Пятьдесят лет необъявленных войн - Александр Воронцов

под чужую дудочку твист

Согнулся давно в дугу

Саша, я знаю, что ты всё слышишь

Ведь ты всегда пишешь так же, как дышишь

Но если вместо неба летучие мыши,

а вместо воздуха угарный газ

То ты угораешь, не видя причины

Твой взгляд наблюдает чужие картины

А за спиною твоею какой-то мужчина

Раскладывает пасьянс

Эпилог

Ты был для меня когда-то примером

Я как лилипут перед Гулливером

Пел твои песни и свято верил

И песням твоим, и тебе

Но я тоже поэт и поэтому просто

Скажу с высоты своего роста

Ты засиделся в кресле Прокруста

И меряешь все по себе

Ты думаешь ты весь крутой и гордый

Но правда она ведь всегда только голая

Чужими словами набив свою голову

Ты думаешь, что ты всегда прав

Когда ты посмотришь, что в мире творится

То голый король тебе не будет сниться

А в рукаве живая синица

Лучше, чем мёртвый журавль

2021 г.

Все стыли руки на ветру

Все стыли руки на ветру

Гудела канонада

И стало страшно поутру

От дружеского "Града"

Но от защитников своих

Старался я уйти

Чтобы не догнали, не нашли

И не смогли спасти

И я молился, чтоб уйти

Смогли мы все из ада

А кто хотел меня спасти,

Сказать — спасать не надо

Зачем меня оборонять?

Спасибо. Извините,

Не надо вам по тем стрелять

Кого спасти хотите

Теперь образовался круг

Из замкнутых нулей

И люди рядом как-то вдруг

Напомнили зверей

Гудели ветры по ночам

С ракетами навзрыд

И каждый "Искандер" кричал

Что он не зря летит

И каждый взрыв напоминал

Как целых восемь лет

Донбасс взрывали по частям

А Киев, Харьков — нет!

И тех, кто слезы нынче льют

Недавно веселили

Когда разорванных детей

В Донецке хоронили

Когда в Одессе жгли людей

Так было им смешно

А с каждым днем теперь страшней

Им выглянуть в окно

И стынут руки на ветру

И снова канонада

Но плакать снова по утру,

Пожалуйста, не надо!

Бабочки для Украины

"И если есть те, кто приходят к тебе, найдутся и те, кто придёт за тобой…"

Илья Кормильцев.

Вот снова пройден отрезок длиною в жизнь

Хотя я прожил недолго и не сполна

Но как за годы прожитые не держись

Не знаешь, когда всю чашу выпьешь до дна

Не знаешь, где и когда ты пойдёшь ко дну

А если знаешь, помни — в огне брода нет!

Не каждый может увидеть свою войну…

Так бабочка вдруг сгорает, летев на свет,

который кажется символом чистоты…

Но этот свет жесток и тех пришлет в ад,

кто верит в него. И святость своей мечты

зарядит вместе с патронами в автомат.

И нет наказанья, когда получил наказ,

И нет сожаленья, когда и жалости нет

Убийственной правдой ведь можно убить не раз

И оправдаться тем, что летел на свет!

Но если прожектор вдруг ослепил глаза,

То что ты увидишь кроме кромешной тьмы?

Пускай здесь и есть мне, что и кому сказать,

Но я ведь живу в стране глухих и немых

и ослепленных светом чужой мечты.

Идущие в ногу стада хромых крайних хат

за правду свою тихо, без суеты

убьют, затопчут, забудут. А их простят.

И выбор сделан. И нету пути назад!

Здесь всех героями назначают за сто монет

А каждый Авель получит сертификат

с правом охоты на Каинов. И пистолет.

Но слёзы смоют Каинову печать,

А маска Авеля портит твой камуфляж

Убийственной правдой детей нельзя расстрелять

У всех холостыми наполнен их патронташ

И все — за одно! Но каждый — лишь за своё!

Весь свет — за них. Только свет этот режет глаз,

На светлом фоне отчетливей воронье

И, значит, за ними свет. Но тогда он — за нас!

Играют словами те, у кого нет слов

Нет чьей-то правды — ведь правда всегда одна!

Не может больной учить всех тех, кто здоров

Любая чаша когда-то будет полна

И вот теперь, наконец-то, за восемь лет

Отпить из этой чаши придётся всем!

Убийственной правде ЗДЕСЬ оправдание нет

Убийцам — тоже! И, тем более, тем

кто свет и тьму, как в рулетке, ставил на кон,

меняя цвета и знаки, чёт и нечёт.

А в жизни и в смерти только один закон:

каждый из нас однажды Стикс пересечёт

Но что ты оставишь здесь, с чем уйдёшь туда?

Сгорев, как бабочка, вспомнишь, кого ты сжег?

Отрезок длиною в жизнь — это навсегда

И не исправить потом. И на новый срок

никто не сможет вернуться, ведь брода нет

в той речке мертвых, куда навсегда уйдём.

Неважно, когда говорят, что он нес нам свет

А важно, если свет этот был всегда в нём

И я надеюсь на то, что когда уйду,

За мной не будет соженных мостов и дней.

Я никого никогда никуда не веду

И, может поэтому место мне в мире теней.

Украинцам

Когда я уйду — кто запомнит меня?

У многих здесь память зачищена

Имею я право сейчас обвинять,

Ведь это — печальная истина

Вы столько молчали, продажный народ,

Когда вас травили и жгли,

Из памяти это никто не сотрет,

А вы, украинцы, смогли!

Вы рукоплескали отпетым скотам

убийцам детей, их родителям,

И ставили "лайки" нацистским постам

И славили "освободителей"!

Вы гнулись, лизали властям спапоги,

Неважно, каким, всех боясь,

Где были друзья — оказались враги,

А вы, набирая в рот грязь,

Плевали на славных героев своих,

Втоптали в дерьмо свое прошлое,

Вам дали "свободу" — от сих и до сих,

И все, что в вас было хорошего,

В себе задавили, забили, сожгли.

Лишь мерзость осталась и смерть!

И вы, украинцы — да как вы смогли

Такое так долго терпеть?

Когда восемь лет распинали Донбасс,

В ладоши вы радостно хлопали,

Теперь, когда это коснулось и вас,

Вы ножками в гневе затопали!

Но вы ж, украинцы, единый народ!

Зачем вы стреляли в своих?

Ведь зверь лесной ногу свою не грызет,

И ворон ведь ворону глаз не клюёт…

Хохлы же в атаках лихих

Бомбили и жгли лишь СВОИ города,

Людей обозвав колорадами,

А смерти детей отмечали тогда,

как праздник.

И снова парадами

в беспамятстве шли убивать и крушить

сограждан — таких же, как вы!

И так же, как всем вам, хотелось