Скрещение миров - Элин Таш

Макс на этот раз не гавкал на неё — она лечебная кошка, полежит на больном месте, и всё проходит. Так что сегодня — перемирие.

Маська опустил руку, погладил мягкую шёрстку. Кошачье ухо повернулось в его сторону, грудь уркнула, но голова не поднималась. Притворяется, что спит…

За окном стояла ночь — такая глухая и вязкая, что Маське снова стало не по себе. Как бы он её там, в лесу, пережил? Часы на столе синим высвечивали четвёртый час. Даже родители уже уснули. Везде тишина…

Как так четвёртый час? Маська встрепенулся. Вроде давным-давно смотрел на часы, а было уже около трёх — он думал, рассвет скоро…

Ночь какая глубокая, будто провал во времени…

Маська зажмурился, укрылся с головой. Спать. Что там сосчитать надо?

Снаружи раздался шорох. Глеба разбудить, что ли? По стенке постучать… Смеяться потом будет, ну и что…

«Это я переволновался, — сказал он себе. — Я дома, всё хорошо… А как вспомню, как впервые волка увидел…»

Маська снова выглянул из-под одеяла. За окном блеснуло какое-то зарево. Маська даже сел на кровати, пригляделся. Ни одной звезды не видно, ну хоть бы луна показалась, была же…

Со стороны горизонта летел странный яркий луч, распадался ещё на несколько лучей, ещё, ещё, начинал походить на гигантский зонтик с тысячами спиц.

— Ма… — прошептал Маська. — Глеб?

В это время Макс вдруг поднялся на задние лапы, стал вытягиваться, принимая нереальные человеческие очертания.

— Макс… — пробормотал Маська, снова зажмурился.

В ногах началось шевеление; поджав колени, мальчик опять открыл глаза. Ксенька спрыгивала с кровати, на лету изменяясь. И вот уже в комнате стояли юноша и девушка — вернее, с виду юноша и девушка, а изнутри…

Маська каким-то образом знал, что это Макс и Ксенька, что они остаются Максом и Ксенькой, хотя облики их сияют, а сверху будто одежда из света — очертаний не разберёшь.

Глаза юноши, чёрные, без зрачков — провалы в бездну, — лучились радостью и неожиданной, вовсе не собачьей, даже не человеческой мудростью. Девушкины же остались кошачьими — изумрудными, с вертикальными щелями…

— Здравствуй, Теллаирани, — проговорил Макс, подходя и протягивая руки.

— Здравствуй, Манлариен… — улыбается Ксенька — повадки кошачьи, верхняя губка чуть вздёрнута, глазищи огромные… Только что усов не хватает…

— Ты говоришь? Макс? Ксюня? — бормочет Маська. — У меня бред? Я болен?

— Почему он не спит? — удивляется Ксенька.

— Не знаю, — пожимает плечами Макс. — Придётся объяснить ему… рассказать… Раз уж так вышло.

— Ма! Глеб! — истошно кричит Маська. Ему так страшно, как, наверное, ещё никогда не бывало.

— Тише… — успокаивающе шепчет юноша, присаживаясь на кровать.

Девушка, которую даже в уме сложно и дальше называть «Ксенькой», садится с другой стороны, проводит нежной рукой по взъерошенной мальчишечьей шевелюре.

— Они не проснутся этой ночью, — шепчет Теллаирани. — Никто из людей не должен проснуться. Пока… — Она вздыхает, переглядывается с Манлариеном.

— Почему? — шёпотом спрашивает Маська.

Зонтик из световой пыли за окном становится всё более и более густым, мириады тончайших световых ниточек, изгибаясь, разлетаются в разные стороны.

— Идут… — шепчет Манлариен.

Теллаирани… Манлариен… Новые, незнакомые имена почему-то быстро запоминаются, становятся родными. Амуру приятно перекатывать их на языке, и он произносит вслух… Юноша и девушка переглядываются, и в глазах их такая радость, такое счастье от встречи, что Маська неожиданно перестаёт бояться. Они хорошие, видит он. Просто хорошие, и всё.

— Что рассказать? Кто идёт? — спрашивает он.

Манлариен вздыхает, опускает голову, Теллаирани неожиданно грустно улыбается.

— Это так сложно, а ты такой маленький… — говорит она, снова проводя рукой по его волосам. — Понимаешь, люди… Они… Вы сейчас проходите свой путь. И каждый раз, когда вы оказываетесь на краю катастрофы, по всему миру собираются… Советы.

— Зачем? — шепчет Маська, кутаясь в одеяло. Ему зябко и снова страшно.

— Чтобы решить, достойны ли вы идти дальше или… окажетесь всего лишь… — Она замолкает, вздыхает и оканчивает: — Неудачной ветвью эволюции.

— А вы? — шепчет он, хватаясь за руку Манлариена. Рука тёплая и сильная, и Маське становится не так жутко от всего этого безумия.

