Трио на фоне бури - Теодор Старджон

Ничто не подсказывало Янси, что в тот миг его жизнь была навеки разделена чертой на две части, - до и после встречи с Лоне. Между ними лишь это мгновение: завеса дождя и гостеприимно распахивающаяся дверь.

Ее бесстрашно, широко открыли перед незнакомцами, Янси набрал воздуха в легкие и начал:

- Меня зовут Яне Боумен. Это моя жена, мы... - тут он разглядел ее лицо и голос сразу отказал, Лоис быстро оборвала затянувшуюся паузу, сделала се незаметной.

- Входите, входите скорее! - быстрым, уверенным движением она избавила его от ноши, шагнула мимо, нащупала в пелене ливня ручку и захлопнула дверь, увлекая супругов внутрь.

Запыхавшиеся и промокшие, они застыли, уставившись на нее.

На Лоис было нарядное платье каштанового цвета со стоячим воротником, какие носили во времена Елизаветы. Ткань волнами ниспадала с широких плеч, словно застывший водопад, шевелилась, тихонько шурша, даже когда Лоис не двигалась. Она чуть изогнулась и наклонилась, когда ставила чемодан, предоставив ему возможность удостовериться, что плечи не подложены, а мелькнувшая из-под платья босая ступня доказывала, что даже без каблуков она одного с ним роста. В тот момент Беверли заговорила, а может, только хотела что-то сказать; Янси повернулся к ней и, невольно сравнивая, отметил, какая его жена низенькая и жалкая, настоящая мокрая курица, какая она до тошноты привычная...

- Мы не знали, где...

- Ничего, - прервала ее Лоис, - впереди у нас целых дне недели, успеем объясниться. Прежде всего вам надо переодеться в сухое. Я подогрею кофе.

- Но.., но мы не можем...

- Очень даже можете. Разговоры оставим на потом, проходите, - сказала она, увлекая их по коридору налево. - Там ванная. Обязательно примите душ. Горячий душ.

Не останавливаясь, Лоис сгребла с полки толстые мохнатые полотенца и сунула растерявшейся Беверли. Протянув руку через ее плечо, включила свет.

- Сейчас принесу ваш чемодан. Она вернулась почти мгновенно, Беверли не успела и рта раскрыть. - Поторапливайтесь, а то сдоба остынет.

- Сдоба? - пискнула Беверли. - О, пожалуйста, не стоит...

Но супругов уже почти втолкнули в ванную, дверь захлопнулась, а ответом на вежливую тираду Беверли стали лишь легкие шаги хозяйки, стремительно прошелестевшие по коридору, словно негромкий озорной смех.

- Ну и ну, - произнесла Беверли, - Янси, что же нам делать?

- Полагаю, слушаться хозяйку. - Янси приглашающе взмахнул рукой. - Ты первая.

- Душ? О, я не хочу!

Он подтолкнул ее к рукомойнику и повернул лицом к зеркалу.

- А не помешало бы!

- Ох, ну и вид у меня! - Она еще секунду колебалась, пробормотала, Ладно... - и стянула через голову насквозь промокшее платье.

Янси медленно раздевался, пока Беверли плескалась под душем. К тому времени, когда зеркало совсем запотело, они уже весело напевала какую-то мелодию без слов своим тоненьким голоском.

Его потрясенное воображение вновь и вновь рисовало образ Лонг, какой она впервые предстала перед глазами, - очерченная светом лампы, обрамленная ореолом сверкающих капель дождя. Разум творил ее портрет, чтобы через мгновение отпрянуть от воссозданного облика, голоса, жестов в благоговейном ужасе. Он предпочитал любоваться, откалываясь анализировать то, с чем только что столкнулся. Его мир не содержал, просто не мог вместить ничего подобного. Единственная связная мысль оформилась в виде вопроса, на который Янси не знал ответа. Как может быть женщина такой решительной, проворной, сильной и в то же время начисто лишенной привычной, как ему казалось, суетливости, принося со своим появлением тишину и спокойствие? Ее голос доносился словно через наушники, - ясно, так что улавливались все оттенки тембра, - но при этом не раздражал, ласкал слух. Распоряжалась с такой завидной энергией, любой другой орал бы, как сержант во время строевой подготовки.

