Нежность по принуждению - Джулс Пленти

— уточняет он холодно, и обволакивающий баритон становится колюще-режущим оружием. — Ты пыталась стащить у меня часы, потому и облила коктейлем.

— Нет, нет, — шепчу я севшим голосом, пытаясь выдернуть руку из теплого, жесткого капкана его пальцев.

Зарываю себя живьем, ведь если бы была не виновата, то не пыталась бы сейчас вырваться и сбежать. Беспокойно мечусь взглядом по залу, и когда замечаю, что Надя быстрым шагом идет к выходу, теряю остатки самообладания.

— Воровать нехорошо, девочка, — проговаривает он, не переставая распинать меня взглядом, и выкрикивает громогласное: — Охрана!

Меня словно окатили кипятком, а сердце — нашпиговали иголками. Сейчас точно грохнусь в обморок.

Рядом с нами как из-под земли тут же вырастает охранник в черной униформе, ободранных берцах и с таким свирепым выражением лица, что я начинаю еще активнее рваться из рук Руслана. Но это все дохлый номер.

— Успокойся уже, — почти приказывает он и, чтобы слова приобрели еще больший вес впивает пальцы в мое предплечье.

Встряхивает меня, чтобы унять начинающуюся истерику, и я обмякаю в его руках тряпичной куклой. Я как тонкая веточка, которую он может с легкостью сломать, если захочет. Покоряюсь и просто наблюдаю за происходящим со стороны.

Вот она, я, рыжая дурочка, которая так перепугалась, что даже слез нет — только немой ступор.

Противный охранник смотрит на меня плотоядно, перекатывая зубочистку из одного уголка рта в другой, а потом спрашивает:

— Что у вас случилось, Руслан Максимович?

— Девочка пыталась стащить у меня часы, — объясняет он сухо, пока чертов хронометр продолжает валяться на полу, у наших ног.

— Сейчас вызовем полицию, а пока пройдемте к Марату Александровичу, — чеканит он и уже тянет ко мне руку.

— Я сам ее отведу, — упрямится Руслан, спрятав меня за спину, словно я такой же трофей как те метеориты, которые унесла в своей сумке Надя.

Еле стою, качаясь на каблуках, и чувствую нечто похожее на облегчение. Уж лучше пусть он ведет меня куда-то в неизвестность, чем этот мерзкий чоповец, от которого воняет гнилыми зубами и сушеной рыбой.

Охранник идет первым, а мы — за ним. Заходим за бар и оказываемся в узком коридоре, где располагаются подсобные помещения. Иду покорно, не пытаюсь вырываться. Влипла так влипла. От двух здоровых мужиков мне уж точно не сбежать, тем более, чоповец закрыл за нами дверь на кодовый замок.

В голове круговерть мыслей, одна хуже другой. Сейчас приедут менты и увезут меня в обезьянник, где сплошь ужасные личности. Меня отчислят из универа, будут судить, а потом, вероятно, отправят в женскую колонию. У мамы слабое сердце, и она просто не переживет такого. И всему виной моя глупость. Как я вообще могла на такое согласиться? Как бы мне сейчас хотелось отмотать время назад и просто поехать домой вместо того, чтобы подсесть к опасному незнакомцу.

Охранник звонко стучит костяшками в единственную деревянную, а не металлическую дверь. Я задерживаю дыхание и отступаю на шаг. Натыкаюсь на его тело, которое высится за спиной громадой и в ужасе застываю на месте. Когда моя жертва, которая вмиг стала охотником, сидела, я не оценила его рост в должном объеме. Он такой высокий, что даже на каблуках я дотягиваюсь только до плеча.

Сухо сглатываю и вздрагиваю от зычного баса, который послышался из-за двери:

— Открыто!

Охранник благоговейно открывает дверь, и Руслан вталкивает меня туда, впрочем, продолжая крепко держать за предплечье. От внезапности и нелогичности происходящего я начинаю теряться в пространстве, и мне кажется, что его горячие пальцы управляли мною вот так всегда.

В большом кресле развалился толстопузый дядька с большой лысиной и противными толстыми губами, в уголках которых застряли засохшие комочки слюны. Смотрит на нас, продолжая лузгать фисташки.

— Что стряслось? — спрашивает пузан, глядя исключительно на моего хмурого конвоира, который продолжает прижимать меня к себе.

— Руслан Максимович говорит, что девчонка пыталась своровать его часы, — отвечает за него охранник, скользнув по мне сальным взглядом.

— Что, прям часы? Не портмоне, и не борсетку? — мерзкие губы, похожие на жирные вареники, расплываются в противной ухмылочке.

— Прямо с руки сняла, — уточняет Руслан и, с силой нажав мне на плечо, заставляет сесть на стул.

Скорчиваюсь на сиденье и судорожно вцепляюсь в свою сумочку, словно из нее можно вытащить спасение.

— Интересно девки пляшут, — хмыкает он и кивком головы отдает охраннику приказ: — Можешь идти. Мы тут без тебя ментов дождемся.

Руслан устраивается в кожаном кресле, чуть поодаль, и достает из кармана серебристый портсигар. Выуживает сигарету и закуривает, закинув ногу на ногу.

Мне так неуютно под взглядом неприятного типа, который здесь, похоже, за главного, что я стараюсь не выпускать Руслана из поля зрения. Да, у меня от него мурашки по телу, но что-то подсказывает, что, если этот гад ко мне полезет, Руслан не позволит ему меня обидеть.

— Документики у вас, девушка, при себе?

— Ага, — блею я, судорожно прижимая к себе сумку.

— Давайте сюда, — отправляет в рот очередную фисташку и тянет ко мне заскорузлые от соли пальцы. — А то, может, вы еще и алкоголь по поддельной ксиве покупаете. За вами, малолетками, глаз да глаз.

— Мне девятнадцать, — уточняю я и дрожащими руками вытаскиваю из перекинутой через плечо сумочки паспорт.

Совсем не думая, отдаю ему красную книжечку. Любитель фисташек слюнявит пальцы, открывает документ на первой странице. Смотрит на меня внимательно, очевидно, сверяя с не самой удачной фотографией.

— Так, Арина Александровна Лисовская. Ну что ж вы так, стащили часы у уважаемого человека, когда тот отдыхал и не ждал такого вероломства, — его рыбьи глаза вцепились в меня, и их безучастный взгляд дает понять, что жалеть меня и прощать никто не собирается.

— Я случайно, — бормочу я, сквозь слезы, которые уже во всю льются по щекам. — Я больше так не буду.