Дневник Мата Хари - Маркус Хеллер ван

— Могу лишь тебе сказать, — начала я,- что у Барбе красивое тело. Последний раз, когда я видела её на речке — помнишь, недавно, когда было так ужасно жарко"- но я вижу, ты даже не слушаешь…

— Нет, нет, я слушаю, — оживился Вилем,- я всегда люблю тебя слушать, Герти

Раньше он никогда не проявлял интереса к моей болтовне, а часто и не скрывал своего пренебрежения к младшей сестренке. Из-за наших родственных связей он никогда не играл со мной в мужа и жену, а последний раз, когда я на его глазах попыталась поднять юбку и поправить воображаемый пояс, у него было совершенно безразличное выражение лица.

Мы любили играть в прятки, и обычно я и Вилем были в одной группе против других соседских детей, с которыми мы дружили. Во время одной игры произошли кое-что необычное. Мы часто искали место, где можно было спрятаться вдвоем, — там мы прижимались друг к другу в маленьком углу, да так тесно, что слышали биение сердец. После бега трудно было отдышаться, и часто Вилем обхватывал меня рукой, прикрывая своим телом, чтобы никто нас не увидел.

И вот произошло следующее. В тот день мы долго играли, и нам нужно было найти такое место, где бы нас трудно было найти. Вилем предложил спрятаться в большом шкафу в вестибюле нашего дома, где хранилась зимняя одежда. Это было прекрасное убежище, потому что оно было всегда запертым и поэтому не использовалось. Никто не знал, что Вилем случайно нашел ключ. Мы закрылись в этом громадном шкафу. Нам все же пришлось скрючиться и прижаться друг к другу, потому что шкаф был забит всяким старьем.

Больше часа мы так сидели, и здесь-то я впервые чувственно осознала близость Вилема. Думаю, он тоже это чувствовал, потому что его дыхание стало прерывистым. В шкафу было тесновато, и я оказалась на коленях Вилема, который сидел спиной к стене, подогнув ноги. Мое туловище было прижато к нему, и он обхватил меня рукой. В конце концов мы образовали что-то вроде узла, но чтобы руки и ноги не отекали, мы то и дело двигали их и нечаянно касались друг друга интимными местами. Возможно, темнота придала нам смелости, возможно, мы сочли более романтичным играть не в и разбойников, а в разбойника и его невесту — во всяком случае, мы все сильнее прижимались друг к другу. Наши руки и ноги переплетались, мы хватались друг за друга, и поскольку мы боялись, что нас услышат и найдут, мы нарушили одно правило: не касаться друг друга таким образом, который в любой другой ситуации показался бы нам просто невероятным.

И вот получилось, что я нечаянно коснулась своей голой попкой лица Вилема; она была голой, потому что мои юбки задрались, а перед игрой я сняла трусы — в отсутствие мамы, разумеется, потому что было жарко. Вилем тут же схватил меня за бедра, вернее, просунул руку между ними, и его пальцы остановились на том месте, где уже начала формироваться пухленькая подушечка,- том месте, которое вынуждало меня в последнее время размышлять о таинственных и весьма приятных ощущениях, испытываемых от прикосновения к нему. 51, в свою очередь, ощутила твердый выступ между его ног, как будто это была кость. Он протянул мою руку к этому месту и завозился с пуговицами. Я почувствовала возбуждение, особенно когда он начал щупать мою голую попку. Но когда я, меняя позу, оказалась лицом к лицу с ним и была вынуждена немного раздвинуть бедра, чтобы поудобнее устроиться у него на коленях, я внезапно заметила, что он вытащил эту твердую штуку. Теперь она смело и бесстыдно касалась моего живота. После небольшого движения взад и вперед Вилем вдруг просунул ее между моими бедрами, как раз перед моим маленьким укромным местечком. А теперь вся эта часть моего тела прижималась к животу Вилема, и его твердое жало настойчиво пыталось коснуться меня. Движения тела Вилема приблизили эту твердую кость (хотя на моей коже осталось ощущение бархата) к моей маленькой подушечке, и вдруг мне стало ясно, что он пытается пролезть в это самое священное крошечное, узкое отверстие, которое было окружено маленькими, розового цвета губами. Я это сразу поняла и, несмотря на мое крайнее возбуждение, невольно отшатнулась. Я знала, что произойдет что-то ужасное, если это нахальное жало проникнет в меня, и попыталась оттолкнуть Вилема. Как только он это заметил, его натиск усилился, и мы начали безмолвную борьбу. Я отталкивала его, упираясь кулаками в грудь, он наваливался на меня своим животом. Я пыталась одернуть юбку, но он крепко обхватил меня руками. Страх придал мне новые силы. Очевидно, Вилем понял, что не может навязать мне свою волю. Главное — во время этого борцовского состязания мы бились о стены шкафа и испугались, что нас услышат. Короче говоря, он меня выпустил, и его правая рука скользнула вниз, работая, как поршень. В тот момент, когда я попыталась схватить его за руку, чтобы прекратить эти странные движения, он застонал, и я почувствовала, как он конвульсивно вздрогнул. В мою руку брызнула теплая, липкая жидкость с терпким запахом. Но я хочу вернуться к нашему разговору о Барбе и ее прелестях.

— Ты должен знать, — начала я, — когда она голая, она… ну… как это сказать… более круглая, более пышная, чем когда одета. Когда она ходит по дому в корсаже и длинной юбке, ты не можешь вообразить, что за пара…

— Здесь я остановилась, потому что хотела немножко подразнить брата. Его глаза сияли.

— Что за пара? — внешне равнодушно поинтересовался он.

— Ну, я имею в виду пару сисек.

— Ты видела их, эти… эти… эти… ты действительно видела их? — запинаясь, спросил он.

— Конечно, и даже трогала их.

Я видела, что Вилем дрожит от возбуждения.

— Ну, скажи мне, Герти, как они выглядят, эти… груди Барбе?

— Ты действительно хочешь знать? Почему? С каких пор ты так интересуешься женщинами? Ты никогда не обращал внимания на меня.

У меня тоже было кое-что для показа. В последние месяцы мои груди стали заметно увеличиваться и округляться, а соски, когда я чувствовала возбуждение, твердели.

— Вот как? У тебя уже есть груди, Герти? Ты же еще маленькая девочка. Но грудь Барбе — какие у нее буфера

— Что это за выражение?- спросила я удивленно. Обычно Вилем был осторожен в подборе слов.

— Да Клаас мне сказал. Мы говорили как мужчина с мужчиной. И он пытается поиметь Барбе, я это тоже знаю. Да, она может свести мужчину с ума своими буферами.

По всему было видно, что эти слова возбуждают его. Я уже поняла, есть слова, которые могут возбудить мужчину. Но есть ли слова, которые женщина может употреблять с таким же удовольствием, слова, которые тают во рту, и если есть, какие это слова? Очевидно, те, которые имеют отношение к мужчинам…

Я вспомнила свою первоначальную цель.