Я, ангел - Константин Аврилов

Дальнейшее покатилось как по маслу. Пару раз проехал вокруг городка и получил остаток платы с точными инструкциями, так что самому досталась сущая ерунда. Лишь трясущиеся колени и холодный пот оказались досадным сюрпризом. Но все закончилось. Он умудрился не наделать мелких ошибок, что рушили грандиозные планы и ставили подножку заранее успешным начинаниям. И все получилось.

Теперь он предвкушал, как наверстает в Ницце то, что другие черпали полной пригоршней, а у него просыпалось меж пальцев. Настала его очередь. Журавль в кулаке.

Ах да: его звали Толик.

Шоссе уходило в глубокий поворот, но гонщик не уступил. Вписавшись так, что наколенник проехался по асфальту, выровнял машину, доведя ее до победного воя.

По встречной приближалась громада, сияющая, как купол бродячего цирка. Трейлер пер на всех оборотах, нагоняя в ночной пустоте график. Толик с Мусиком могли уступить, сдвинувшись правее, чтобы не попасть в воздушный водоворот сорока тонн, но упрямо не сворачивали.

Из ярких кружков фары стремительно росли в ослепительные солнца, как вдруг полыхнули. Глаза застлала пелена, будто их закрыли бумагой. Сила света оглушила, но ярче загорелись искры, пронеслись вихри, взорвались галактики. Сияние поглотило. Мгновенная слепота исчезла так же внезапно, как возникла, сквозь затемненное стекло шлема прорезалась черта дороги. Свист грузовика исчез вдали, впереди стелилась прямая линейка шоссе. Мотоцикл выдержал удар.

Маленькая победа подняла настроение. До сладостной истомы Толик представил, как именно будет не отказывать себе ни в чем, как проутюжит Променад д’Англез колесами, с орущей девицей на закорках, как платиновая копна ее будет развиваться на ветру, а скучные обыватели прижмутся к пальмам, завидуя, что не так молоды и богаты, как «этот». А потом припаркует разгоряченного Мусика около какого-нибудь местечка, где за чашечку кофе дерут пятьдесят евро, и не глядя закажет бешеный коктейль. А потом – роскошный и почти состоятельный – проедется по маленьким городкам Лазурного Берега, не забудет Монте-Карло и легко подцепит состоятельную бабенку, которая даст все, для чего создан природой, уже навсегда. Какая жизнь настанет! И это будет его жизнь, настоящая жизнь. Он сумеет потратить ее лучше других, получивших все на блюдечке.

За дымкой скрылись горы. Карта, выученная накануне, прокладывала шоссе по узкой кромке между скалистым хребтом и морем, но вокруг ни того ни другого упорно не показывалось. Идеальное полотно уходило прямо, по бокам неясно туманилось.

Быстро светлело. Там, где должен показаться оранжевый шар восходящего солнца или хоть всполохи гало, расстилалось марево. Утренний туман не иначе прихотливо клубился, не смея заползти на линию трассы, так что не пришлось сбавлять обороты. Видимость прекрасная, но ничего не прояснилось. Уходящий за горизонт асфальтовый путь – и только. Ни единой встречной машины, никто не пытался обогнать, что на самом деле досадно, ведь на таком отрезке тягаться с его мотоциклом – обеспеченный выигрыш. Толик посмотрел туда-сюда и убедился, что пелена стерла видимость окончательно. Ехал в молоке, среди которого шла дорога.

Убедив себя, что ближе к городу туман рассеется, Толик с гордостью заметил на спидометре цифру двести. Мотоцикл шел так, словно не шустрый малый на двух колесах, а надменный «Роллс-Ройс», превращающий бездорожье в перину. Ни тряски, ни сопротивления воздуха, скорость поглотила все, Мусик перемалывал высокие октаны влет.

Он ехал и ехал. Прямо, не сворачивая. Уже должен был показаться хоть какой-нибудь поворот, но геометрическая прямота тянулась. Заблудиться было невозможно, потому что негде. Автобан петлял по карте, но ни одной развязки пока еще не попадалось. Асфальт да асфальт кругом. Толика вконец поглотило предстоящее счастье, и он перестал обращать внимание на окрестности. Мотоцикл под ним и ветер в лицо – значит, ничего плохого не случится.

Впереди замаячил туристический раритет. Ничем иным это быть не могло. Посередине дороги росло дерево, назвать которое лишь «древним» было крайне невежливо. Впрочем, и размером оно смахивало на величественный памятник. Крона ветвилась могучим фонтаном, засохшие корни поднялись так, что образовали триумфальные ворота, в которые убегала развилка шоссе. Строители отнеслись к живой природе бережно: магистрали проложили, не повредив и складки коры.

Тормоз отжался до железки.

Запыхавшийся Мусик сердито заурчал, подкинул седока, но послушно замер.

Выучить карту, проехать по маршруту пальцем раз десять туда-сюда, повторить в уме, запомнить все ориентиры и номера пересекавших шоссе, а такую важную развилку пропустить. Вот досада! Три дороги одинаковы, но «Медитерэниэн» одна. Скорее всего надо свернуть в правый рукав, но перед ним вкопан незнакомый знак: кольца, сцепленные олимпийской кольчугой, только сверху добавлены еще четыре. Перед левым направлением виднелся треугольник с силуэтом рюмки, как на коробках с хрупким. Туда наверняка не надо, уведет в центр страны. На среднее шоссе приглашал знак «только прямо». Толстая стрелка уверенно указывала направление. Прямое решение казалось самым правильным. Толик поддал газу и въехал под свод корней. В живую арку ворвалось и там же сгинуло эхо.

Потянулась дорога. Колеса наматывали километры, прямота не кончалась, однообразие томило, Толик выжал из мотора предел возможностей. Мотоцикл несся взбесившимся галопом, но так мягко-плавно, что лихой гонщик не чувствовал напряжения. Божественная скорость, и только.

Внезапно Мусик «чихнул», покатился медленней, еще медленней, потом по инерции, из последних силенок дернулся и встал. Стрелка бензобака показала чистый ноль. Опять промах: все подготовил, высчитал, а залиться под завязку забыл, облажался как последний «чайник». Заглох посередине автострады.

Остатки удачи Толик потратил на поиск бензоколонки, но ничего не обнаружил. Сколько до ближайшей заправки? Не имелось даже смутного представления. Стоять и ждать, что на скоростном шоссе кто-нибудь отольет бензина, излишне романтично. Тем более что потока машин не наблюдалось, а по правде – вообще не было, словно автопередвигающихся поразила утренняя сиеста. Оставался самый простой и мерзкий выход.

Седло Толик покинул с неохотой и повел железного коня в поводу. При всей неудержимой мощи машина оказалась легкой, Мусик бежал верным щенком.

План броска, к счастью, дал сбой. Хорошо, если тащиться километров пять, наверстать – не проблема, а если двадцать? Или тридцать. Тогда в Марсель к полночи не успеть. Придется все перекраивать, может, заночевать в Барселоне. И хоть он четко знал, вернее, был уверен, ну, хоть наделся, что ничего плохого не натворил, но желание оказаться как можно дальше от городка на скале подзуживало.