Ересиарх всея Руси - Александр Холин

«Уходя, я прощаюсь с тобой…»

Уходя, я прощаюсь с тобой,будто чёрточку жизни теряю.Снова полдень бездумно слепой,снова взгляд на ветру выгорает.Уходя, я прощаюсь навек,будто нет или больше не будет.Кто я? Просто смешной человек,искривлённый безвременьем буден.Уходя, я прощаюсь любя.Пусть судачат досужие люди.Коль не будет на свете тебя,то меня, я уверен, не будет.

«Время разбрасывать камни…»

Время разбрасывать камни,время их собирать.Кто-то способен веками,словно костёр, догорать.Кто-то весёлою спичкойвспыхнул. И сразу погас.Жизнь – это тоже привычкаи неудавшийся фарс.Но без царя и без Богав сердце – не встретишь Любовь.Толку не очень-то многоот полновесности слов.Если живёшь настоящим —будущему не лги.Всё полновесно, скользяще,словно мерцанье пурги.

«Листья рыжие кружат, кружат…»

Листья рыжие кружат, кружатпосреди продувных аллей.Этим листьям уже не нуженвздох покинутых тополей,или взгляд одиноких клёнов,или слёзы тревожных ив.Это танец в октябрь влюблённых.Это вальса простой мотив.Жив ли будешь, или кружитьсястанешь ты в продувной стране,или буквами на страницуугадаешь в тетрадку мне?Этот танец тобою выбран,ключ скрипичный кленовых нот.Я листок из тетрадки выдрали побрёл как по речке, вброд.

Пророчество Ересиарха

Грязным снегом запорошенапродаваемая Русь.В долларовых лужах брошена,утонула наша грусть.Грусть о той, о несгибаемойкости в горле у врага.Сослагаемой, склоняемойстала Русь – и вся пурга!Лишь чумное словотворчествопо дорогам, точно встарь,и в Писании пророчество:храм построен!На алтарьмного небыли положено,но столичная пургатак бела и так ухожена —вот и вся вам недолга.Вот и всё вам словотворчествои мычанье на луну.Что ж, гуляй, моё пророчество,пока жив, на всю страну!

«Я ребёнок военной России…»

Я ребёнок военной России,утонувшей в нескладных боях.Снегом белым меня заносило,как в окопе, в обыденных днях.Снегом белым меня заносило,и тревожила смерть у виска,и чумная судейская силапротив шерсти трепала слегка.Наблюдал я как нелюди-людинашу родину распродают,как голодным подносят на блюдепросвинцованный снежный уют.Мне хотелось завыть и вцепитьсяв сало толстых улыбчивых рож,и поганою кровью напитьсяпродавцов, или взять их на нож.Что же, нечисть опять ополчилась?Но, как встарь, на житейском пути,Русь моя, если ты помолилась,проходимцев крестом освяти.

«Покровский отблеск октября…»

…И кто-то камень положилЕму в протянутую руку.

Покровский отблеск октября,разлив кленового заката,и мысль о том, что прожил зрявсю эту жизнь, уже чревата.Уже чревата бытиёмпод звук унылой депрессухи.И солнца луч пронзил копьёмв лесу клубящиеся слухио том, что будет и чемууже совсем не приключиться.И весь октябрь опять в дыму,как искалеченная птица.Я долго думал и гадал,кружил в лесу, подобно звуку,и вдруг последний лист упалв мою протянутую руку.

«Мы не стали скромнее и проще…»

Мы не стали скромнее и прощепод давлением смут и преград,лишь по смуглой берёзовой рощеветер вздыбил чумной листопад.Лишь нахмурилось небо в зенитеи ослабился скрипки смычок.Полно, люди!Прошу вас, взглянитес перекрестья путей и дорогна раздольное наше безволье,на всеобщую злобу в аду!..Где ж тот кот, что гулял в Лукоморьепо злащёной цепи на дубу?Было много цепей и кандаловна Руси, да не те всё, не те.Но под вонью господ и вандаловвновь Россия ползёт в пустоте.Нам уже не хватает ни прыти,ни ума для тактических драк.Вы простите, прошу вас, простите,но маньячит немеркнущий мрак,но свистит порожняк лихолетьяв перепутинской патоке лжи.Сколько ж нужно России столетий,чтоб воскресли и жили Кижи?Чтобы Русь моя вновь возродиласьи оставил её Черномор,я надеюсь, что Божия милостьснова вычертит в небе узор.А в столице, в некрополе истин,будто истина – мать-перемать!И последний берёзовый листикпо бульварам пустился гулять.

