Ожерелье гномов - Юлий Александрович Стрелецкий

не посещаете наш скромный район? Для меня будет большой честью принять вас в моем доме. Думаю, нам есть о чем поговорить.

И купец многозначительно возвел глаза к небу.

– Я бы рад, – ответил гоблин. – Да только не могу.

Ло'Гош поднял левую руку и потряс массивным браслетом.

– Я не могу покидать пределов Белого Города, – пояснил он в ответ на удивленный взгляд купца. – Неужели мудрый Бургуул не понимает, что я всего лишь пленник в доме Талиона? А никакой не гость. Если я покину пределы Белого Города, браслет на моей руке превратит меня в камень. Что мне и было в свое время продемонстрировано на одном пленном нашем с вами собрате. Его статуя так и стоит в моих покоях, как напоминание. Я на него одежду вешаю.

– Теперь понятно, – кивнул Бургуул. – Тогда, возможно, мы сможем встретиться в Белом Городе? Хотя я надеюсь, что настанет час, когда мой господин будет путешествовать без затруднений по всему миру!

– В Белом Городе – это, пожалуйста! – кивнул Ло'Гош. – Моих передвижений в этой части ничто не стесняет.

Тем временем прием подошел к концу, и настало время даров. Широким жестом лорд Талион пригласил войти слуг, которые внесли индивидуальный подарок для каждого из купцов. К своему удивлению, Ло'Гош заметил, что шкатулок с подарками на одну больше, чем присутствующих уважаемых гостей (себя он таковым не посчитал). Однако, похоже, глава эльфов думал иначе. После того, как каждому торговцу, с соблюдением необходимых ритуалов, был вручен положенный ему дар, неожиданно для гоблина лорд объявил звонким голосом:

– Подойдите ко мне, мой друг принц, я имею честь предложить и вам подарок!

Когда Ло'Гош подошел к Талиону, тот открыл ларец, который держал слуга, и достал оттуда небольшой меч в ножнах искусной работы. И рукоять, и сами ножны были отделаны черной кожей и серебром, что в сочетании с изящным рисунком составляло настоящее произведение искусства. Талион потянул меч гоблину, и тот с поклоном принял его.

Вернувшись на свое место, принц не удержался и достал клинок из ножен. На очень тонком блестящем лезвии был нанесен какой-то замысловатый узор. Несмотря на кажущуюся хрупкость, гоблин понял, что меч очень прочный. А главное – неимоверно острый! Именно такие лезвия разрезают опускающуюся на них пушинку. И, что немаловажно, меч был разрешенной для ношения в Городе длины. Дело в том, что в Миндоне было запрещено открыто носить на улицах любой вид оружия, будь то меч, топор, лук или копье, превышающее длину в полтора локтя. Оружие больше данного размера должно было переноситься в завернутом виде и быть обвязанным веревкой или кожаными ремнями. Считалось, что это станет преградой на пути повсеместного использования оружия. Против тех же стражников, например. Исключением были длинные тонкие шпаги эльфов. Ну и, понятно, что стражи могли носить оружие любой длины.

После получения подарков, уважаемых купцов попросили на выход, и они, как и входили, гуськом, потянулись в сторону высоких створчатых дверей, расписанных загадочными эльфийскими письменами. Ло'Гош тоже встал со своего места, собираясь покинуть гостеприимные покои Талиона как можно скорее, когда мимо него грациозно проплыла Вилварин и, будто невзначай, уронила неимоверно воздушный и красивый кружевной платок.

Принц гоблинов не был наивным юношей. Он прекрасно знал, что по негласному ритуалу, принятому среди эльфов дворца, это был, как сказали бы в другое время и совсем в другом мире, «зеленый свет». Тут надо сделать оговорку, что эльфы при дворе Талиона были вовсе не ангелы. И сексуальные отношения у них были довольно вольные. Хотя при этом дети у эльфов рождались, мягко говоря, не часто.

Ну а теперь, следуя тому же негласному ритуалу, необходимо было поднять платок и предложить его хозяйке. Сердце гоблина забилось чаще. «Неужели все это презрение не более, чем игра напоказ? И он ей симпатичен, пусть как забавное животное для изощренных, по ее мнению, утех? Ну что ж, согласен и на это! Он покажет этой холодной красавице, что такое настоящий гоблин!»

Ло'Гош поднял платок и с поклоном протянул его принцессе.

– Госпожа, вы уронили ваш платок, – стараясь говорить как можно спокойнее, произнес он.

Хотя внутри у принца все переворачивалось с ног на голову.

Грациозный поворот головы Вилварин был похож на изгиб лебединой шеи… или на поворот головы кобры из Гоблинской Степи.

– Платок? Ах, да, платок, – холодным звонким голосом сказала она.

Темные глаза Ло'Гоша поймали ледяной взгляд принцессы, и все внутри у него замерло.

– Можете оставить этот платок себе, мой дорогой принц, – продолжила Вилварин. – Думаю, теперь он мне не понадобится. Боюсь, он слишком запачкался.

– Нет, ты слышал? – возмущался Ло'Гош, когда они с Дрогом наконец покинули дворец Талиона и направились в апартаменты принца. – Он слишком запачкался! Клянусь, она провернула все это нарочно, чтобы унизить меня! Или ты не согласен?

– С этим согласен, мой принц, – ответил Дрог. – Как тут не заметить?

– И после этого ты еще будешь утверждать, что эльфы Миндона относятся к нашему брату с уважением?

– Ну,… – неуверенно промычал Дрог.

А в то же время покои лорда Талиона стали свидетелями совсем иного диалога.

Когда Талион покинул приемный покой, он вошел в другую, куда проще обставленную комнату. Здесь не было ничего, кроме широкого ложа, застеленного белыми льняными полотнами и нескольких стульев. Он тотчас сбросил расшитую золотом тунику, которую немедленно подхватили возникшие, как будто из воздуха, слуги. Талион снял золотые кольца и блестящие цепи. Не глядя, протянул их в сторону. Взамен слуги подали лорду простую белую рубаху. Быстрым движением он надел ее, затянул широким кожаным поясом, на котором висел кинжал в простых деревянных ножнах. Теперь Талион стал похож не на тысячелетнего владыку самого могущественного города мира, а на юного воина из ранних эльфийских саг.

Когда он закончил перевоплощение, в дверь постучали.

– Войди, дочь моя! – позвал Талион.

Дверь отворилась, и в комнату вошла Вилварин. Теперь она была одета также просто, как и ее отец: свободное льняное ниспадающее до земли платье не сковывало ее грациозных движений. Никаких украшений на ней не было. А длинные прямые волосы были распущены и только на лбу скреплены простым металлическим обручем.

Войдя, принцесса опустилась на одно колено и склонила голову в знак почтения.

– Говори, – кивнул Талион.

И только после этого Вилварин раскрыла рот.

– Я все сделала, как вы велели отец, – сказала она, не поднимая глаз.

– Принц остался доволен? – саркастически улыбнулся Талион.

– О, да! Теперь он не сможет спокойно спать, пока не отомстит мне, – ответила принцесса.

А между тем приближалась ночь,