— А мы свой путь уже прошли, — отвечает юноша.

— Тогда что же вы здесь делаете? Почему позволяете людям… — Маська запинается, потому что не знает, как выразить все те чувства, что вспыхнули в душе.

— Мы… — говорит Теллаирани, улыбаясь мягкой кошачьей улыбкой, — мы отдаём свои долги.

— Людям? — удивляется мальчик.

— Всем, — смеётся Теллаирани. — По большей части друг другу…

— За людьми мы скорее присматриваем, ну и помогаем по возможности… — добавляет Манлариен.

Маська набирается храбрости заглянуть в чёрные провалы его глаз. Они на удивление добрые, мягкие и немного грустные.

— Значит, вы… всё время… всё знаете? — изумлённо спрашивает он.

— Нет… — снова вздыхает Манлариен. — От такой пытки мы избавлены и вместо этого наделены различными инстинктами, ну и… материальным мозгом в той или иной степени.

— Мы всё вспоминаем только в такие вот ночи. А потом снова забываем… — прибавляет Теллаирани.

На улице что-то происходит: звуки, шорохи, шаги… Маське кажется, что он замечает, как поворачивается на голове Теллаирани чуткое кошачье ушко…

— А почему вы похожи на людей? — спрашивает Маська.

— Это нынешнее свойство Земли… — непонятно отвечает Теллаирани.

— Пора… — говорит Манлариен. — Лежи, ничего не бойся…

И они вдвоём поднимаются и выходят.

Маська не в силах лежать. Несколько минут он вертится, потом скидывает одеяло и, даже не подумав, что одет всего лишь в лёгкую пижаму, выходит на двор. Ему не холодно и не жарко, будто нет здесь никакой температуры, как нет времени, а может, и воздуха, и вообще ничего. Хотя двор же есть… И крыльцо, на котором он стоит…

Зрелище, раскинувшееся перед ним, захватило и заворожило его. Десятки светящихся людей — вернее, нелюдей, просто принявших такой облик, повинуясь нынешним свойствам Земли, — собрались во дворе. Маська вдруг осознал, что он всё это знает и понимает и знал и понимал всегда…

Он окинул взглядом двор. На месте вишни над собачьей конурой стояла немолодая уже женщина, тоже сияя световой одеждой и радостной улыбкой заодно. А из-за изгороди, где давным-давно растёт каштан, смотрел дедок белоснежный, жаль не видать, есть ли у него борода, но глаза… Зелёные листья, сгустки травы, а не глаза, — глубокие, густые и тоже без зрачков…

А из леса подходили всё новые и новые. Собирались, кого-то ждали.

Зонт сияющих нитей ещё висел над горизонтом, постепенно растворяясь, как пройденный след… Внезапно одна искорка брызнула в их сторону. Все голоса, приветствия, улыбки смолкли, глаза неотрывно смотрели на приближающуюся световую ниточку. Маська почувствовал, что это одна из самых главных гостий, та, кто будет принимать окончательное решение, — потом, когда каждая капелька её выслушает личный «Совет» и примет своё…

Искорка приближалась, становясь всё больше, и вскоре появилась самая красивая женщина из всех, что только доводилось Маське видеть.

Волосы её сияли солнцем, платье переливалось бирюзовыми водопадами, и глаза казались глубокими водоёмами. Сейчас они были светлы, почти прозрачны, будто стоит приглядеться — и увидишь дно, мягкий песок, серебристых рыбок… Но не хотелось бы Маське попасть под бурю их гнева.

Женщина подняла руки, блеснувшие золотыми искрами, в мягком, но властном приветствии. Именно она позволяет эксперименту быть, именно ей разрешать или не разрешать его продолжение.

Глаза её потемнели, волосы приобрели металлический блеск, а водяное одеяние вдруг стало чёрным и густым — Маське на миг почудилось, что она сейчас истечёт своей нефтяной печалью…

— Всё, — произнесла она, и голос её звучал глубоко и бархатисто, как звёздное эхо. — С меня довольно.

— Люди… заслуживают ещё один шанс, — ответил Манлариен.

Большинство глаз посмотрело на него неодобрительно.

— Ещё один? — спросила женщина, и в глазах её полыхнули глубины океанов. — Сколько ещё шансов они заслуживают? Сколько ещё можно ждать? Я сейчас же повернусь, ось лишь немного наклонится, а их не останется никого! Не в первый раз…

— Вот именно, — не унимался Манлариен. — Мы не сможем идти дальше, пока не поднимем хотя бы одну цивилизацию. А нам уже в который раз это не удаётся… Миллионы лет трудов… И снова сначала?

— Чем они лучше предыдущих? Те хотя бы личные возможности развивали, эти же только на технику и надеются! — откликнулся ещё один из пришельцев, в котором Маська интуитивно узнал Лося. — Они уничтожили почти весь мой здешний род… как и многих из вас.