- Не выключай, - попросил он жену.

- Ладно. - Она высунула из-за занавески распаренную руку, Янси набросил на нее полотенце. - Ух, хорошо, - произнесла Беверли, выходя и энергично растирая тело. - Такое чувство, будто нас похитили. Но это даже приятно!

Он шагнул за занавеску, намылился. Обжигающие струи приятно взбодрили озябшую кожу; под этим массажем расслабились даже те мускулы, которые не ныли после тяжелой дневной нагрузки. Никогда в жизни не испытывал Янси такого удовольствия, стоя под душем. Все было так хорошо.., пока не раздался сдавленный трагический вопль. Янси узнал хорошо знакомый сигнал и вздрогнул.

- Теперь-то ты что натворила? - осведомился он деланно безразличным тоном, который был призван показать супруге, каких усилий стоит ему хранить ангельское терпение. Янси выключил душ и сквозь плотную завесу пара посмотрел на жену. На голове Беверли красовалось закрученное тюрбаном полотенце, с плеч свисал голубой пляжный халатик.

- Все в черном!

- Дай полотенце. Что в черном?

- В черном чемодане. Л здесь только вещи для пляжа. Ничего твоего, кроме плавок.

- Да уж, - произнес он после подобающей паузы. - Сегодня просто твой день.

- Ох, Яне, мне так жаль...

- Мне тоже. - Он продолжал смотреть на нее в упор, пока жена не поникла. Опять надену мокрое, только и всего. Подумаешь!

- Но так нельзя!

- А ты что предлагаешь? Хорошо, я выйду в плавках.

Стук в дверь.

- Стол накрыт!

Прежде чем Янси успел остановить жену, она жалобно проблеяла:

- Вы знаете, я случайно взяла не тот чемодан, в нем нет никаких вещей мужа, кроме купального костюма!

- Хорошо, - прозвучал безмятежный голос за дверью. - Надевайте его и выходите. Кофе готов.

Не дождавшись ответа от опешивших супругов, Лоне негромко рассмеялась - Вы приехали сюда на озеро отдыхать пли разводить церемонии? Не собирались нигде показываться в купальнике?

- Да будет вам! - добавила она с такой теплотой, что на их лицах невольно расцвели глуповатые улыбки.

- Сейчас идем, - отозвался Янси, натаскивая взятые из раскрытого чемодана плавки.

В гостиной успели разжечь огонь, языки пламени уже добрались до растопки и словно украдкой касались полена. Накрытый стол выглядел весьма привлекательно: салфетки пепельного цвета под приборы, черные чашки, черные свечки в железных кованых подсвечниках. Рядом стоял, бурно испуская пар, стеклянный кофейник. Едва они успели сесть, из тостера со щелчком выскочили две половинки сдобы.

Лоис пришла из кухни, держа черную сахарницу. Плавным движением скользнув за спины супругов, она склонилась над столом. Изящная рука поставила на место сахарницу, другая прикоснулась к обнаженному плечу Янси. И тут что-то произошло...

***

... Лоис резко повернулась на бок, лицом к нему. Протянула руку, дотянулась до ночного столика, стоящего между кроватями, нащупала сигарету. В это время ветер замер, словно решил набрать побольше воздуха, чтобы с новой силой обрушить на землю свое свистящее дыхание. В установившейся напряженной тишине грянул гром: океан всей своей чудовищной мощью навалился на скалы. Лоис чиркнула спичкой, и вспышка огня, осветившая ее лицо одновременно с грохотом волн, ударила по натянутым нервам Янси. Он сдержался, не дрогнул ни единым мускулом. В слепящем свете черты Лоис, на мгновение выступившие из тьмы, показались ему частью маски: изгиб брови, остров гладкого лба над ней, такой же островок, только маленький, пониже, - опущенное веко; плавные изгибы лица воплощали вечность, абсолютное совершенство формы: свод, на котором можно возвести прочное и прекрасное строение. Но только... Если бы...