Телега времени и другие новогодние истории - Игорь Фарбаржевич

Густой дым потянулся по всему дому. Господин Нойберт сбивал огонь с одежды, потом настежь распахнул окна, а огонь уже двинулся от ковра к дверям гостиной. Тогда хозяин кинулся звонить в пожарную часть.

– Спасайте мальчика через чёрный ход! – крикнул Розалине Егорий. – Что вы медлите, госпожа Нойберт? Где сажа?

– Скоро в саже будет весь дом! – в панике ответила она. – Надо тушить пожар!

– Потушат без вас, фрау Копуша! – закричал Егорий. – Делайте то, что я вам велел, если не хотите потерять сына навсегда!

Внизу стали собираться любители подобных зрелищ.

– Это от бенгальских огней, – говорили одни.

– От хлопушек, – настаивали другие.

– От ёлочных свечей! – со знанием дела утверждали третьи.

А Шварцхунд разбушевался не на шутку: от его дыхания и рычания всё в доме кружилось и вылетало из окон на улицу. Он крушил всё, что попадало под руку. Наконец, к Егорию подбежала запыхавшаяся фрау Моника, с полным скребком сажи.

– Отвлеките Чёрного Пса! – тихо приказал ей сказочник.

– Эй, господин Шварцхунд! – позвала колдуна фрау Нойберт. – А Людвиг со своим отцом уже на улице!

Чёрный Пес стряхнул с себя Розалину, освободился из рук Егория и кинулся к окну.

А под окном собралась приличная толпа зевак. Весь квартал с тревогой следил за страшными событиями, не вполне понимая, что же происходит. Пожарные раскрутили брезентовые рукава для подачи воды.

Шварцхунд не успел даже повернуться, как Егорий мазнул его сажей прямо по белому пятну на боку. Чёрный Пёс дико завыл, шкура его задымилась и вспыхнула.

Толпа ахнула. На её глазах огромный лохматый пёс превратился в старика, полыхавшего синим пламенем. И – не успели пожарные направить на окно струю воды – огонь во всем доме внезапно погас, а сам старик исчез.

Стало тихо и странно. Сами по себе все вещи и утварь, выпавшие на снег, словно в обратной киносъемке, влетали назад в окна. Вновь заколыхались сгоревшие шторы. Всё, что было разбито, сломано или сожжено – как ни в чем не бывало, являлось в своём первозданном виде. И вскоре от пожара не осталось не только следа, но даже запаха гари.

Растерянный брандмейстер никак не мог взять в толк: был пожар на самом деле или его не было. Наконец, уяснив, что помощь не понадобится, он принял решение оштрафовать семью Нойбертов за ложный вызов. И господин Генрих с радостью выложил 500 евро. Еще бы!

Зеваки разошлись, а чудеса не кончились. Как снег из облака, с потолка в доме Нойбертов, стали плавно опускаться и ложиться с шуршаньем на пол, на стол, на постели и подоконники страницы неизвестных сказок. Они были на разных языках. Одни были напечатаны на пишущей машинке, другие написаны то пером, то карандашом, тритьи на компьютере. Понять, какая страница – от какой сказки, не было никакой возможности, их просто собирали и складывали на столе в лаковый чемоданчик.

Одни листки были мятые, другие обгорелые, третьи разорванные, попадались даже исписанные маленькие клочки.

Утром, когда городские гуляки ещё спали крепким сном, а над Майном встало январское холодное солнце, и Людвиг проснулся в своей семье, и в доме Нойбертов воцарилось веселье, а редкие прохожие, заслышав смех из окон, удивленно качали головой: «Ишь, ты! Не нагулялись ещё!..» – страницы продолжали падать и падать, как падают с тихим шелестом при ласковой погоде осенние листья…

Спустя сутки, в одной из газет Франкфурта-на-Одере, появилась сенсационная заметка. В ней сообщалось о том, что «на окраине города – в старом парке – были обнаружены дети, пропавшие в разное время и разных городах Германии. На вопросы полиции и врачей, как они туда попали и где были до этого момента, дети не могли ответить. Они абсолютно ничего не помнили. Сейчас найденыши находятся в больнице. Их фотографии разосланы во все города, с целью установления точных имён и адресных данных, – писала газета.

Но всё это будет спустя сутки.

А пока с потолка в доме Нойбертов, словно голуби, слетали сказки.

Только на третий день можно было с уверенностью сказать: кажется всё.

– Кажется всё… – сказал господин Генрих.

– Пожалуй, всё, – подтвердил Егорий. – Вот неожиданность!

На некоторых страницах налипла противная чёрная шерсть.

Господин Генрих и овчарка проводили Егория к каменному мосту, к тому самому, где так печально началась эта история.

– Зря вы без шапки, – сказал Егорий господину Генриху. – У вас волосы в изморози!..

– Это не иней, – герр Нойберт улыбнулся. – Я поседел в ту ночь… Ну, прощайте?!.. Может, ещё встретимся!

– Всё может быть! – сказал Егорий и заговорщицки подмигнул Розалине.

Светящийся перстень на безымянном пальце правой руки был повёрнут три раза в сторону Солнца. Когда луч погас – Егория на старом мосту уже не было…

…Сказки, упавшие с потолка, были в ужасном состоянии. Когда Егорий дома, в Серебряном Бору, разобрал давно знакомые страницы, то воскликнул почти со слезами:

– Как он смел так с ними обращаться!

У побывавших в плену колдуна сказок листы были и оборваны, и скомканы, и замараны. Многого недоставало. Кто-то ещё что-то зачёркивал, а потом чёрным дописывал грубые слова.

– Невыносимо! – Егорий дрожащей рукой разглаживал страницы. – Немыслимо! Разве я смогу всё заново восстановить?! – восклицал он. – Столько лет прошло!.. Я уже так, как в молодости, не сумею, – в отчаянье повторял он.

Опечаленный Егорий возглашал на весь дом имена героев своих сказок (в доме ведь никого не было), тщетно надеясь, что музыка их имён поможет ему всё вспомнить и всё исправить.

Конец ознакомительного фрагмента.