Сборник статей, материалов и документов - Был ли Сталин агентом охранки - неизвестен Автор

Вот что писал Смит о возможном сотрудничестве Сталина с Охраной и дружбе его с Малиновским:

"В декабре 1912 года Коба появился в Кракове, затем он переместился в Вену. Еще до этого он вызвал негодование Ленина своим вмешательством в дела "Правды" в Санкт-Петербурге. 26 декабря 1912 года открылась так называемая "февральская" конференция большевиков в Кракове, на которой присутствовали Ленин, Зиновьев, Крупская, Малиновский, Петровский, Бадаев, Лобова3, Медведев, Трояновский и Коба (Джугашвили). Где-то в январе Джугашвили выберет новую партийную кличку "Сталин". Во второй половине января он будет находиться в Вене и писать по поручению Ленина работу "Марксизм и национальный вопрос". Не прошло и недели, как Сталин был в Вене. Там он написал письмо Малиновскому в Санкт-Петербург, которое, по всей вероятности, публикуется

1Роман Вацлавович Малиновский (1876--1918), в 1912--1914 годах -- член ЦК РСДРП, депутат Четвертой государственной думы. Близкий соратник Ленина. С 1910 года -- агент Охранного отделения. В 1914 году впервые заподозрен в провокаторстве. Партийным судом оправдан, но исключен из партии за нарушение партийной дисциплины. В 1917 году, во время расследования, проведенного Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства, разоблачен как полицейский агент. 20 октября 1918 года вернулся из германского плена для партийного суда в Петроград, был арестован, доставлен в Москву, спешно судим и расстрелян в ночь с 5 на 6 ноября по приговору Верховного трибунала при ВЦИК РСФСР. Было очевидно, что расследование деятельности Малиновского в годы его работы в Охранном отделении не в интересах нынешних руководителей Советского государства.

Цит. по ст. Е. Плимак, В. Антонов. Был ли заговор против Сталина? По материалам зарубежной печати // Октябрь. 1994. No 3.

Вера Лобова -- жена "провокатора" Лобова, видимо, сама была осведомителем. Кстати, в Хельсинки и Краков она ездила вместе со Сталиным.

здесь впервые. Подтекст письма очарователен и в то же время многозначителен. Он адресовал письмо от 20 января 1913 года (в действительности на нем поставлена западная календарная дата -- 2 февраля) Роману Вацлавовичу Малиновскому, Пески, Мытнинская, 25, кв. 10, Санкт-Петербург. В письме легко распознается сталинский стиль с ошибками в русской грамматике".

Смит ссылается на "Совершенно секретный доклад No 94182, датированный 28 января 1913 года, начальнику Охранного иностранного агентства в Париже от Особого отдела санкт-петербургского Департамента полиции. Из коллекции Гуверовского института". (Датировка на документе дана по западноевропейскому календарю, с 13-дневным расхождением.) К сожалению, оригинал письма Сталина нам не удалось найти в Гуверовском институте ни в фонде Охраны, ни в фонде самого Смита, где, безусловно, должна была находиться копия найденного Смитом письма. Письмо было обнаружено ассистентом Смита в начале октября 1966 года. 11 октября в письме Дж. Кеннану Смит писал по этому поводу следующее:

"Я думаю, Вам было бы интересно узнать, что всего лишь несколько дней назад мой ассистент и я нашли в фондах Охраны Гуверовского института (где порядок оставляет желать много лучшего) потрясающий документ. Это перехваченное Охраной письмо Сталина Малиновскому, датированное 2 февраля 1913 года, из Вены".

Не исключено, что после публикации книги Смита в США оригинал письма Сталина Малиновскому мог быть попросту кем-то украден. Трагическая смерть самого Смита, последовавшая в 1982 году, наводит на новые размышления, выходящие за пределы исторической науки. Мы вынуждены поэтому привести письмо Сталина в обратном переводе с английского:

"Друг, привет. Я все еще сижу в Вене и... пишу всякую чепуху. Мы увидимся с тобой. Ответь, пожалуйста, на следующие вопросы: 1. Как дела с "Правдой". 2. Как у тебя дела во фракции. 3. Как группа. 4. Как А, Ш и Би... 5. Как Алексей.

Ильич ничего не знает обо всем и тревожится. Если у тебя нет времени, пусть Б. напишет без промедления. Скажи Ветрову, чтобы не публиковал "Национ. вопрос", а послал его сюда. Адрес: Вена, Шенбруннер Шлоссштрассе, No 30, Г. Трояновскому. Если возможно, отправь статью в тот же день. Письмо от Б-ой получено в Вене. Галина шлет поклоны ей и тебе. Галина говорит, что отдали Ильичу письмо, которое ты оставил для передачи, но Ильич, вероятно, забыл вернуть его. Я вскоре буду у Ильича и постараюсь взять его у него и отослать тебе. Приветы Стефании и детишкам.

