Открывая Итаку - Ион Хобана

Постоянно ощущая неудобство от тяжести собственного тела, прошел я курс Института Аэронавтики. Сдал экзамены и в качестве стажера получил назначение на астронаву, уходящую к Бете Кентавра. Отец был штурманом экспедиции. Я покинул Землю без малейшего сожаления.

— Но все это было… — начал профессор.

— Не прерывайте. Если я остановлюсь, мне не хватит мужества продолжать…

Остальное, в сущности, вам известно. Я исследовал Галактику в радиусе нескольких десятков световых лет, открыл пять планет. Компенсатор эффекта Доплера, который я запатентовал до моей предпоследней поездки, уже применялся на борту фотонных космических кораблей. Я работал над проектом создания условий земной жизни на других небесных телах…

Все это кажется мне теперь заглавиями книг с пустыми страницами. Я ничего не помню. Координаты тех пяти планет, принцип компенсатора, проект… Ничего! Я забыл даже азбуку космического полета. Часами стараюсь вспомнить хоть несколько элементарных понятий астрономии…

Проклятая авария!.. Все надо начинать с начала, а я не могу, профессор, понимаете — не могу! И времени больше нет и не хватило бы терпения…

Знаю, что на Земле я мог бы найти себе применение, всюду меня бы приняли с распростертыми объятиями… После шестимесячной переподготовки я был бы в состоянии работать… ну, например, в гидропонных теплицах, и даже на станции управления климатом…

Нет, профессор, эта перспектива меня не устраивает. Вообразите, что бы вы почувствовали, внезапно позабыв все, что относится к вашей профессии. И даже в таком случае вы были бы в другом положении: у вас ваша семья, ваш дом… Вы землянин. А я…

Астронавт замолчал, слушал песню дождя. Потом повернулся к профессору:

— Это все. Теперь можете меня бранить.

Здание Центра Галактических Исследований, казалось, излучает нескончаемым потоком накопленные за день лучи. Подобный огромной черной бабочке, привлеченной светом, гравиплан опустился на его верхнюю террасу. Профессор вышел из кабины и направился к бюро директора.

— Прошу. Вас ждут.

Пересекая приемную, профессор отметил с внутренней улыбкой контральто секретарши-робота. «Директор, наверно, меломан…»

Директор был, во всяком случае, чрезвычайно занятым человеком. Следя за пресс-конференцией экспедиции, вернувшейся из системы Альдебарана, он в то же время диктовал фонограмму Солнечному Совету и рылся в груде папок с фосфоресцентным значком Центра. «Рассредоточенное внимание. Классическим примером был генерал Эры Разделения… Как, черт возьми, его звали?»

Директор выключил телевизор, перестал диктовать, положил папки на письменный стол и попросил секретаршу записывать все вызовы. Потом повернулся к профессору:

— Ну, как ваш больной?

Слушая отчет профессора, он все больше хмурился и, наконец, воскликнул раздраженно:

— Надо что-нибудь предпринять! Располагайте всеми ресурсами Центра. Мы слишком многим ему обязаны, чтобы…

Профессор остановил его усталым жестом:

— Я не могу вернуть ему память.

— Надо найти выход из положения!..

Два часа спустя секретарша вызвала к директору одного из сотрудников Центра.

Он был молод, тщедушен и так подавлен славой своего собеседника, что, формулируя свое предложение, заикался. Сказав все, что нужно, он ждал ответа, следя тревожным взглядом за арабесками, выписываемыми ногами астронавта, беспокойно шагавшего по всей комнате. Наконец, он остановился перед ним:

— Спасибо, что подумали обо мне. К сожалению, состояние моего здоровья не позволяет мне принять это предложение.

— Но профессор говорил… — осмелился пролепетать молодой, краснея.

— Профессор не сказал вам всего, — прервал его астронавт. И после паузы: — Или, может быть…

И приняв молчание молодого за утвердительный ответ:

— Тогда вы понимаете, почему я не могу согласиться на ваше предложение. Вам нужен ведомый, а не балласт. А я даже не в состоянии правильно понять цифры на экранах командного табло.

Молодой покачал головой:

— Я начал работать над проектом, который изложил вам, прочтя вашу биографию. Мне не нужен другой ведомый. И профессор говорил…

Он запнулся, колеблясь.

— Говорил? — повторил астронавт.

— Что, возможно, есть шанс… При девяти десятых скорости света вы можете войти в мнемоническое шоковое состояние. И тогда…

На полукруглом экране неправдоподобно колыхались завесы света. Краски вибрировали, тонули одна в другой, взрывались потоками огня, искрящимися снопами. Астронавт, зачарованный, наблюдал эту картину, никогда еще не встречавшуюся ему во время его космических странствий.

— Приближаемся к Лаланду 21 183, — сообщил молодой, склонившись над галактической картой. — Планета обращается вокруг светила примерно в 0, 132 астрономических единиц. Относительная масса: 0, 06. Период обращения: 14 лет.

Астронавт с восторгом смотрел на отражение света в звездной пыли.

Результат анализа оказался положительным: атмосфера не содержала вредных веществ. Значит, можно было сменить космический костюм на ксилоловый — огнеупорный, эластичный и прочнее стали.

Планету, казалось, охватило растительное безумие: непомерно высокие травы, лианы, вьющиеся растения с воздушными корнями, деревья, переплетающиеся кронами, образующие неоглядный купол.

Они с трудом пробирались к увиденной с корабля реке. Вокруг все трепетало жизнью, тайной, но о которой го корил шорох буйной листвы.

Река!.. Пепельное полотнище, скользящее к неизвестному океану.

Астронавт подошел к берегу. Шаг, еще шаг… Молодой в последнюю секунду успел схватить его за руку: у их ног под колыханием травы зияла пустота. — Вы думаете, опасно?

Молодой пожал плечами, поднял сухую ветку и бросил в свинцовую воду. Ветка не успела коснуться ее поверхности — из глубины стремительно вынырнула зубастая пасть и перекусила ее, как соломинку.

Астронавт ужаснулся, представив себе чудовищ, подстерегающих добычу под гладким скольжением воды. И в то же время испытывал какое-то новое и странное чувство. Он много лет провел в одиночестве на борту научно-исследовательского космического корабля, вверив свою жизнь кибернетическим системам. Но вот теперь…

Он невольно повернулся к молодому, но встретил его пристальный испытующий взгляд, и слова замерли у него на губах.

Космический корабль вспарывал дрожащий блеск волн.

— Система Росс 614, — сказал несколько часов тому назад молодой. — Планета сплошь покрыта водой.