Арбузные семечки - Артур Валериевич Котляров

первый человек полетел в космос, две великие державы мира-США и СССР- сменили лидеров. Этот период истории историки называют хрущевской оттепелью в жизни страны Cоветов. Однако у Киры и ее мужа Игоря начался полный разлад. Он работал на скромной должности музыканта в оркестре филармонии с маленьким окладом. И был очень не доволен своей судьбой. Жили они у родителей. Снимать квартиру или комнату для них было просто не реально, а отдельного жилья у них никогда не было. Девочка вырастала, но Кира не торопилась выходить на работу: во-первых, чтобы не обременять бабушку — свою мать, во- вторых, живя под родительским крылом можно было почти не заботиться о хлебе насущном. Мол на еду хватает и ладно! Покупать модную одежду и дорогие вещи должен был по ее понятиям либо муж, либо родители. Игорь видя впереди полную беспросветность и будучи человек слабовольным стал часто прикладываться к спиртному. И так тянулось бы наверное довольно долго, если бы отец Киры- Семен Иванович- однажды не положил этому конец. Он вызвал Игоря на откровенный мужской разговор:

— Игорь-, осторожно начал Семен Иванович, — я вижу, что у вас с моей дочерью нелады.

— А что случилось? — по привычке включил «дурачка» Игорь. — Не понимаю…

— Не понимаешь? А я понимаю! И очень хочу вам помочь, конкретно тебе! И прекрати делать вид, что ничего не происходит!

— И чем же? Н понимаю. Чем Вы можете мне помочь?

— Насколько я понял, у вас с Кирой разлад потому что вы живете с нами. Верно?

— Ммм….Не знаю…Наверное, — с досадой, что ему приходиться говорить правду ответил Игорь.

— Верно! А кто вам мешает жить отдельно? Квартиру вам купить мы не можем. Остается вариант- снимать жилье. Вам просто не хватает денег для этого. Верно? — снова подытожил практичный коммунист.

— Да. А как мы будем снимать? На те гроши, которые мне платят в оркестре?

— Вот я и хочу тебе помочь решить эту проблему. У меня есть хороший знакомый-зам председателя горкома комсомола. У них там есть непыльные вакансии мелодистов и вожаков. В принципе — это общественная работа с молодежью в школах, в училищах и в ВУЗах. Надо следить, чтобы они хорошо учились, не дрались, не выпивали в подворотнях и главное, свято верили в победу коммунизма на земле! Работа не пыльная. Если попадаются трудные подростки- всегда можно обратиться в милицию. Да и лезть на рожон не надо! И оклад там довольно приличный- около 200 рублей в месяц плюс премиальные. Это тебе не оркестр! Там дирижер получает рублей 120–130 не больше. А простой музыкант и того меньше. Сам подумай: где тебе еще найти такую работу?

— Спасибо, Семен Иванович. Это очень интересно. Но ….я учился на музыканта- дирижера почти 6 лет в консерватории! Для меня это- целая эпоха в жизни!

— Сам смотри! Я вижу, что парень ты не плохой, но тебе не хватает практической смекалки. Здесь не Москва и не Питер. Здесь тебе не найти такую работу музыканта, чтобы хватало на достойную жизнь. И потом, чтобы что-то получить в жизни, надо уметь чем-то жертвовать! Профессия методиста в горкоме комсомола- не такая престижная может быть, как у музыканта в оркестре филармонии, зато лучше оплачиваемая.

— Хорошо. Я подумаю над Вашим предложением, — попрощался Игорь.

«Во дела! — думал Игорь после разговора, — и этот человек называет себя истинным большевиком-ленинцем! А выходит, главное для него — это деньги и «не пыльное место».

Но мне зачем этот горком комсомола? Получать 200 рублей в месяц я и так смогу. Но только в Питере. А не в этой вонючей дыре- Куйбышеве. Надо бежать отсюда и как можно скорее.»

Так решил про себя Игорь. Поначалу его немного мучила совесть из-за жены и ребенка, которых он собрался бросить, но слишком уж велик был соблазн вернуться в родной Питер на работу дирижера с приличной зарплатой. Взять с собой Киру и Яну он и не хотел. Зачем? Он еще молод и телом и душой. Он всегда найдет себе для утешения молодую студентку или аспирантку консерватории. Дело было за малым: под предлогом поступления в Ленинградскую консерваторию уехать в Питер навсегда. Развестись с женой он сможет и заочно письменным согласием высланным по почте, чтобы избежать истерик и скандалов.

Кира ослепленная рождением дочери ничего не замечала в муже. Он приходил и уходил мрачный, как всегда. Она обожала мужа любым. Он всегда для нее был самым лучшим. (Несколько позже она поняла свою ошибку, но было уже поздно: если в человеке есть гниль, он всегда будет жить с ней.) Поэтому она с энтузиазмом встретила пожелание мужа поступить в аспирантуру в Питер. Ей и в голову не приходило, что он больше не вернется обратно. Отец и мать Киры не вмешивались в решение Игоря. Семен Иванович кривил губы горькой усмешкой: он понял, что Игорь задумал сбежать. Ему было очень жаль дочь, но он решил ей ничего не говорить, так как решил, что им лучше расстаться. И потом, он никогда не мог понять, как человек может отказаться от такого предложения, которое он сделал Игорю? Многие в то время и мечтать не смели о такой работе: в райкоме или горкоме партии или комсомола. Семену Ивановичу и в голову не приходила мысль, что эра социализма может когда-нибудь закончиться и всевозможные мелодисты и вожаки станут в одночасье никому не нужны.

Вскоре Игорь отправил запрос в Ленинград с заявлением о поступлении в аспирантуру. Ему пришел ответ, что мол сейчас мест в аспирантуре пока нет. Обратитесь осенью. До осени было еще полгода. Игорь кусал губы от злости, так как его план трещал по швам. Но …как говорится не было бы счастья, да несчастье помогло. Внезапно пришла телеграмма о том, что мать Игоря в очень плохом положении находится в больнице в Питере и просит приехать единственного сына. Все забегали и засуетились. Кира волновалась не столько из-за матери Игоря, сколько из-за него самого.

— Может быть мне с тобой поехать? — с тревогой спрашивала она.

— Зачем? У нас есть дочь. Ее нельзя оставлять, — с тоже с тревогой и досадой отвечал он, а сам думал: «Нужна ты мне больно! Мне главное уехать! А там поминай, как звали!»

Игорь старался взять с собой все вещи, которые можно увезти, но не тут-то было.

— Зачем ты берешь с собой все костюмы? — спрашивала Кира, — тебе на неделю хватит и одного. И зачем ты берешь все рубашки? Двух-трех вполне достаточно.

— Ладно, ладно! — бормотал от волнения