В ожидании катастрофы - Роберт Силверберг

— В самом деле? — удивился Динув. — Совсем недавно вы говорили иное.

Мориси улыбнулся.

— Ничто не вечно. Мы считали, что строим на века, но время движется, и все превращается в прах, и от искусства остаются только замшелые памятники, и песок становится песчаником и… что с того? Когда-то здесь существовал мир, но мы превратили его в свою колонию. Однако теперь люди покинули ее, и когда ветры унесут наши следы, здесь снова появится тот же мир.

— Вы говорите, как глубокий старик, — сказал факс.

— Я и есть глубокий старик. Я даже старше вас…

— Это если считать годы. Мы живем стремительнее вас, и в свои лета я уже испытал все, что было мне суждено, и если даже планета не рассыплется в прах, моя жизнь все равно скоро завершится. А у вас еще есть время.

Мориси пожал плечами.

— Я знаю, что в Порт-Медее, — сказал факс, — стоят звездные корабли, заправленные и готовые к старту. Стоит только нажать кнопку.

— Вы уверены? Корабли, готовые к старту?

— Их много. Они никому не нужны. Ахьи видели их и рассказали нам.

— Шары? Что они делали в Порт-Медее?

— Кто понимает ахьев? Они носятся всюду, где им вздумается. Но они видели корабли, друг Мориси. Вы еще можете спастись.

— Конечно, — сказал Мориси. — Покрою на флиттере тысячу километров над Медеей и недрогнувшей рукой направлю корабль, а сам на пятьдесят лет погружусь в анабиоз, чтобы в полном одиночестве объявиться на чужой планете, где когда-то довелось родиться моим далеким предкам. Чего еще желать?

— Я думаю, что, когда планета дрогнет, вы умрете.

— А я думаю, что умру, даже если этого не произойдет.

— Рано или поздно. Но лучше поздно.

— Если бы я хотел покинуть Медею, — сказал Мориси, — я бы это сделал вместе с остальными. Сейчас уже не время.

— Нет, — сказал факс. — В Порт-Медее стоят корабли. Отправляйтесь в Порт-Медею, мой друг.

Мориси молчал. В мерцающем свете сумерек он опустился на колени и коснулся дикого побега, который вторгся в его сад. Когда-то со всех концов Медеи он собрал здесь экзотические растения, способные переносить скудную почву и дожди Мокрых Земель, но сейчас, по мере приближения конца, береговая растительность стала занимать свое исконное место, подавляя его любимые деревья и лианы, и он уже не в состоянии был защитить их.

— Думаю, что я отправлюсь в дорогу, Динув, — сказал он.

— В Порт-Медею? — Факс не мог скрыть удивления.

— И туда, и в другие места. Я хочу попрощаться со всей планетой. — Он сам удивился тому, что сказал. — Я ведь остался последним тут, не так ли? И шанс у меня последний. Его надо использовать, верно? Сказать Медее последнее прости. Кто-то должен обойти ее из конца в конец и потушить последние огни. И я это сделаю.

— И вы вернетесь домой на звездном корабле?

— Это не входит в мои планы. Я вернусь сюда, Динув. Можете рассчитывать на это. До того, как наступит конец, мы еще увидимся. Я обещаю.

— Я бы хотел, чтобы вы вернулись домой, — настаивал факс, — и спаслись.

— Я вернусь, — сказал Мориси. — И спасу себя. Через одиннадцать недель. Немногим больше или меньше.

Весь следующий день, сумеречный и спокойный, Мориси провел, планируя свое путешествие, читал, упаковывал вещи, а вечером, когда сгустились красноватые сумерки, пошел прогуляться по песчаной полосе пляжа. Ни Динув, ни кто другой из здешних факсов не показывались, только сотни шаров тесными стайками плыли по направлению к морю. В темноте поблекла их мерцающая окраска, но огромные тугие объемы, вытянувшиеся длинными цепочками, представляли собой величественное зрелище. Когда они проплывали над головой Мориси, он приветствовал их, тихо говоря:

— Счастливого полета вам, братья.

Но шары, как обычно, не обращали на него внимания.

