Не засыпай - Меган Голдин

Она отсоединяет бархатный красный шнур. Он падает позади меня, когда я захожу внутрь. Справа закрытая зона с пустыми ресторанными столами. Уборщик в белой форме бесшумно моет пол, будто медленно танцуя во сне.

Я спускаюсь по двум ступенькам в оживленную барную зону и теряюсь в компании восьмерых людей, встающих из-за стола. Вставая, они царапают своими стульями пол и пьяно бредут в сторону выхода. С ними уходит и основной шум.

Пара прожженных пьяниц остаются, сидя на барных стульях, будто на жердочках, и опрокидывая свои стаканы. Никто из них не разговаривает. Их взгляды прикованы к стаканам с жидкостью, будто бы это их единственный источник покоя. Позади барной стойки располагается трехстворчатое зеркало тридцатых годов прошлого века.

Я будто бы смотрю на искаженную версию себя в ярмарочном зеркале. Мои волосы очень длинные и намного темнее моего натурального каштанового оттенка. Теперь это цвет кофе, американо. Я заплетаю их в косу, чтобы не мешали, и удивляюсь тому, как умело я делаю это, хотя никогда этому не училась.

Бармен с темной козлиной бородкой и в белой рубашке с закатанными по локоть рукавами, обнажающими татуировку, наливает напиток мужчине, ссутулившемуся на барном стуле. Бармен смотрит прямо на меня, и его широкая улыбка наполняется теплотой узнавания.

– Лив!

Я так удивлена тому, что незнакомец знает мое имя, что инстинктивно оглядываюсь – не стоит ли рядом моя тезка.

– Я знал, что ты вернешься перед самым закрытием, – все происходит так, будто бы он продолжает предыдущую беседу. – Что тебе налить, Лив? За счет заведения.

– Спасибо, но мне хочется только воды, – говорю я, неловко садясь на свободный стул за стойкой. – Сегодня не пью.

– Пару часов назад ты совсем не то говорила, – усмехается он, протягивая мне стакан ледяной воды.

– Я была тут раньше?

Глаза бармена весело пляшут, наблюдая мой ступор.

– Конечно. Где-то в десять. Ты выпила несколько бокалов и затем ушла.

– Одна?

– Ты была с каким-то парнем, Лив, – отвечает он, внимательно глядя на меня. – Ты не помнишь?

Тревога сдавливает мне грудь. Прямо сейчас бармен, очевидно, знает обо мне больше, чем я сама.

Должно быть, я была тут с Марко. Возможно, мы пили. Это объяснило бы ощущение, будто я вне своего тела, появившееся у меня, когда я проснулась в машине.

– Сейчас все как в тумане, – объясняю я. – Как он выглядел? Парень, с которым я была.

– Я видел только ваши затылки, когда вы уходили. Народу было – не протолкнуться. Ты знаешь, как тут бывает, когда у нас играет группа.

Я понимающе улыбаюсь, хотя ничего не помню. Ни бармена. Ни бара. Ни мужчину, с которым я ушла вечером. Я меняю тему и спрашиваю, не оставляла ли я сумочку или мобильный телефон, когда была тут прежде. Оказалось, что они пропали.

– Я ничего не видел, но я спрошу у персонала, когда мы закроемся, и дам тебе знать, когда ты придешь завтра, – он наливает жидкость в шейкер для приготовления коктейлей.

Я так крепко задумываюсь, пытаясь восстановить события прошлого вечера из тех крупиц информации, которые дал мне бармен, что подпрыгиваю, когда он ставит передо мной коктейльный стакан и просит высказать свое мнение.

– Это новый взгляд на джин-тоник. Я использую имбирный эль вместо тоника. Попробуй.

Когда алкоголь касается моего горла, я вздрагиваю.

– Не нравится?

– На самом деле, довольно неплохо. Просто я сегодня не в настроении пить.

Я сдерживаю усталый зевок. Латунные часы на стене говорят, что уже почти четыре утра.

– Мне пора. Я уже давно должна была лечь, – шучу я.

– Но в это время ты никогда не спишь, – заверяет меня он.

– Тогда что я делаю?

– Сидишь тут. Пьешь. Разговариваешь со мной. Пробуешь мои новые коктейли. Что угодно, только не спишь.

– Почему?

– Ты ненавидишь спать. Особенно по ночам.

Управляющий оповещает всех, что бар закрывается через пять минут. Как по команде, все выпивохи проглатывают то, что осталось от их напитков, и шеренгой выходят через главную дверь на улицу. Я остаюсь побеседовать с барменом, пока персонал поднимает стулья на столы.

– Откуда ты знаешь обо мне так много?

– Ты рассказываешь мне все секреты, – поддразнивает он меня.

– Какие секреты?

Вместо ответа он показывает на написанные шариковой ручкой буквы над моими костяшками, складывающиеся в слова «НЕ ЗАСЫПАЙ». Я смущенно прячу руки.

– Я иногда пишу себе напоминания, – застенчиво объясняю я. – Дурная привычка. С детства.

– Ты делаешь это, чтобы ничего не забыть. Вот, например, – он указывает на надпись у меня на руке, которая гласит «НЕ СПАТЬ!» Под ней надпись «ПРОСНИСЬ», почти спрятанная рукавом.

– А почему я не люблю спать?

– Ты боишься того, что делаешь во сне. – Он снимает с плеча белое полотно и насухо вытирает пивной стакан, пока я осознаю его слова. – По крайней мере, именно это ты как-то мне сказала.

– Что бы я такого могла сделать во сне? – спрашиваю я.

Затем я вспоминаю окровавленный нож.

Глава четвертая

Среда, 7:35

Дарси Хэллидей протискивалась сквозь толпу, прижавшуюся к полицейским ограждениям у входа в многоквартирный дом. Телевизионная команда настраивала камеру и звуковое оборудование около патрульной машины с включенными проблесковыми маячками. Напудренная репортерша бродила рядом, репетируя свои слова.

Никто не обратил на Хэллидей внимания, когда она зашагала к полицейской ленте. На ней были синие шорты для бега и розовая майка из лайкры. Раскрасневшаяся и вспотевшая от утренней пробежки, она выглядела как любой другой любопытный бегун, остановившийся, чтобы посмотреть, что происходит.

– Не задерживайтесь. Тут не на что смотреть, – приказал коп из оцепления вокруг здания. Хэллидей проскочила в брешь в толпе и нырнула под полицейскую ленту.

– Мисс, вам нельзя дальше, – гаркнул коп. Он уже хотел было преградить ей путь, когда заметил значок детектива, который она протягивала.

Детектив прошла мимо него и зашагала в подъезд. Она была на утренней пробежке до участка, когда в рабочий чат пришло сообщение об убийстве на Пятьдесят Третьей-Ист. Капитан спросил, не находится ли кто-то из детективов поблизости.

– Я в квартале от этого места, – ответила она, хотя была в трех кварталах оттуда.

Тем не менее детектив все равно находилась ближе всех. Она пробежала мимо пробок, уверенная, что будет первым следователем на месте преступления.

Спустя два месяца после того, как Хэллидей на полгода перевели в отдел убийств, она еще не работала над собственным делом. У нее даже не было постоянного напарника. Дарси была запасной парой рук, приписанной к отделу, чтобы помогать другим детективам с