Стражи Сердца. Единственная для пустынников (СИ) - Полынь Кира Евгеневна

Что ж, выбора у меня все равно нет. Или они мне помогут, или Сатан меня достанет, прилюдно казнив на потеху толпе, обвинив в тысяче нелепых преступлений перед церковью.

— Сейчас.

Поднявшись, направилась к камину, вынимая с правого бока несколько кирпичей. Собрав пальцами свернутые в трубочку бумаги, смахнула с них пыль, и задержав дыхание, протянула наемнику.

— Несколько дней назад было озвучено тайное завещание моей матери. Здесь все. И это все угрожает моей жизни.

Мужчина несколько секунд смотрел на мою ладонь и протянутые ему записи, но, видимо, приняв окончательное решение, взял их, уверенно расправляя в руках.

— Зажечь свечи?

— Я отлично вижу в темноте, — словно между делом отозвался он, и судя по сосредоточенному лицу, внимательно вчитался. — Принцесса, что все это значит? Если это какая-то шутка, или подделка, лучше скажи сразу. Мы вместе посмеемся и попрощаемся.

Я молчала.

Что-то доказывать? Нет уж, увольте.

Рвать горло весомыми аргументами и доказательствами, когда у него в руках есть ответы на все его вопросы? Лишняя трата сил.

— Ах… — потер висок, отпуская бумаги и позволяя им по привычке свернуться в рулончик. — Зачем твоя мать отдала тебе это?

— Она не отдавала. В ее завещание была какая-то странная формулировка о резьбе камина. Мне показалось это подозрительным завещать прибитый к камню герб, и я решила проверить. И обнаружила это.

— То есть, — его голос стал тих и низок, — ты хочешь сказать, что доказательства заговора, мотив для ее изгнания и убийства и разоблачающие сведения все это время лежали здесь?

— Именно, — подтвердила я. — Об этом никто не знал, и я, хоть и была в опале, но жила спокойно. А сейчас…

— Когда завещание озвучено…

— Мне грозит опасность, — закончила я, сглатывая горький ком страха.

Глава 3

— Хм, — красноволосый лениво разбросал руки по спинке дивана и задумчиво уставился в окно. — Есть ли повод думать, что заговорщикам станет об этом известно?

— Думаю, уже стало. Поверенный матери много лет держал завещание в тайне, но вчера его кабинет был разгромлен. Скорее всего, они искали именно эти бумаги. Последние несколько лет перед смертью моей мамы все ее письма и записи тщательно отслеживались. Так что, думаю, последняя воля, которая должна была быть озвучена в определенный день в определенное время и тщательно скрывалась все эти годы, явно их интересует.

— Ты права, шанс случайности слишком мал. И каков твой план?

— Добраться до столицы, отдать брату бумаги и постараться его вразумить.

— Слабенько, — фыркнул Тайпан. — С чего ему тебе верить? Его отец сослал вас с матерью в эту дыру и больше никогда не вспоминал. Твой брат хоть раз интересовался тобой?

— Он регулярно высылает содержание, — выдавила я. — Пять лет назад оно выросло, а значит, он лично подписал указ об этом. Я верю, что он меня услышит. Нэрс не такой, как наш отец.

— Сомневаюсь, — усмехнулся он. — Принцесса, ты уверена, что готова в это ввязаться? Может, лучше будет сбежать и укрыться где-нибудь в надежном месте, пока интерес к тебе не утихнет? Если пожелаешь, мы можем тебя укрывать, сколько потребуется.

— Место, куда не достают руки Черной Крови? — теперь иронизировала уже я, напоминая, что культ разросся до небывалых размеров, закрепившись даже в самых отдаленных уголках.

Храмы загребали милостыню горами, наживались за счет горожан, вынужденных платить высокие налоги на их содержание. Устраивали шикарные праздники для узких кругов и, как мне известно, даже разживались оружием, готовые в любой момент погасить восстание. Но и без этого применяли силу, называя это наказанием за безверие.

— В пустынях. Там до сих пор живет поклонение богине Иштар-Азарет, — разумно заметил он. — Подумай, может, овчинка не стоит выделки.

Думать тут не о чем.

Мной двигало не только выживание, но и горячее желание обелить имя матери перед всеми теми, кто считал ее предательницей и иноверкой. Она не заслуживала к себе такого отношения! Как и я не заслужила жизнь прокаженной.