Ближе к вечеру он вытащил из шкафчика припасы к обеду, которые приберег для особого случая. Мадагоцарские устрицы и филе вандалеура со стручками нового урожая. У него еще оставались две бутылки золотого палинурского, и он открыл одну из них. Он ел и пил, пока его не стало клонить в сон, тогда он забрался в постель, запрограммировал себя на десятичасовой сон, что было почти вдвое больше обычного для его возраста, и закрыл глаза.

Когда он проснулся, было позднее утро Туманного дня, и хотя двойное солнце еще не показалось, но его розоватые лучи уже окрасили гребни дальних холмов на востоке. Быстро позавтракав, Мориси отправился в город пополнить свои припасы. Он набил холодильник провизией месяца на три, так как плохо представлял, что его ждет дальше. На аэродроме, где прежде постоянные обитатели Энрике и Пеллуцидара держали свои флиттеры для полетов на уик-энд, он нашел и свой флиттер. Муаровая окраска на его обтекаемых поверхностях несколько поблекла без ухода. Но силовая установка по-прежнему показывала полную загрузку, однако на всякий случай он снял с соседнего флиттера дополнительный бак и подключил его как запасной. Он не летал уже несколько лет, но это его не беспокоило: флиттер подчинялся командам с голоса, и Мориси был уверен, что ошибки не совершит.

К полудню все было готово. Он расположился на пилотском сиденье и приказал:

— Проверка систем к полету.

По контрольной панели пробежали огоньки. Впечатляющее зрелище — хореография технологического века, хотя Мориси призабыл, что оно означало. Он затребовал звуковую информацию, и флиттер ровным, без интонаций контральто доложил, что готов к взлету.

— Курс — пятьдесят километров точно на запад, на высоте пятьсот метров, затем на северо-северо-восток вплоть до Джейнтауна, на восток до Хоумен-фарм и обратно на юго-запад до Арговью. После этого без посадки — точно на север по кратчайшему пути до Порт-Като. Уяснил?

Мориси напрягся в ожидании взлета. Тишина и молчание.

— Ну? — сказал он.

— Жду разрешения диспетчера, — отозвался флиттер.

— Наземные системы управления полетами отменены.

По-прежнему ничего не происходило. Мориси задумался, как заставить программу действовать. Но флиттер, видимо, принял решение, и через мгновение в кабине зажглись взлетные огни, а с кормы донеслось ровное гудение двигателя. Маленькая машина подняла закрылки, скользнула на взлетную полосу и взмыла в сырой, тяжелый, взвихренный воздух.

Он решил начать свое путешествие с торжественного облета окрестностей — главным образом чтобы убедиться в способности флиттера держаться в воздухе, однако тем самым он хотел еще и продемонстрировать факсам, что хотя бы одно создание рук человеческих по-прежнему пересекает небесный свод. Через несколько минут он уже был над пляжем, пролетел точно над своим домом, сад которого единственный еще не затопили джунгли, а затем пронесся над темными водами океанского пролива. Теперь — прямо на север, к Джейнтауну, большому портовому городу, в овальной гавани которого ржавели туристские лайнеры, а неподалеку от побережья виднелись заброшенные фермы, где величественные гаттабанги, уже оплетенные лианами, были усеяны сочными пурпурными плодами. И обратно — к Арговью, к крутым песчаным холмам. Пространство под ним было гнетуще пустынным. Повсюду он видел факсов — вереницы шестиногих самок (иногда попадались и четырехногие), возглавляемые самцами. Похоже, все направлялись в глубь материка, к Горячим Землям, хотя прежде подобных миграций он не замечал. А может быть… Может, не случайно факсы тянулись к центру материка, ведь самым почитаемым местом для них был величественный остроглавый пик, расположенный прямо под Арго, который колонисты называли Олимпом. Воздух там был так горяч, что вода закипала сама по себе, а жить могли лишь немногие существа, приспособившиеся к таким условиям. На этом плоскогорье, выжженном беспощадным жаром, факсы должны были погибнуть с той же неизбежностью, что и люди, но, быть может, подумал Мориси, когда разразится катастрофа, они хотят быть как можно ближе к своей святыне. Приближающееся завершение жизненного цикла было центральным событием в космологии факсов — тысячелетнее ожидание чуда.