Экспедиция - Полина Люро

решение… Время тянулось слишком медленно, но, судя по спокойной интонации раздавшегося совсем рядом женского голоса, снегопад закончился. От долгого нахождения в неудобной позе руки и ноги затекли и замёрзли, поэтому я не смог сразу встать, и это, в конце концов, спасло нам жизнь. Внезапно от топота копыт задрожала земля, и мир вокруг наполнился визгом летящих стрел, звоном рассекающих воздух мечей и напрасными стонами молящих о пощаде недавних попутчиков…

Я замер в ужасе, когда совсем близко заржал конь, и женский голос жалобно вскрикнул, запнувшись на полуслове. Мужской гортанный смех перемежался с незнакомыми шипящими звуками, и почему-то не к месту подумалось, что этот своеобразный диалект мне раньше не встречался. Резкий звук опускающегося хлыста заставил «лингвиста-неудачника» замереть, но, к счастью, страшное оружие прошло мимо. Боясь даже дышать, я с надеждой вслушивался в удалявшийся перестук копыт, и только когда в напряжённой тишине смог различить собственное хриплое дыхание, осторожно сбросил засыпанное снегом одеяло с лица и, кривясь от боли, кое-как сел.

В течении нескольких следующих минут бесстрастно рассматривал утыканные стрелами или безжалостно разрубленные тела крестьян. Видимо, шок не позволял эмоциям проявить себя, и только когда блуждающий взгляд упал на лежавшую у ног пожилую женщину, чья спина была до кости рассечена ударом кнута, опомнился, чувствуя, как желудок закручивает тошнота, а рот заполняется противной горечью.

— Они все мертвы, что ли? ― спросил сам себя, вытирая ладонью внезапно вспотевший лоб и с удивлением рассматривая красную влагу на дрожащих пальцах, ― а это ещё что такое? Откуда на руке кровь?

Я отбросил одеяло, осторожно погладив Миси по голове:

— Проснись, Ми! Плохие люди ушли, всё закончилось, малышка… Эй, что это?

Удар кнута, предназначавшийся старой крестьянке, случайно задел спину «сестрёнки», глубоко вспоров нежную детскую кожу. Кровь из раны ещё не успела свернуться, стекая тонкой струйкой и впитываясь в сшитые заботливыми руками матери тёплую сорочку и курточку. Я осторожно тормошил Миси, пытаясь привести в чувство, но, так ничего и не добившись, разрыдался, не зная, что теперь предпринять.

К счастью, растерянность продолжалась недолго, и, вытряхнув на снег свой походный мешок, нашёл несколько флакончиков с самодельными настойками и бинты для перевязки. Гала настояла, чтобы «старший сын» всегда носил их с собой, и сейчас, временно забыв о ненависти, я мысленно благодарил её за предусмотрительность.

Но даже удачная обработка раны и наложение тугой повязки не прибавили мне спокойствия ― Миси не приходила в себя: её дыхание было совсем слабым, а кожа оставалась бледнее первого, уже начинавшего таять снега. В довершении этого кошмара я увидел приближавшуюся тёмную фигуру в свободном балахоне, подозрительно напоминавшую недавний неприятный сон.

И снова запаниковал, лихорадочно разыскивая спрятанный среди тряпья кинжал ― подарок Жака. Чеканные ножны скользили по внезапно взмокшей ладони, и я, пусть и не с первого раза, смог скинуть их, обнажив тёмное с синим отливом лезвие. Опытный разведчик, прекрасно владевший всеми видами оружия, много раз пытался обучить «сына» приёмам работы с клинком, но, злясь на него, безмозглый осёл упорно отказывался тренироваться, заявляя, что я ― не воин, а исследователь, и это его обязанность меня защищать…

Между тем, человек приблизился настолько, что, несмотря на заливавший глаза пот, я смог хорошо его рассмотреть. Тем более, что он, словно почувствовав моё внимание, сбросил на плечи капюшон, подставив ветру молодое гладковыбритое лицо, обрамлённое коротким ёжиком тёмных волос. Оно не пугало, а, напротив, утончённостью черт и спокойным, добродушным выражением напомнило одного знакомого ― бывшего буддийского монаха, сокурсника по Академии. Но я всё равно напрягся, прижав к себе Миси и выставив кинжал вперёд.

Человек остановился в шаге от меня, и от грустного взгляда больших карих глаз сразу стало не по себе. Он присел на корточки, тихо сказав:

— Осторожней с ножом, не пораньтесь… У Вас на руках кровь, нужна помощь?

От волнения я, кажется, забыл все слова и только ещё крепче обнял Миси. Незнакомец понимающе кивнул:

— Девочка ранена? Позвольте её осмотреть, моё имя Цэрин, и я неплохо разбираюсь в болезнях…

Тут меня словно прорвало:

— Да кто ты такой, чтобы прикасаться… ― а в голове стукнуло:

— Как он догадался, что Миси ― девочка, и почему такое чувство, что он всё знает?

Цэрин сел на снег, поджав под себя ноги и, сняв с плеча большую тряпичную торбу, стал в ней рыться, бормоча себе под нос. Вскоре в его руках оказалось небольшая коробка, и самозваный «целитель» удовлетворённо кивнул, снова посмотрев на меня укоризненным взглядом обиженной собаки:

— Напрасно теряем время… Давно она без сознания?

Я выронил кинжал, слова слетали с дрожащих губ быстро и сумбурно:

— Недолго… мы прятались, плеть случайно её задела ― не знаю, чем помочь… ― тело внезапно ослабло, а голову повело, и, чтобы не упасть, пришлось вцепиться рукой в торчащие из-под снега пучки высохшей травы.

Глаза беспомощно смотрели, как подскочивший ко мне Цэрин подхватил Миси на руки и, опустившись на колени, стал бережно разматывать наложенные бинты. Головокружение усилилось, и, заваливаясь на спину, я тянул руки, пытаясь то ли забрать «сестрёнку» у незнакомца, то ли ухватиться за тонкие ветви стоявшего неподалёку чахлого кустарника, чтобы остановить неумолимое падение.

Водоворот беспамятства, покружив, бросил бедолагу в уже знакомый сон, но теперь в нём всё было иначе: я стоял на пыльной равнине, глядя, как огромное багровое солнце поднимается из-за далёких гор, а Цэрин не уходил, а вёл улыбающуюся Миси ко мне. Ветерок трепал её золотистые волосы, развевая концы замотанного вокруг тоненькой шеи платка, а она, разрумянившись, бежала, спотыкаясь, и, то и дело наступая на слишком длинные штанины, весело кричала:

— Слушай, Эрни ― теперь я умею говорить!

Успел подумать:

— Что за бред, быть такого не может, ― когда вдруг маленькие пальчики коснулись моих щёк, нежно их погладив. Но прежде чем ресницы дрогнули, пропуская неяркий свет в расширенные зрачки, я услышал потрескивание веток в огне и почувствовал, как, впитывая тепло, расслабляется напряжённое замёрзшее тело.

Это было похоже на пещеру, потолок которой терялся где-то в вышине, а на серых стенах плясали загадочные силуэты теней, отбрасываемых пламенем жаркого костра. Миси сидела рядом, держа меня за руку, и улыбалась, а подошедший к нам Цэрин довольно произнёс:

— Очнулся наконец, Эрни? Вот и хорошо. Ну и тяжёлый ты, парень, еле дотащил сюда, ― он скорчил Миси смешную гримасу и выразительно потёр поясницу, ― я заварил целебный отвар, сейчас все будем «лечиться». В мешке остались ещё не совсем засохшие лепёшки, так что вставай