На границе тучи ходят хмуро… - Алексей Кулаков

Третий Варшавский округ… непонятно откуда появилась твердая уверенность – пограничники.

" Опять автопилот шалит? Ладно, мелочи… Погранцы – это очень даже неплохой вариант, обычная пехота была бы куда хуже. Или, упаси Господи, кавалерия или артиллерия – я ж там не в зуб ногой. О службе в ВМФ даже думать страшно! Пограничники… видимо поэтому и корнетом записан. Да уж. Вот интересно: учебную программу училища… как там его… ах, да – Павловского! Помню отлично, а когда у тела день рождения – нет?!! В плюсик пойдет ещё и место службы – там меня никто не знает, а следовательно и не заинтересуется, почему это поведение и манера общения подпоручика… нда, корнета. Корнета князя Агренева, так сильно и резко изменилось. А через годик-два на все вопросы будет железная отговорка: всё течёт, всё меняется! Ладно, что там далее? Хм, билет на поезд Петербург-Варшава. Мило, очень мило. Хотелось бы надеется, что достанется купе, а не плацкарт. Или его тут ещё не изобрели? Время… шесть часов пополудни, первый перрон, открытый билет сроком на месяц. Не понял… пополудни – это как? Ах, это восемнадцать часов… время ещё есть, успею"

Что ещё? Разворачивая последнюю бумагу, его внезапно осенило – текст!! Всё написано с ятями и всяческими завитушками, он же спокойно всё читает. А написать?!? Чернил или карандаша под рукой небыло, но они бы и не потребовались – появилась вдруг твёрдая уверенность, что и с этим делом всё в порядке.

"А ну-ка! Кто нынче на троне?!! Опа, знаю. Его Императорское Величество Александр Третий. Её Императорское Величество Мария Фёдоровна… Цесаревичем недавно объявлен Николай… Вот блин!!! Ладно, потом разберёмся, главное, чтобы оно было – это самое потом"

Быстрый взгляд на листок принес очередной поднадоевший сюрприз – милого Сашеньку поздравляли с окончанием… гордились… желали и надеялись… ага, конечно оправдает, а как же иначе… и не забудет, угу… О, самое интересное – подпись: любящая тебя тётя, Татьяна Львовна. А говорили что сирота… Обманули, сволочи! Подальше, подальше от нежданно образовавшейся родни, а письмецо отложить до времени, ради адреса обратного… Обыск – осмотр комнаты начался со стола: а что это там такое интересное в стопочке лежит?

""Военная топология"" – точно пригодится,

""Риторика"" – уж наверно обойдусь, как нибудь,

""Закон Божий"" – пожалуй что… к Риторике.

Две истрепанные тетрадки с конспектами видимо важных лекций легли на толстый томик "Топологии…" – для возможного ознакомления, как нибудь полистать на досуге. Ревизия в тумбочке, явила на светбожий: сильно истрёпанную зубную щетку с неимоверно жесткой щетиной, полупустую жестяную баночку с зубным порошком… мятным, судя по запаху. Расчёску с наполовину обломавшимися зубьями, маленький перочинный нож и тёмно коричневый обмылок. В самом дальнем уголке нашлась опасная бритва в засаленном чехольчике – но ничего так, целая, и даже марки "Золинген".

"Вроде бриться пока не надо? Память о ком-то, наверное…"

Оставленный на десерт двухстворчатый платяной шкаф, сразу оправдал все ожидания. Всё, как и полагается нормальному дембелю из военного училища: парадно-выходной офицерский мундир, полевой мундир, ещё какой то там мундир… от души наполированные "хромовые" сапоги, кожаная портупея, офицерская шашка, ремень… и кобура! Ухх! не пустая!!! "Парадка" полетела на койку вместе с шашкой в ножнах, а в руке у Александра засиял большой револьвер с длинным стволом. Он сразу проверил барабан (увы, пуст) и всласть повертел оружие в руках, рассматривая и изучая. Первой обнаружилась выбитая на стволе надпись "" Смитъ-Вессоннъ Русскiй. 4 линiи "". Потом на рукояти – 1885, а с другой стороны – аккуратное клеймо завода-изготовителя.

"Хорошая игрушка! Увесистый, явно больше килограмма, но в руку лёг хорошо. И самовзвод… увы, отсутствует… а… спуск легкий. Так!! А патроны!??! Нету…"

Со вздохом сожаления он вернул револьвер в кобуру и вернулся к содержимому шкафа.

"Тоже "парадка", но юнкерская… бриджи, две сорочки… ха – подштанники! Фуражка от парадно-выходного, бескозырка к форме юнкера, полотенце… из брезента, что ль? Всякая мелочь вроде носков, платков и перчаток, вакса с щеткой энд тряпочкой-бархоткой, кусок бечёвки – повесится наверное хотел?"

Разочаровал большой чемоданище, весьма потрёпанного вида – своей пустотой.

