бы то ни было достоверным научным обоснованием. Посещения Земли инопланетянами имеют под собой лишь слабые и несвязные свидетельства, и большинство из них легко объясняются самыми простыми особенностями древней культуры. Теория разумного замысла заявляет о доказательствах, но те рассыпаются на части даже под поверхностным рассмотрением с точки зрения науки – это описано в книгах «Почему разумный замысел терпит крах?» под редакцией Мэтта Янга и Танера Идиса и «Споры о замысле» Уильяма Дембски и Майкла Руса (обе вышли в 2004 году). И когда люди (просим заметить, не из перечисленных выше) утверждают, будто Гранд-Каньон свидетельствует о Всемирном потопе – печально известном событии, случившемся сравнительно недавно, – доказать их неправоту не составляет труда.