Стихотворения - Яков Полонский

1845

* * *

Развалину башни, жилище орла,

Седая скала высоко подняла,

И вся наклонилась над бездной морской,

Как старец под ношей ему дорогой.

И долго та башня уныло глядит

В глухое ущелье, где ветер свистит;

И слушает башня - и слышится ей

Веселое ржанье и топот коней.

И смотрит седая скала в глубину,

Где ветер качает и гонит волну,

И видит - в обманчивом блеске волны

Шумят и мелькают трофей войны.

1845

ПОСЛЕДНИЙ РАЗГОВОР

Соловей поет в затишье сада;

Огоньки потухли за прудом;

Ночь тиха. - Ты, может быть, не рада,

Что с тобой остался я вдвоем?

Я б и сам желал с тобой расстаться;

Да мне жаль покинуть ту скамью,

Где мечтам ты любишь предаваться

И внимать ночному соловью.

Не смущайся! Ни о том, что было,

Ни о том, как мог бы я любить,

Ни о том, как это сердце ныло,

Я с тобой не стану говорить.

Речь моя волнует и тревожит...

Веселее соловью внимать,

Оттого что соловей не может

Заблуждаться и, любя, страдать...

Но и он затих во мраке ночи,

Улетел, счастливец, на покой...

Пожелай и мне спокойной ночи

До приятного свидания с тобой!

Пожелай мне ночи не заметить

И другим очнуться в небесах,

Где б я мог тебя достойно встретить

С соловьиной песнью на устах!

1845

ЗАТВОРНИЦА

В одной знакомой улице

Я помню старый дом,

С высокой, темной лестницей,

С завешенным окном.

Там огонек, как звездочка,

До полночи светил,

И ветер занавескою

Тихонько шевелил.

Никто не знал, какая там

Затворница жила,

Какая сила тайная

Меня туда влекла,

И что за чудо-девушка

В заветный час ночной

Меня встречала, бледная,

С распущенной косой.

Какие речи детские

Она твердила мне:

О жизни неизведанной,

О дальней стороне.

Как не по-детски пламенно,

Прильнув к устам моим,

Она дрожа шептала мне:

"Послушай, убежим!

Мы будем птицы вольные

Забудем гордый свет...

Где нет людей прощающих,

Туда возврата нет..."

И тихо слезы капали

И поцелуй звучал

И ветер занавескою

Тревожно колыхал.

1846

НИЩИЙ

Знавал я нищего: как тень,

С утра бывало целый день

Старик под окнами бродил

И подаяния просил...

Но все, что в день ни собирал,

Бывало к ночи раздавал

Больным, калекам и слепцам

Таким же нищим, как и сам.

В наш век таков иной поэт.

Утратив веру юных лет,

Как нищий старец изнурен,

Духовной пищи просит он.

И все, что жизнь ему ни шлет,

Он с благодарностью берет

И душу делит пополам

С такими ж нищими, как сам...

1847

ГРУЗИНСКАЯ НОЧЬ

Грузинская ночь - я твоим упиваюсь дыханьем!

Мне гак хорошо здесь под этим прохладным навесом,

Под этим навесом уютной нацваловой (1) сакли.

На мягком ковре я лежу под косматою буркой,

Не слышу ни лая собак, ни ослиного крику,

Ни дикого пенья под жалобный говор чингури (2).

Заснул мой хозяин - потухла светильня в железном

Висячем ковше... Вот луна! - и я рад, что сгорело

Кунжутное (3) масло в моей деревенской лампаде...

Иные лампады зажглись, я иную гармонию слышу.

О боже! какой резонанс! Чу! какая-то птица

Ночная, болотная птица поет в отдаленья...

И голос ее точно флейты отрывистый, чистый,

Рыдающий звук - вечно та же и та же

В размер повторенная нота - уныло и тихо

Звучит. - Не она ли мне спать не дает! Не она ли

Напела мне на душу грусть! Я смыкаю ресницы,

А думы несутся одна за другой, беспрестанно,

Как волны потока, бегущего с гор по ущелью.

Но волны потока затем ли бегут по ущелью,

Чтоб только достигнуть предела и слиться с волнами

Безбрежного моря! - нет, прежде чем моря достигнуть,

Они на долину спешат, напоить виноградные лозы

И нивы - надежду древнейшего в мире народа.

А вы, мои думы! - вы, прежде чем в вечность

Умчитесь, в полете своем захватив мириады

Миров, - вы - скажите, ужель суждено вам

Носиться бесплодно над этою чудной страною,

Так страстно любимою солнцем и - выжженной солнцем!

1 Нацвал - деревенский староста. (Здесь и далее подстрочные примечания, кроме специально оговоренных, принадлежат Я. П. Полонскому.)

