Книга о жизни. Вера в человечество и многоточие - Татьяна Брагина

Не бойтесь терять, не бойтесь проходить жизненные горести в одиночку. Знайте: пройдя все тягости в этой жизни, в следующей вы не вернетесь к ним, вам будет только легче и лучше. Страдайте ради счастья. Звучит, конечно, не весело, но очень глубоко. Поблагодарите вас в жизнях ранее за то, что сейчас у вас не все так плохо, как могло бы быть, ведь вы в прошлом облегчили свою жизнь в будущем.

Надеюсь, свою мысль я донесла как можно проще и доступнее и смогла немного облегчить вашу боль от утраты. Тяжело, когда не знаешь, что будет потом, тяжело от неизвестности, а в остальном самое важное – терпение, перетерпеть, смириться и думать только о хорошем, о хорошем своем будущем и о хорошем будущем человека, который переродится на следующем уровне. В конце концов, мы все смертны, и то, что вы переживаете сейчас, в той или иной мере переживет каждый человек на земле: и потери, и мысли с просьбами о помощи, дать сил, и бессилие, чтобы проститься и просьбы о невозможном.

Собрание людей проходит в невесомости,Они не говорят, не дышат, растворились в сонности.О чем тогда молчат они, зачем тут этот сбор идет?Один сказал другому: «Мой друг скоро с ума сойдет».Второй ответил мысленно: «Я знаю, вижу истину,Не стоит волноваться, брат.   Сойти с ума – значит проститьсяС людьми, с законом, с миром, духовно внутри слиться».Тут в разговор вмешался старец, чей голос важен был в суждении.Сказал он: «Наш разум – глянец, спасется он в спасении».Потом втроем, подняв свой взор наверх, к Нему, едино-единением,Решили другу так помочь, свести с ума мгновением.И человек, что болен был, в тюрьме сидел, боялся отражения.Обдумав, ангелы к нему спустились, пришли в момент забвения.Явили образы свои, сказав: «Близко спасение,Ты лишь не бойся нас, ответ несем без опасения».И человек, как камень, замер, его волна как будто подняла,И тело осязало душу отчетливо, она была жива.Накатом вера захлестнула, преобразился он,С тех пор несет его судьба сквозь жизни полигон.И долго то собрание еще спасало души падших,Несчастных, не верующих, зло мыслящих, слепых, околдованных, распавших.Вдыхало веру в них, встряхнуть пыталось, проникнуть, вникнуть.И каждый человек на свете видел цель, лишь потоку мыслей давая стихнуть, стихнуть…

Глава вторая

Тело, знаете ли, не хухры-…!

Утром – голова, вечером – живот, во вторник – горло. Через месяц: скорая – больница – операция. А реально ли было предсказать и остановить все болячки? Реально. Какой раз на себе любимой убеждаюсь: все болезни – от головы. Очень много в интернете стали об этом писать, постоянно натыкаюсь на статьи, где говорится, что неспроста у вас то или иное болит, выпадает или выскакивает. Давайте вместе еще раз совершим самоанализ тела. Что на языке, то и в голове: типун на языке – хорош трепаться попусту, прыщи на лбу – хватит много думать, болит спина – так скиньте с нее «тяжесть». Никогда не обращали внимания, что мамочки очень редко болеют, и если болеют, то быстро? Или же болеют один раз в год, конкретно, за всех. Почему? Потому что нет времени болеть: есть дети, есть обязанности, есть ответственность, нельзя расслабляться, как бы тяжело ни было, период реабилитации у них проходит в два раза быстрее, чем у обычных людей, потому что есть весомый смысл в выздоровлении – дети! Частенько попадаю в интернете на хорошие статьи, зачастую не знаю автора, но написанные вещи вдохновляют. Вот вам одна очень вдохновляющая история женщины, которая была на волосок от смерти. Реалисты скажут: что за ерунда? Бред, ты в это веришь? Ну а у самих глубоко внутри сидит маленькая вера в волшебство и боится поверить сама в себя, а может быть, не хочет? Лично я как оптимист так была вдохновлена этим рассказом, что отпустило вдохновение нескоро, даже немного зацепило эту книгу.

Меня везли на кресле по коридорам областной больницы.

– Куда? – спросила одна медсестра другую. – Может, не в отдельную, может, в общую?

Я заволновалась.

– Почему же в общую, если есть возможность в отдельную?

Сестры посмотрели на меня с таким искренним сочувствием, что я несказанно удивилась. Это потом я узнала, что в отдельную палату переводили умирающих, чтобы их не видели остальные.

– Врач сказала в отдельную, – повторила медсестра.