Твой Вас..."1

Комментируя письмо Сталина, Смит пишет:

Как и можно было ожидать, специальный отдел Департамента полиции в Санкт-Петербурге спустя три дня перехватил сталинское письмо. А двумя неделями позже машинописная копия достигла Иностранного Агентства Департамента Полиции в русском посольстве в Париже с сопроводительной под грифом "Совершенно секретно". Как часто бывало с официальными бумагами старого режима, документ заканчивался неразборчивой подписью офицера специального отдела. Она начинается с "К" и переходит в затейливую завитушку. Тем не менее это официальный документ за No 94182 от 28 января 1913 года. В примечаниях специальный отдел идентифицирует "Ильича" как Ленина (Ульянова) и "Ветрова" как кличку Свердлова, сотрудника "Правды". К удивлению, ничего не сказано о других лицах, упомянутых в письме, не указывает Охранка и на то, что "Вас" означало "Василий" -- хорошо известный партийный псевдоним Сталина в то время, ничего не сообщало о его авторстве. Не было никакой необходимости идентифицировать Малиновского, который в то время был главным агентом Охранного отделения, а также представителем большевиков в Четвертой Думе.

Сталин обращался к Малиновскому посредством фамильярного "ты", которое русские приберегают либо для хорошо известных лиц, либо для друзей. Фамильярность этих обращений вновь поднимает вопрос о возможности того, что агент Охранки Малиновский предложил Ленину на Пражской конференции 1912 года, чтобы благодаря их дружбе Сталин был кооптирован в первый большевистский Центральный Комитет. Ибо это письмо убедительно доказывает, что Сталин считал Малиновского, по-видимому, добрым знакомым, если не настоящим другом, хотя, по всей вероятности, Малиновскому, как и другим, не понравилась навязчивость Сталина.

То, что Сталин отправил письмо Малиновскому по почте, вызывает изумление. По крайней мере, в двух предыдущих случаях его письма создавали огромную опасность для соратников-большевиков. К этому времени, как мы знаем, сталинское чувство конспирации было чрезвычайно обостренным и он хорошо знал, что письмо, особенно представителю в Думе и полученное из-за границы, будет перехвачено, распечатано и с величайшим вниманием прочитано в Охранном отделении. Очевидно, это его нисколько не беспокоило. Замена инициалами или первыми и последними буквами фамилий тех лиц, которых он упоминал в данном письме, была прозрачным ука

1 Цит. по ст. Е. Плимак, В. Антонов. Был ли заговор против Сталина? По материалам зарубежной печати // Октябрь. 1994. No 3.

занием на их идентичность и не обманывала Охранку. Когда он спрашивал: "Как дела у А, Ш. и Би...", Охранка знала, что "А" было партийной кличкой Андрея, или Якова Свердлова, "Ш" означало большевистского депутата в Думе Шагова, "Б", "Би..." и "Б-на" относилось к Вере Лобовой, сопровождавшей Сталина из Санкт-Петербурга в Хельсинки и Краков. Когда Сталин спрашивал в том же письме: "Как Алексей", он осведомлялся о ее муже, другом агенте Охранки. "Стефания и ребятишки", которым Сталин слал поклоны, были г-жой Малиновской и ее двумя детьми. Охранное отделение знало, что Галина, которая посылала поклоны Вере Лобовой (Б-ной) и Малиновскому, -- партийная кличка Елены Розмирович, жены Трояновского...

Во всяком случае, в 1913 году такой революционер, как Сталин, не пошел бы на риск посылки письма, подобного письму Малиновскому, без серьезной цели и многих раздумий. Сталин не был человеком, который действовал глупо или под влиянием момента. Он всегда был и всегда оставался непревзойденным интриганом. За очень немногими исключениями его жизнь была свободна от опрометчивых или легкомысленных действий. Таким образом, его одно-единственное письмо из-за границы в Россию является чрезвычайно важным, тем более что он исключил его из своего официального автобиографического Собрания сочинений и даже забыл упомянуть его. Ни одна из советских работ ничего не сообщает о нем, только невнятные намеки. Например, один советский источник замечает, что, "находясь в Вене, товарищ Сталин продолжал руководить работой в России, и в письме в Петербург от 23 января 1913 года он затребовал подробную информацию о положении дел с "Правдой" и думской фракцией"1.

(М. Москалев. Русское бюро большевистской партии, 1912 -- март 1917. М., Госполитиздат, 1947, с. 129).

Сталин не только писал агенту Охранки, но также показал интерес в отношении еще одного, а может быть, и двух других. Публикация полного текста письма вскрыла бы прозрачную критику Ленина и привела к убийственному заключению, что его главная работа в области партийной теории, а именно "Марксизм и национальный вопрос", была, как он выражался, "чепухой". Два этих дела были связаны между собой. И к тому же Сталин был в Вене, потому что Ленин хотел, чтобы он писал "чепуху".