Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 31. Ефим Смолин - Несущий Слово

— Вы что, ребята, он же сам просил заправить его…

Санитары принюхались. Сначала один, потом другой:

— А ведь бензин, Федя…

— Точно! И с водкой! Я с ума схожу!

— Я тоже! Давай я тебя свяжу, потом ты меня…

Я связал их, потом тестя, потом Люську… Хотел еще прихватить стоявшего в шоке премьер-министра, но он сказал, что на своей поедет — я ж его заправил…

Эсперанто…

— Синьор! Как же это по-вашему…Ну, это… у…, а… ы… показати! Ну, тефлон! Сковородоси…Понял наконец, дубина итальянская…Ну, и сколько ты хочешь? Цифры напиши! Смотри, это понимает, курва капиталистическая… Сколько-сколько? В лирах? Она что, сковорода эта, вместе с яичницей уже?

Я говорю, у меня от твоей цены… эти… глазунио на лоб лезут, вот! Челентано отвисло… Ага, шесть тыщ, как же… А фиато с маслом не хочешь?

Ты пойми: я… я… туристо! Россини! С корабля «Петручио Первый»!.. У нас вообще этих лир нет! Ну откуда? У нас даже поэт знаешь чего сказал? Я, говорит, лиру посвятил народу своему… Да, одна у него была — и ту посвятил. И знаешь почему? Потому что в гробу он их видел, эти твои лиры вместе с твоей сковородкой… Гробано видато!..

Подожди! Куда ты уходишь? Что ты сразу от ворот Поворотти делаешь?.. Обидчивый какой. Я тебе предлагаю такой ченч: ты мне эту сковородосси, да, а я тебе — сейчас Санек поднесет — матрешку… Ну, матрешка… Tfei инглиш знаешь воооще? Это такая вумен. Но не одна, а несколько! Малмала меньше! Представляешь, ты мне всего одну, одну-единственную сковородку, а я тебе — ван вумен, ту вумен, сри вумен… Что ты мне на публичный дом показываешь? При чем тут это? При чем тут группенсекс? Что ты озабоченный такой?

О, Санек! Наконец-то! Где ты пропадал? Знакомьтесь, ребята! Это Санек, мой, так сказать, другано… А это синьор Баранио, ни хрена по-английски не понимает…

Вот, синьор, это и есть матрешка! Понимаешь? Как это — «не есть похожа»? На кого? «Ельцин»? При чем тут Ельцин? Ну это же разные вещи! Ельцин — это… это мужской матрешк… Ну, мужской! Самецо! Кобелино! Фу, дошло наконец… А это — вумен! Ну, как тебе объяснить… Ну… Наина Иосифовна…

Берешь? Ох, еле уломал, твою мазер…

По кавказским законам…

Меня часто спрашивают:

— Гоги, ты такой здоровый, наверное, спортом занимаешься?

— Занимаюсь, — говорю, — мы вместе с Вахтангом, моим другом-соперником, занимаемся.

— Что делаете? Кто больше прыгнет?

— Не-ет…

— Кто больше поднимет?

— Не-ет, дорогой, — говорю, — кто больше купит…

Я тут Вахтанга в гости позвал. Приходит — у него сразу настроение испортилось: японский телевизор увидел… Посидел чуть-чуть, быстро встал:

— Завтра к нам в гости приходите…

Приходим — перед ним большой японский телевизор, перед его женой большой японский телевизор, перед его бабушкой большой японский телевизор и еще маленький такой, как «Юность», перед кошкой стоит…

Вахтанг подбоченился, спрашивает так ядовито:

— Гоги, почему такой грустный, за меня, за друга, не радуешься?

Я говорю:

— Я не грустный, просто мне тебя жалко: посмотри на этот телевизор — где такие ненатуральные краски видел? У диктора нос синий, как баклажан…

Вахтанг:

— Где? Это? Нет, это не диктор! Это мой брат чинит, с той стороны голову в экран сунул…

Я говорю:

— Хорошо! Завтра к нам, пожалуйста…

Назавтра они с женой приходят, а у нас на столе итальянское кушанье очень модное, спагетти называется, длинные такие макароны…

Они обалдели, конечно, но виду не показывают.

Жена Вахтанга говорит так ядовито:

— Ва! Эти спагетти-шмагетти… Жую-жую, по вкусу резину напоминает…

И моя Сулико тут ей вставила:

— Дорогая, ты же так увлеклась, не заметила, как телефонный шнур на вилку накрутила…

Вахтанг вскочил:

— Завтра к нам, пожалуйста!

Приходим — у них японские блюда…

И Вахтанг в кимоно, жена его в кимоно и даже, как японка, ребеночка себе на спину повесила…

Мы принципиально не замечаем. Сидим — ничему не удивляемся.

Вахтанг терпел-терпел, потом не выдержал этой войны нервов и как крикнет:

— Слушай, почему не замечаешь? Думаешь, ей легко ребенка на спине таскать? Ему все-таки восемнадцать лет!.. И вообще — посмотри кругом: у меня все старинное! В этом кресле сидел сам Шота Руставели! Из этого кубка пил сам царь Давид! На этой кушетке лежала сама Тамара! Вы вообще хоть знаете, кто это такая?..

Моя жена, большая умница, говорит:

— Конечно, знаем: Тамара, буфетчица… Все знают, что она к тебе ходит…

И мы не стали дожидаться, чем у них там вечер кончится, встали… Я на прощанье говорю:

— Приезжайте к нам на дачу, дорогие…

Они приезжают, а я стою во дворе, как бы между прочим свой новенький «Вольво» протираю. И так невинно спрашиваю:

— Вы, конечно, на электричке приехали?

— Да, — говорят, — на электричке…

И Вахтанг тут добавляет так, ядовито:.

— Машину сегодня любой дурак купить может…

Я — электричку купил, вон, за домом стоит…

Посидели часа два, потом говорят:

— Ну, теперь вы к нам! Приходите, посмотрите — у нас теперь говорящий попугай, дрессированный…

Приходим… Я в таком новом кашемировом пиджаке… И тут этот говорящий, дрессированный попугай по счету «раз» взлетел, по счету «два»… на пиджак мне нагадил!..

Вахтанг говорит:

— Ну извини, что расстраиваешься? Это ж все-таки не слон…

Я говорю:

— Вахтанг, спасибо за идею! Очень прошу, приходи завтра… Не придешь — зарежу!..

Ну, пошел в зоопарк, договорился — привел слона… Мы его с соседом по площадке на две квартиры поставили. Причем у соседа та часть слона, которая кушает, у меня остальное…

Вахтанг приходит… А сосед как раз перед этим свою часть накормил… и тут моя половина слона оживать стала!..

Честно скажу, никто не знал, что в этот вечер Вахтанг придет новой дубленкой хвастать. Никто не знал! Ни я, ни сосед, ни тем более сам слон… Это все вышло, ну, как импровизация!

И то, что после этой импровизации Вахтанг ко мне не ходит, я еще могу понять — ему теперь не в чем… Но почему он нас не зовет?

Честно скажу: скучаю без друга… Я что — для себя это все покупал? Картины, люстры, дачи, книги? Для друга покупал: если другу от всего этого плохо станет, значит, и мне будет хорошо…

Вахтанг, приходи-и-и! Я очень скучаю!..

У, ты какая!..

Девушка, а девушка! Ну погодите, я уже километр за вами по пляжу иду… «Что-что»… Сколько времени, не скажете, вот что… «Полшестого?» Спасибо, меня Владик зовут, дай поцелую… Как это —