Эрнесто Че Гевара - Иосиф Лаврецкий

У нас в Аргентине есть такая пословица: "Каждой свинье приходит свой смертный час". Пробил такой час и для Росаса. В 1852 году против него восстал губернатор провинции Энтре-Риос генерал Хусто Хосе де Уркиса. К нему присоединились все противники тирана, весь народ. Росас был свергнут, над Аргентиной вновь повеял ветер свободы. Когда эти добрые вести пришли в Сан-Франциско, Калифорнию, то ничто не могло удержать моего дедушку и его брата от немедленного возвращения домой. Он, как истый испанский гидальго, понимал, что первый долг мужчины - служить своей родине.

На сборы ушли считанные дни. Корабль быстро доставил их из Сан-Франциско в Вальпараисо, откуда, преодолев Анды, они прибыли в родную Мендосу. Разумеется, новое правительство немедленно возвратило братьям Гевара отобранные тираном Росасом земли. Наконец их жизнь снова вернулась в ее обычное русло.

Вы спросите: что же произошло с Франсиско Линчем, хозяином салуна "Прелести Калифорнии"? Сейчас скажу. Линч задержался на чужбине еще на целую четверть века. Причины? Кто в них разберется теперь. Возможно, ему было жаль покидать свой салун, возможно, что его удерживало многочисленное семейство. Ведь донья Элоиса, его жена, родила ему не более не менее как семнадцать детей. Но Калифорния есть Калифорния, а родина есть родина. И хотя все семнадцать детей дона Франсиско Линча родились в Соединенный Штатах, бывшего лейтенанта аргентинской армии в конце концов неудержимо повлекло обратно, в родные пампасы. В семидесятых годах он продал салун и со всем своим кланом вернулся на землю предков, в Мендосу, где вновь поселился в родовой гасиенде по соседству с друзьями, братьями Гевара.

Легко представить себе, с какой радостью встретили мои деды возвращение Линчей. Моему отцу Роберто исполнилось тогда двадцать шесть лет, а старшей дочери Линчей Анне - на год больше, и она еще не была замужем. Казалось, оба жили в ожидании этой встречи. Они поженились, и у них было одиннадцать детей. Шестым родился ваш покорный слуга - Эрнесто Гевара Линч.

Мой отец, Роберто Гевара, был по образованию землемер. Он занимал довольно видный пост в правительстве - был начальником Государственной комиссии по уточнению границ с Чили, Боливией, Парагваем и Уругваем. Он все время находился в разъездах, вел переговоры с нашими соседями. Можно сказать, что нынешние границы Аргентины были установлены при его непосредственном участии.

Теперь, молодой человек, разрешите сказать несколько слов о себе. Я учился на архитектурном факультете Национального университета в Буэнос-Айресе, но с перерывами - приходилось работать. От былых гасиенд моего дедушки мне остались одни воспоминания. У него, кроме моего отца, было еще много детей, а у моих родителей, как я уже сказал, их было одиннадцать. Это объяснит вам, почему мы жили не на ренту. И это хорошо, ибо никто из нас не стал паразитом.

- Скажите, дон Эрнесто, знаменитый аргентинский писатель Бенито Линч, автор книги "Стервятники "Флориды", к слову сказать, переведенной на русский язык[3] ваш родственник?

- Бенито - внук дона Франсиско Линча, приходится мне двоюродным братом. Вообще, у меня родственников бесчисленное множество, и всякие: богатые, среднего достатка, умные, глупые, известные и безвестные, революционеры и реакционеры. Один из моих двоюродных братьев, адмирал Линч, был послом Аргентины на Кубе незадолго до того, как туда прибыл мой сын. Среди Линчей есть даже немецкая ветвь. Одна из моих тетушек - дочерей дона Франсиско - вышла замуж за своего преподавателя музыки - немца и тем самым "подпортила" нашу родословную. Отпрыски этого брака стали последователями параноика Гитлера. А я всю жизнь был самым решительным врагом нацизма и фашизма. Эти взгляды разделяли моя жена и все мои дети. Еще в тридцатые годы наша семья принимала участие в аргентинском движении против фашизма и антисемитизма, в движении помощи республиканской Испании, а в период второй мировой войны - в движении солидарности с союзниками, в частности с деголлевской "Свободной Францией", к которой мы испытывали тогда особую симпатию.

Моя жена Селия де ла Серна-и-де ла Льоса, с которой мы поженились в 1927 году, принадлежала, как и я, к старинному аргентинскому роду. Мы даже были в отдаленном родстве.

Дядя Селии, Хуан де ла Серна, был женат на моей тетушке, одной из дочерей дона Франсиско Линча. Отец Селии, адвокат Хуан Мартин де ла Серна, вошел в историю Аргентины как основатель города Авельянеды, соседствующего с Буэнос-Айресом. Теперь Авельянеда - крупный индустриальный центр, где расположены наши знаменитые "фригорифико" - мясохладобойни. "Наши" - относительно, так как ими владеют "Свифт", "Армур"- и другие английские и американские компании. Я, однако, не сомневаюсь, что рано иди поздно эти фригорифико перейдут в собственность аргентинского народа, которому они по праву уже давно принадлежат.

Должен упомянуть, что в роду моей жены Селии тоже имеется свой испанский гранд. Не думайте, что она или я этим особенно гордились. Но нельзя игнорировать факты.

- По-русски, дон Эрнесто, говорится: "из песни слова не выкинешь".

- Вот именно это я и имею в виду. Я говорю о генерале Хосе де ла Серна-э-Инохоса, последнем испанском вице-короле Перу. Это его войска были разгромлены колумбийском маршалом Сукре в памятном сражении при Аякучо.

- Дон Эрнесто! Имя генерала Хосе де ла Серны упоминается Марксом и Энгельсом в статье "Аякучо",[4] в которой они описывают подробности этого исторического сражения, завершившего пятнадцатилетнюю войну за независимость Латинской Америки.

- Впервые слышу об этом, хотя не удивлен, ведь Маркс и Энгельс были универсальными учеными, они интересовались важнейшими событиями своего века, и сражение при Аякучо, окончательно закрепившее борьбу наших патриотов за независимость, не могло не привлечь их внимания.

Вернемся, однако, к моей жене Селии. Это была независимая натура; она не считалась с условностями нашей аристократической касты. Ее интересовала политика, по всем вопросам она высказывала свои собственные смелые, оригинальные суждения. И это несмотря на то, что она воспитывалась в закрытом католическом колледже. А может быть, именно благодаря этому, ведь Вольтер и Фидель Кастро тоже учились у иезуитов с известным всем результатом. Что касается религии, то и в этом вопросе у нас было полное согласие с Селией. Ни мы, ни наши дети в церковь не ходили. Селия в юности принимала участие в феминистском движении, боролась за предоставление женщинам избирательных прав. Одной из первых среди женщин Аргентины она села за руль автомобиля и даже отважилась поехать, в нарушение всех правил, по улице Флорида, а по ней разрешается лишь ходить пешеходам; одной из первых она отрезала косы, стала подписывать своим именем банковские чеки. В те годы ее поведение возмущало аристократов, ее считали экстравагантной, эксцентричной женщиной. Но то, что шокировало в ней других, нравилось мне - ее ум, ее независимый, свободолюбивый характер.