Императорский Рим в лицах - Елена Федорова

Римский историк Светоний, упоминая в жизнеописании Цезаря об этом случае, замечает: «Даже во мщении обнаруживал он свою природную мягкость. Пиратам, у которых он был в плену, он поклялся, что они у него умрут на кресте, но когда он их захватил, то приказал сначала их заколоть и лишь потом распять» (Свет. Юл. 74).

Гней Помпеи. Мрамор. Глиптотека Новый Карлсберг

Как человек умный и хорошо владеющий собой, Цезарь не был бессмысленно жестоким. Своих врагов он охотнее прощал, чем убивал. По свидетельству римского историка Аммиана Марцеллина, Цезарь не раз говаривал, что «воспоминание о жестокости – это плохая подпора в старости» (Амм. Марц. XXIX. 2, 18). Едва ли Цезарь был от природы мягким человеком, скорее напротив, но он всегда умел держать себя достойно и не давал злым чувствам овладеть собой: он никогда не был рабом своих страстей, а был господином своей души и своего тела.

Вернувшись в Рим, Цезарь стал прилагать все усилия к тому, чтобы сделаться человеком заметным; это требовало больших денег, и он влез в долги.

«В Риме Цезарь, благодаря своим красноречивым защитительным речам в судах, добился блестящих успехов, а своей вежливостью и ласковой обходительностью стяжал любовь простого народа, ибо он был более внимателен к каждому, чем можно было ожидать в его возрасте. Да и его обеды, пиры и вообще блестящий образ жизни содействовали постепенному росту его влияния в государстве. Цицерон, кажется, был первым, кто считал подозрительной и внушающей опасения деятельность Цезаря, внешне спокойную, подобно гладкому морю, и распознал в этом человеке смелый и решительный характер, скрывающийся под маской ласковости и веселости. Он говорил, что во всех помыслах и образе действий Цезаря он усматривает стремление к захвату власти. «Но, – добавлял он, – когда я вижу, как тщательно уложены его волосы и как он изящно почесывает голову одним пальцем, мне всегда кажется, что этот человек не может замышлять такое преступление, как ниспровержение римского государственного строя» (Плут. Цез. IV). Цезарь, однако, твердо шел именно к этой цели; он считал, что сможет ниспровергнуть аристократический республиканский строй, опираясь на широкие массы плебеев. Поэтому Цезарь не жалел расходов и еще глубже погружался в долги, но ублажал плебс. К тому времени, когда он достиг первой государственной должности, у него было долгов на тысячу триста талантов.

Будучи эдилом (одна из высших государственных должностей), Цезарь для удовлетворения потребностей плебса в зрелищах «вывел на арену цирка 320 пар гладиаторов, а огромными издержками на театры, церемонии и обеды затмил всех своих предшественников» (Плут. Цез. V).

Когда в Риме скончался великий понтифик, который официально считался верховным жрецом государства, Цезарь пожелал занять этот пост и выставил свою кандидатуру на выборах, хотя у него было два мощных соперника. «В день выборов Цезарь, прощаясь со своей матерью, которая прослезилась, провожая его до дверей, сказал ей: «Сегодня ты увидишь своего сына либо верховным жрецом, либо изгнанником». На выборах Цезарь одержал верх и этим внушил сенату и знати опасение, что он сможет увлечь народ на любую дерзость» (Плут. Цез. VII).

В Риме Юлий Цезарь стал чувствовать себя столь уверенно, что осмелился публично заявить о своем праве на особое положение. Когда в 68 г. до н. э. умерли его тетка Юлия и жена Корнелия, он на Форуме, главной площади Рима, произнес в их память похвальные речи, в которых были такие слова: «Род моей тетки Юлии восходит по матери к царям, по отцу же – к бессмертным богам, ибо от царя Анка Марция происходят Мар-ции Рексы (цари), имя которых носила ее мать, а от богини Венеры – род Юлиев, к которому принадлежит наша семья. Вот почему наш род облечен неприкосновенностью, как цари, которые могуществом превыше всех людей, и благоговением, как боги, которым подвластны и сами цари» (Свет. Юл. 6).

Впоследствии, став властелином Рима, Цезарь воздвиг храм Венеры Прародительницы, от которого до наших дней сохранилось три колонны.

Цезарь неуклонно шел вверх. В 67 г. до н. э. он достиг должности претора (лицо с высшей судебной властью по гражданским делам). После истечения годичного срока этой должности он получил в управление Испанию.

Все государственные должности в республиканском Риме не оплачивались, но управление провинциями (завоеванными территориями) было делом чрезвычайно доходным, так как размеры налогов не устанавливались и правители имели широкие возможности грабить провинции.

Однако долги Цезаря были столь велики, что кредиторы не выпустили его из Рима. «Так как он не смог прийти к соглашению со своими кредиторами, с криком осаждавшими его и противодействовавшими его отъезду, он обратился за помощью к Марку Лицинию Крассу, самому богатому из римлян. Крассу нужны были сила и энергия Цезаря для борьбы против Гнея Помпея Магна; поэтому он удовлетворил наиболее настойчивых и неумолимых кредиторов Цезаря и, дав поручительство на сумму в восемьсот тридцать талантов, предоставил Цезарю возможность отправиться в провинцию.

Рассказывают, что когда Цезарь перевалил через Альпы и проезжал мимо бедного городка с крайне немногочисленным варварским населением, его приятели спросили со смехом: «Неужели и здесь есть соперничество из-за должностей, споры о первенстве, раздоры среди знати?» – «Что касается меня, – ответил им Цезарь с полной серьезностью, – то я предпочел бы здесь быть первым, чем в Риме вторым» (Плут. Цез. XI).

Великое преимущество правителя провинции заключалось в том, что в его распоряжении были войска.

Пребывание Юлия Цезаря в Испании, хотя пробыл он там всего год, сильно продвинуло его на пути к захвату власти в Риме. В Испании Цезарь стяжал военную славу, разбогател, щедро одарил воинов и был провозглашен ими императором. Слово «император» в республиканском Риме обозначало высший почетный военный титул, который формально не давал его обладателю никаких особых привилегий в смысле власти. Это почетное звание могло быть присвоено полководцу за победу на войне либо по постановлению римского сената, либо по самостоятельному решению воинов. В I в. до н. э. в Римской республике фактически хозяевами положения оказались императоры, то есть выдающиеся полководцы, в руках которых находилась лично им преданная армия.

Ежегодно в Риме справлялся ночной праздник Доброй Богини, на котором могли присутствовать только женщины. В начале декабря 62 г. до н. э. в доме Цезаря во время этого праздника произошел громкий скандал: одна из служанок обнаружила мужчину, переодетого в женское одеяние. Им оказался Публий Клодий, знатный молодой человек отчаянно авантюрного нрава; все решили, что он пробрался на праздник, чтобы насладиться преступной любовью с Помпеей, женой Цезаря. Римская общественность очень возмутилась этой проделкой и расценила ее как святотатство: Клодия отдали под суд.