2 Чингури - струнный инструмент.

3 Кунжут - растение.

1848>

ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА

Вчера к развалинам, вдоль этого ущелья,

Скакали всадники - и были зажжены

Костры - и до утра был слышен гул веселья

Пальба, и барабан, и вой зурны.

Из уст в уста ходила азарпеша (1),

И хлопали в ладоши сотни рук,

Когда ты шла, Майко, сердца и взоры теша,

Плясать по выбору застенчивых подруг.

Сегодня вновь безлюдное ущелье

Глядит пустыней, - мирная пальба

Затихла - выспалось похмелье

И съехала с горы последняя арба!

Не все же праздновать! - веселый пир народный

Прошел, как сон... Так некогда любовь

Моя прошла - пыл сердца благородный

Простыл, давно простыл; - но не простыла кровь!

Как после праздника в глотке вина отраду

Находит иногда гуляка удалой,

Так рад я был внимательному взгляду

Моей Майко, плясуньи молодой!

Что ж медлю я... Бичо! ты, конюх мой проворный!

Коня!! - Ее арбу два буйвола с трудом

Везут. - Догоним... Вот играет ветер горный

Катибы (2) бархатной пунцовым рукавом.

1 Азарпеша - чаша для вина.

2 Катиба - женская одежда с откидными рукавами.

1849

НЕ ЖДИ

Я не приду к тебе... Не жди меня! Недаром,

Едва потухло зарево зари,

Всю ночь зурна звучит за Авлабаром (1).

Всю ночь за банями поют сазандари (2).

Здесь теплый свет луны позолотил балконы,

Там углубились тени в виноградный сад,

Здесь тополи стоят, как темные колонны,

А там, вдали, костры веселые горят

Пойду бродить! - Послушаю, как льется

Нагорный ключ во мгле заснувших Саллалак (3),

Где звонкий голос твой так часто раздается,

Где часто, вижу я, мелькает твой личак (4).

Не ты ли там стоишь на кровле под чадрою,

В сиянье месячном?! - Не жди меня, не жди!

Ночь слишком хороша, чтоб я провел с тобою

Часы, когда душе простора нет в груди;

Когда сама душа - сама душа не знает,

Какой любви, каких еще чудес

Просить или желать - но просит - но желает

Но молится пред образом небес,

И чувствует, что уголок твой душен,

Что не тебе моим моленьям отвечать,

Не жди! - я в эту ночь к соблазнам равнодушен

Я в эту ночь к тебе не буду ревновать.

1 Авлабар - часть города Тифлиса.

2 Сазандар - певец.

3 Саллалаки - юго-западная часть Тифлиса.

4 Личак - головной убор грузинки, в виде длинной вуали, обыкновенно откинутой назад.

<1849>

САТАР (1)

Сатар! Сатар! твой плач гортанный

Рыдающий, глухой, молящий, дикий крик

Под звуки чианур и трели барабанной

Мне сердце растерзал и в душу мне проник.

Не знаю, что поешь; - я слов не понимаю;

Я с детства к музыке привык совсем иной;

Но ты поешь всю ночь на кровле земляной,

И весь Тифлис молчит - и я тебе внимаю,

Как будто издали, с востока, брат больной

Через тебя мне шлет упрек иль ропот свой.

Не знаю, что поешь - быть может, песнь Кярама,

Того певца любви, кого сожгла любовь;

Быть может, к мести ты взываешь - кровь за кровь

Быть может, славишь ты кровавый меч Ислама

Те дни, когда пред ним дрожали тьмы рабов...

Не знаю, - слышу вопль - и мне не нужно слов!

1 Сатар - имя известного в Тифлисе персидского певца.

1851

СТАРЫЙ САЗАНДАР

Земли, полуднем раскаленной,

Не освежила ночи мгла.

Заснул Тифлис многобалконный;

Гора темна, луна тепла...

Кура шумит, толкаясь в темный

Обрыв скалы живой волной...

На той скале есть домик скромный,

С крыльцом над самой крутизной.

Там, никого не потревожа,

Я разостлать могу ковер,

Там целый день, спокойно лежа,

Могу смотреть на цепи гор:

Гор не видать - вся даль одета

Лиловой мглой; лишь мост висит,

Чернеет башня минарета,

Да тополь в воздухе дрожит.

Хозяин мой хоть брови хмурит,

А, право, рад, что я в гостях...

Я все молчу, а он все курит,

На лоб надвинувши папах.

Усы седые, взгляд сердитый,

Суровый вид; но песен жар

Еще таит в груди разбитой

Мой престарелый сазандар.

Вот, медных струн перстам касаясь,

Поет он, словно песнь его

Способна, дико оживляясь,

Быть эхом сердца моего!