Я успокоилась. А когда очутилась на кровати, ощутила полное умиротворение уже только оттого, что никуда не надо идти, что я уже никому ничего не должна и вся ответственность моя сошла на нет. Я ощущала странную отстраненность от окружающего мира, и мне было абсолютно все равно, что в нем происходит. Меня не интересовал никто и ничто. Я обрела право на отдых. И это было хорошо. Я осталась наедине с собой, со своей душой, со своей жизнью. Только Я и Я. Ушли проблемы, суета и важные вопросы. Вся эта беготня за сиюминутным показалась настолько мелкой по сравнению с Вечностью, с Жизнью и Смертью, с тем неизведанным, что ждет там, в небытие…

И тогда забурлила вокруг настоящая Жизнь! Оказывается, это так здорово: пение птиц по утрам, солнечный луч, ползущий по стене над кроватью, золотистые листья дерева, машущего мне в окно, глубокое, синее, осеннее небо, шумы просыпающегося города – сигналы машин, спешащее цоканье каблучков по асфальту, шуршание падающих листьев… Господи, как замечательна Жизнь! И я только сейчас это поняла…

– Ну и пусть, – сказала я себе. – Но ведь поняла же. И у тебя есть еще пара дней, чтобы насладиться ею и полюбить ее всем сердцем.

Охватившее меня ощущение свободы и счастья требовало выхода, и я обратилась к Богу, ведь Он был ко мне уже ближе всех.

– Господи! – радовалась я. – Спасибо Тебе за то, что Ты дал мне возможность понять, как прекрасна Жизнь, и полюбить ее. Пусть перед смертью, но я узнала, как замечательно жить!

Меня заполняло состояние спокойного счастья, умиротворения, свободы и звенящей высоты одновременно. Мир звенел и переливался золотым светом божественной Любви. Я ощущала эти мощные волны ее энергии. Казалось, Любовь стала плотной и в то же время мягкой и прозрачной, как океанская волна. Она заполнила все пространство вокруг, даже воздух стал тяжелым и не сразу проходил в легкие, а втекал медленной, пульсирующей водой. Мне казалось, все, что я видела, заполнялось этим золотым светом и энергией. Я Любила! И это было слиянием мощи органной музыки Баха и летящей ввысь мелодии скрипки.

Отдельная палата и диагноз «острый лейкоз четвертой степени», а также признанное врачом необратимое состояние организма имели свои преимущества. К умирающим пускали всех и в любое время. Родным предложили вызывать близких на прощание, и ко мне потянулась вереница скорбящих родственников. Я понимала их трудности: о чем говорить с умирающим человеком? Который тем более об этом знает. Мне было смешно смотреть на их растерянные лица.

Я радовалась: когда бы я еще увидела их всех! А больше всего на свете мне хотелось поделиться любовью к Жизни – ну разве можно не быть от этого счастливым?! Я веселила родных и друзей как могла: рассказывала анекдоты, истории из жизни. Все, слава богу, хохотали, и прощание проходило в атмосфере радости и довольства. Примерно на третий день мне надоело лежать, я начала гулять по палате, сидеть у окна. За сим занятием и застала меня врач, сразу же закатив истерику по поводу того, что мне нельзя вставать.

Я искренне удивилась:

– Это что-то изменит?

– Нет, – теперь растерялась врач. – Но вы не можете ходить.

– Почему?

– У вас анализы трупа. Вы и жить не можете, а вставать начали.

Прошел отведенный мне максимум – четыре дня. Я не умирала, а с аппетитом лопала колбасу и бананы. Мне было хорошо. А врачу было плохо: она ничего не понимала. Анализы не менялись, кровь капала едва розоватого цвета, а я начала выходить в холл смотреть телевизор.

Врача было жалко. Любовь требовала радости окружающих.

– Доктор, а какими вы бы хотели видеть эти анализы?

– Ну, хотя бы такие. – Она быстро написала мне на листочке какие-то буквы и цифры. Я ничего не поняла, но внимательно прочитала. Врач посмотрела на меня, что-то пробормотала и ушла.

В девять утра она ворвалась ко мне в палату с криком:

– Как вы это делаете?!

– Что я делаю?

– Анализы! Они такие, как я вам написала.

– А-а! Откуда я знаю? Да и какая, на фиг, разница?

Лафа кончилась. Меня перевели в общую палату. Родственники уже попрощались и ходить перестали.

В палате находились еще пять женщин. Они лежали, уткнувшись в стену, и мрачно, молча и активно умирали. Я выдержала три часа. Моя Любовь начала задыхаться. Надо было что-то срочно делать. Выкатив из-под кровати арбуз, я затащила его на стол, нарезала и громко сообщила:

– Арбуз снимает тошноту после химиотерапии.

По палате поплыл запах свежего снега. К столу неуверенно подтянулись остальные.