«Остервенение сознанья…»

Остервенение сознаньяпод стать кленовому листу.И не изведать красотуполёта или полыханьямеж звёзд в надзвёздном бытие,где ничего, есть только слухипод стать космической разрухев межзвёздном гибельном вранье.Тягучих снов тягучий дым,Что б ни случилось, но безвольногорит звезда на мёртвом поле,где космос вспыхнет молодым,но неземным холодным светом.Всё это будет ни к чему.Мне это ясно потому,что космос тоже был поэтом.И он, как я, умел горетьдо взрыва, до испепеленья,но те далёкие мгновеньяне оживить, покуда смертьгуляет во вселенском доме,где быль и небыль на изломе,где сердце начало стареть.

«Как хочется стать неприметной дождинкой…»

Как хочется стать неприметной дождинкой,упавшей из глаз всеобъемлющей тучи,и падать в свободном полёте в долину,и знать, что полёт – это самое лучшее.Во мне отразившийся солнечный лучикувидит бескрайнюю радость полёта,и я подарю ему самое лучшее —одиннадцать всплесков паденья и взлёта.А он мне ответит лучистой улыбкой,ведь солнечный лучик – душа твоя нежная.И ей под вниманием тучи безликойлетать непристало по миру безбрежному.Искать, есть ли где-то то самое лучшеев могучей скале или просто в былинке.А я, одинокий, сорвался из тучи,мечтая прослыть вековечной дождинкой.

«Русь моя – нить неразрывная…»

Русь моя – нить неразрывная!Родина – синь златоглавая!Осенью небо красивое,дремлет Москва православная!Много и были и небылив русских скрижалях записано.И, пролетая по небу я,взглядом выискивал пристальнымгород мой – точку безвременья,тень мою в водах Москва-реки…Тати без роду и племеникрутят Москву мою за руки.Вскинулся я: а не снится липесенка смерти у темени?Но под Покровом Царицынымдремлет столица до времени.Дремлет московская звонница.Нечисть в тиши куролесится.Свары Россия сторонится —это ступенька по Лествице.

«Пролетаю безумной кометой…»

Пролетаю безумной кометойот разумных решений вдали.Что же так поубавилось светав голубом подпространстве Земли?Проезжая зелёной аллеейрасшалившимся мартовским днём,я подумать уже не посмеюо кнуте, управляя конём.Может мир изменился и ранав перекрестье дорог запеклась?Я живу.Существую.Но странно —кровь из раны дождём пролилась.И тебе, неизвестный прохожий,неба цвет невысок и немил.Депрессуха проходит…И всё жемир воскреснет в сиянье светил.Мир воскреснет подобно раскатамсамой первой весенней грозы.В это верю я.Это и свято.И не станет чумной полосы.

«И опять непосильное счастье…»

И опять непосильное счастье,и опять несусветная боль.Кто над нашей энергией властен,превращающей личности в ноль?Соль земли посыпается с неба,продлевая планетную жизнь.И девица в Сочельник и небыльнагадает про быль дешевизн.Новизна високосного года,темнота обновлённых сердец.В телеящике слуги народаобещают счастливый конец.На Москву накатило ненастье,вместо снега – небесная соль.И опять непосильное счастье,и опять несусветная боль.

«Я рисую в подветренный полдень…»

Я рисую в подветренный полденьголубую бездонную высь.Ничего из плохого не вспомнить,значит нечего.И пронеслисьгде-то кони опять над обрывом,прозвучала минорная боль.Слишком тяжко, но очень красивопревращаться в убийственный нольдля стремлений, надежд и мечтанийодураченных жизнью людей.Подчеркнёт невозможность скитанийпо России простой вьюговей,где я снова – подветренный нищий —начертал угольком на снегуТетраскеле,и время отыщеттех, кто пел налету, набегу.Не могу оставаться в сторонкеот прекрасных страниц бытия.Над Москвою набатный и звонкийголос мой:эта Русь – это я!Не был я супротив ни вандалов,ни хапуг. Так чего же орать?И столица совсем истончала,слышу только про мать-перемать!..Этот выбор на мне, на поганом,под московский гремучий утиль.Снова шторм?!Нет, не надо, куда нам!Лучше мёртвый безветренный штиль.

«Не моя немая женщина!..»