Нет, власть меня не интересовала, и бороться с братом, искать единомышленников и поднимать восстание я не хотела. Может, и хорошо, что мне не представилось возможности взойти на престол: слишком многое в этом случае могло бы пойти не так. Я хотела лишь свергнуть Сатана с его образовавшегося трона, разрушить черную церковь до основания и вернуть себе достоинство зваться Адос, с гордостью нося имя своей семьи.

И записи мамы могли мне в этом помочь. А могли и убить.

Но отсиживаться в стороне противоречило характеру и воспитанию.

— Нет, я должна отвести эти бумаги Нэрсу. Пусть он решает, что с ними делать, но я обязана ему их передать.

— Что ж, — немного разочарованно произнес Тайпан. — Мы возьмемся за это, хоть я и считаю, что ты безрассудна и поступаешь опрометчиво, рискуя своей чудесной задницей, принцесса. Это грех — подвергать такой опасности данный тебе природой дар.

От этого нахального комплемента щеки царапнуло краснотой. Лишь скулы, но все же.

Не избалованная мужским вниманием, я ощущала, как от каждого такого высказывания у меня внутри все сжимается, обещая свернуться, сплестись в угрожающую сожрать меня бездну.

— Буду надеяться, что ты передумаешь и все же позволишь увести себя к пескам. Но погорим о награде.

— Все в силе, заплачу вам, как пожелаете. Деньгами, золотом, землей, выбирайте сами, — перечислила я. — Мне удалось накопить достаточно, чтобы щедро заплатить вам. На мою плату вы сможете несколько лет жить в роскоши и достатке.

Алые глаза прищурились. Несколько секунд он неподвижно смотрел мне в лицо, отчего крупная дрожь пробежалась по рукам, прячась на кончиках пальцев.

Было в нем что-то дикое, проявляющееся животными чертами, заставляющее испугаться и смиренно преклонить перед ним голову, ожидая помилования. Словно огромный зверь нависает над тобой, а ты жмешься к земле, стараясь всеми силами дать ему понять, что ты не угроза.

Стараясь выглядеть уверенной, я с внутренним облегчением увидела, как пустынник кивнул, соглашаясь на мои условия.

— Идет. Что пожелаем.

Мужчина поднял раскрытую ладонь и чиркнул по ней тонким стилетом, вынутым из-под пояса, закрепляя наши обязательства в одностороннем порядке.

— И какой наш первый пункт назначения?

— Дом моей кузины — Мадлен. Она живет в Доа-ра, в паре дней пути отсюда, и в четырех от столицы. Ранее я написала ей письмо, что хочу ее навестить, и Мадлен уже ждет.

Красноволосый поднес к губам неглубокую ранку и кончиком розового языка собрал бордовые капельки, словно запечатывая порез.

Это выглядело очень… откровенно. Взгляд буквально приковывало к покрасневшему рту и к тому, как блестящая плоть медленно оглаживает тонкие выемки, слизывая остатки кровавой печати.

Клятва крови. Слишком серьезное обещание даже для наемника. Он буквально пообещал умереть, если не выполнит договор. Но кто знает, может, у пустынников так заведено?..

— Ты ей доверяешь?

— Не могу с точностью сказать, насколько. Мы нечасто виделись после нашего с мамой изгнания, но сохранили дружеские отношения в переписке.

— Понятно. Чужачка, — резюмировал он. — Как скоро отправляемся?

— Через пару дней. Я должна собрать багаж и подготовить дом к отъезду.

— На это нет времени.

Чужой голос из темноты коридора вновь заставил вздрогнуть от испуга.

Черная тень силуэта в глубоком капюшоне вышла чуть на свет, позволяя себя заметить и отметить, что расстояние безопасно.

А голос…

Низкий и хрипловатый, он рычанием ворвался в голову и застучал там о стенки, оглушая настоящим эхом. Не хотелось бы мне услышать его где-нибудь в Стальном квартале: сердце бы выкатилось из-под платья, жалобно сжимаясь и затихая. Он раздавался из-под низко опущенного капюшона, скрывающего верхнюю часть лица, а нижнюю закрывала черная, непроницаемая маска, прячущая под собой рот, нос и подбородок говорившего.