"Все? Похоже…"

Пяток минут помедитировав, на опять извлеченный из кобуры Вессон, Александр принялся не спеша переодеваться. Свежее исподнее, бриджи, белопенная сорочка, сапоги…

" Слегка сменил… хе-хе, имидж, а уже чувствую себя совсем другим человеком…"

Мысль эта так рассмешила Александра, что успокоиться удалось только через минут десять – когда заломило затылок, и щёки заболели, от смеха. Плотно упаковал в чемодан мундиры и всё, что выглядело более менее ценным (не влезли только новенькие брюки от юнкерской "повседневки"). Подумав, всё же выложил потрепанный китель, потому как штаны уж точно пригодятся, а куда ему, ныне корнету, удастся пойти в стареньком кительке с вензелями Павловского военного? Решив напоследок, что не дело оставлять все валяться в беспорядке, бывший юнкер стал убирать всё лишнее на полки опустевшего шкафа. В ходе же процесса как-то нечаянно пнул, по касательной, старый исцарапанный сапог -и удивился.

"Чего он – чугунный что ли? Точно, тайничок! Платок завязан узелком… Ага, деньги! Сорок пя… пятьдесят пять рублей. И не мелочь, и приятно! Надо же, какие люди вокруг честные. Встречу фельдфебеля, рубль задарю… Дальше что? Вот навязал-то узлов, а? Часы. Серебряные. Гвозди ими забивали, и наверняка, потому что мимоходом не получится – так качественно помять да исцарапать… Хм, тикать начали, значит живы. А что у нас в правом? Зашибись, наконец-то патроны!!! Девять, пятнадцать… восемнадцать! Ну, ващщэ, просто праздник какой то!"

Надел мундир, утянулся портупеей (но в меру, без фанатизма), поправил перекосившиеся слегка ножны с режиком-переростком. Вложил в кобуру уже заряженный Смит и Вессон, и… со вздохом сожаления спрятал её в чемодане, натянул перчатки, рука привычно вроде проверила форму на складки… В зеркальце отразился бравый и очень юный офицерик, выглядевший немного моложе своих восемнадцати лет – зелень, одним словом. Не высокий и не низкий, с нежной кожей лица, подходящей более девице, чем молодому мужчине, блондин… Внешность настоящего арийца портили только глаза с радужкой невнятно-светлого, неопределённого цвета: то ли зелёные, то ли серые, может синие – не понять толком, одним словом мутные. И всё равно, настроения это не испортило.

" Кем бы ты ни был, мой предшественник – спасибо тебе…"

Глава 3

Присев на дорожку, тут же услышал тихий шорох за дверью.

"Нестроевики? Впрочем, какая разница… больше я сюда не вернусь"

Проверив перед зеркалом – достаточно ли у него суровый вид, князь подхватил чемодан, неожиданно легкий. Вышел, и, не обращая больше никакого внимания на "обслуживающий персонал", пошел на выход, по дороге старательно накачивая себя до нужного состояния.

"Я спокоен, я спокоен, я спокоен…"

Сильно стараться не пришлось – моментально вернулось ледяное безразличие, отодвинувшее на задний план все его переживания. Уже подзабытый Хлад…

Ефрейтор Мережков привычно скучал на посту. Пока не было курсового офицера, можно было поболтать с проходящими мимо товарищами, немного пройтись, чтобы размять ноги… но на добровольное дежурство заступил штабс-ротмистр Хромов, и об этом осталось только мечтать. Потихоньку, а то и это заметит! Ничего не оставалось, как замерев неподвижно, стоять и гадать, когда закончится его время. Скорей бы…

– Происшествия были, ефрейтор?

– Никак нет, Ваше Благородие!

– Все на месте?

– Так точно, Ваше Благородие! Семь человек в увольнительной до вечера, остальные все в наличии!

– А как обстоит дело…

Свой вопрос господин штабс-ротмистр так и не задал полностью, он услышал невозможное. Да что там – невероятное!!! По всей территории, прославленного Первого Павловского Военного Училища, все могли передвигаться только тихим шагом, не топая и не торопясь. Исключение было только одно – строевая подготовка у юнкеров. Вот тогда, наоборот, требовали (и добивались!) чеканных, отточенных движений, при которых любой шаг был слышен далеко вокруг, а стёкла в окнах мелко дрожали. А тут! Да ещё, похоже, и подковки набиты!!!

– Это кто это у нас такой…

И эту фразу-вопрос, увы, не удалось закончить. По мраморной лестнице, с второго (жилого), этажа к ним спускался… Что опытный офицер Хромов, что немало послуживший и повидавший ефрейтор – одновременно и неосознанно начали разглаживать несуществующие складки и морщинки на своей форме, что вообще-то полагалось делать только при виде действительно большого начальства. Начальника училища, генерал-майора Рыкачёва Степана Васильевича, например… приближающийся к ним офицер был в чине всего лишь корнета, но от него буквально разило властностью и уверенностью в себе. Подойдя поближе, офицер слегка повернул голову (у штабс-ротмистра в тот момент возникли ассоциации с корабельной башней главного калибра, выискивающей себе жертву по вкусу), что-то негромко проговорил и прошествовал далее. Первым в себя пришел Мережко, офицер хапнул впечатлений гораздо больше.