Тихая моя родина - Сергей Катканов

Ждут восстановления не только и не столько храмы. Монастыри всегда служили миру тем, что и помогали в реставрации душ человеческих. А сегодня местные жители очень редко посещают Богослужения. И причины этого ни как особых разъяснений не требуют. Между тем, село Горицы стало расти именно благодаря возникновению монастыря (Впервые оно упоминается в письменных источниках под названием Древняя Гора в XVI в.) Монастырь родил село и исчез. Не по своей воле. Теперь монастырь вернулся. Вернется ли сель к своему родителю? Осознает ли его, как духовного наставника?

В материальном мире есть вещи явно необратимые. Рыбинское водохранилище ни когда не станет прежней рекой Шексной. В духовном мире тоже могут быть необратимые процессы, но здесь сложные делать прогнозы. Перестанет ли река Шексна быть «рекой вавилонской» — символом духовного изгнания? Будем надеяться.

Сокровенная Маура

Пресвятая Богородица в видении показала преподобному Кириллу место, где он должен поселиться. Святой искал это место в пределах Белозерских и узнал его с высоты горы Мауры, что близ Гориц. И сама гора Маура почитается с тех пор святою.

Из Гориц я пошёл до Мауры лесом, не сомневаясь, что без труда её найду. Конечно, любой лес для горожанина в своём роде «стог сена», но ведь гора–то не «иголка». С. П. Шевырев, посетивший эти благословенные места в 1847 году, писал: «Вершина горы совершенно открыта». Так я и представлял себе Мауру: высокую, открытую, с виднеющимися издали высшим поклонным крестом на вершине.

Но, преодолев уже изрядное расстояние, я начал сильно недоумевать. Горки и пригорки здесь сплошные, а вот гора всё никак не обреталась. Кругом виднелся сплошной ельник, растущий то повыше, то пониже и некому было задать вопрос посреди леса. Уже миновав телевышку, я вынужден был к ней вернуться, полагая, что рядом есть люди. Таковы ориентиры современного человека: святыню он не видит в упор, а вот телевышка (символ расцерковленного бытия) вынуждает к ней приблизиться.

Расчет мои оправдались, у подножия телеиглы я встретил людей. «Так вот же она, Маура», — сказали мне. Я смотрел и по–прежнему не видел перед собой ни чего, кроме стены ельника. Вот уже воистину: есть у них глаза, а не видят.

Н вершину горы вела просека, ранее мною не замеченная. Подъем крут, но не столь уж продолжителен. Вот уже ровная поляна. По–прежнему не ощущаю того, что нахожусь на горе — сплошной лес закрывает дали. Такая же поляна могла быть и в низине.

Вот уде поклонный крест, рядом с ним — большой камень, встав на который преподобный Кирилл увидел «место обетованное». Сегодня с этого камня было бы ровным счетом ничего не увидеть, если бы не ещё одна просека, очевидно, специально прорубленная, чтобы открыть вид на Кирилло — Белозерский монастырь. Там где он ныне стоит, раньше был сплошной бор, а вот вершина горы, напротив была открыта. Почему так происходит? Меняемся мы, меняется природа вокруг нас. Закрытое открывается, открытое закрывается.

И все–таки камень преподобного там же, где и шесть веков назад. За столетия изменилось лицо земли, а он стоит здесь, по–прежнему открытый всем взглядам. Господь не лишил нас святыни. И отпечаток стопы преподобного по–прежнему хорошо виден.

В 90‑е годы воинствующие безбожники пытались уничтожить след святого, но им это не удалось. Тоже удивительный факт. Усердие богоборцам было не занимать, а сбить с камня след, казалось бы, не столь уж сложно. А вот не получилось.

Местное предание повествует о том, что на этот валун прилетал ангел. Легко и охотно этому верю. Думаю, за столетия здесь жило не мало людей, способных ощутить ангельское присутствие. Может быть, это ангел–хранитель святыни, попечением которого камень сохранился до наших времен?

«Сказ о преподобном Кирилле Белозерском» так же отразил местное предание: «На поляне, где остановились Кирилл и Ферапонт, камень серый, могучий, как столп, возвышался… Камень под преподобным Кириллом как бы вздохнул тяжко и ушёл в землю».

Видимо, и правда камень раньше был значительно выше, но, скорее не он ушел в землю, а сама земля поднялась, любовно обняв святыню.

Покидая Мауру, я думаю о нашем времени. Что с нами стало? Мы смотрим и не видим, видим и не чувствуем, чувствуем, но совсем не то. Лес вокруг. Обычный русский лес.